Последыш IV

[8] Ирий - в восточнославянской мифологии древнее название рая и райского мирового дерева, мифическая страна, находящаяся на тёплом море на западе или юго-западе земли, где зимуют птицы и змеи.

[9] На самом деле, так и есть, но в нашей истории, это не так.

Варяги - собирательное название скандинавских народов в Древней Руси, выходцы из Скандинавии на Руси.

[10] «Скат» означает «клад» на ряде скандинавских языков. Варьирует только произношение.

Глава 5(1)

Глава 5(1)

1. Пятнадцатое декабря 1983 года

Разговор с дедом, - а Бармин был теперь полностью уверен, что это был Карл Менгден или, во всяком случае, его «тень», - форменным образом выбил Ингвара из колеи. Слишком сильное и непростое впечатление произвела на него эта встреча. Слишком актуальными могли оказаться нечаянные дары богини Вар. Но дело, разумеется, не только в этом, а в том, что та часть Бармина, которая оставалась Ингваром Менгденом, - ну или стала им за время пребывания Игоря Викентиевича в этом теле и в этом мире, - испытала от этой странной встречи настоящий эмоциональный шок. Одно дело знать, что у тебя были когда-то мать, отец и дед, и совсем другое – лично встретить одного из них, причем того самого, кто являлся последним подлинным главой рода и погиб задолго до твоего рождения. Игорь Викентиевич и сам не ожидал от себя такого эмоционального отклика, такой невероятной бури чувств. Его буквально захватил шквал сильных, но при этом весьма противоречивых эмоций, так что Бармин не сразу даже сообразил, где он теперь находится, и кто пытается «достучаться» до его перегруженного впечатлениями сознания. А между тем, он находился в своей спальне в замке Усть-Угла и говорила с ним, пытаясь пробиться через внезапно возникшие стены непонимания, его собственная жена - Хельга графиня фон Нойвид. А он стоял перед ней, как громом пораженный, и ничего не понимал. Слова доносились, как сквозь вату, а интонации не «читались» вовсе.

К счастью, это продолжалось относительно недолго. Минуту, максимум – две. А потом сознание Бармина справилось с нагрузкой, и он разом сбросил с себя охватившее его было состояние «отупения».

– Все! – сказал он, с трудом выталкивая из горла первые слова. – Все, Хельга! Угомонись! Я… Я жив, и я не… Я не спятил. Я просто…

«Я просто что? – спросил он себя, постепенно приходя в норму. – Оглушен? Раздавлен? Мешком пыльным ударен по голове?»

– Я в норме, - сказал вслух. – Плесни мне чего-нибудь. Неважно чего, но покрепче.

Он сел на козетку в изножье кровати и стал охлопывать карманы в поисках сигарет, но, разумеется, ничего там не нашел, потому что уже с месяц, как перестал брать их с собой.

– Не помню, - сказал он, поморщившись, - здесь есть где-нибудь сигареты?

– У меня есть, - ответила Ольга, не оборачиваясь, она как раз наливала ему что-то в хрустальный стакан. – Но ты такие не куришь. Они ментоловые.

Ментоловые сигареты он, и в самом деле, не курил. Не любил, что в прошлой жизни, что в нынешней.

– Тогда кликни Марфу, - предложил он устало. – Она принесет.

Марфа Подосенкова происходила из семьи потомственных слуг графов Менгденов. У Ингвара, она работала за честь и за деньги, взяв на себя деликатную роль комнатной служанки в его апартаментах, где кроме самого графа все время крутились его женщины.

В результате, и сигарета нашлась, и коньяк плескался в стакане. Бармин сделал несколько сильных глотков, закурил, затянулся, выдохнул дым, и только тогда Ольга нарушила тишину.

– Что-то случилось?

– Ко мне дед приходил…

– Какой дед? – не поняла женщина.

– Мой дед Карл, - пояснил Бармин.

– Карл Менгден?

– Он самый. – Ингвар сделал еще одну затяжку и снова отпил из стакана.

– Но он же…

– Умер, - кивнул он жене. – Из Валгаллы приходил.

– Это не шутка? – нахмурилась Ольга.

– Такими вещами не шутят, - покачал головой Бармин.

Повисло многозначительное молчание. Пауза, глоток-другой коньяка, еще пара затяжек.

– Очень устал, - признался он наконец. – Никогда не думал, что так может случиться. Вот буквально все силы ушли.

«Наверное, Гамлету тоже было плохо после встречи с тенью отца».

Самому Бармину было, именно что, плохо. И никак не думалось, хотя подумать следовало о многом: и о Силе, и о Мести. Но, похоже, думанье следовало отложить до утра.

– Который час? – спросил он вслух.

– Десять.

Значит, все про все заняло какую-то минуту. Минута в нигде и никогда, а чувствовал он себя так, словно, товарняк в одиночку разгружал.

– Хочешь, чтобы я ушла?

– Да, нет, - покачал он головой. – Оставайся. Но…

Ингвар имел в виду, что не уверен, что сможет соответствовать «высоким идеалам» их отношений, но не договорил. Смутился. И однако же Ольга все поняла правильно.

– Я не расстроюсь, - улыбнулась она Бармину. – Я понятливая. Ванну будешь принимать?

– Только если вместе с тобой, - попробовал улыбнуться Бармин.

Идея ванны ему понравилась. Горячая вода, обнаженная женщина на расстоянии вытянутой руки, - или, и вовсе, на твоих коленях, - и коньячок в плипорции были способны сотворить чудо. Ну или ему так пригрезилось. И кстати о грезах.

– Слушай, Хельги… А что если организовать не ванну, а баню? – спросил он, представив «образ результата».

– А ты дойдешь?

– Думаю, должен.

– Ну, тогда я прикажу Марфе… Но это возьмет время, как ты понимаешь.

– Вот и хорошо, - кивнул Бармин. – Плесни мне еще коньяка, и я пойду пока приму душ. Заодно потренируюсь в ходьбе ногами.

– Ну-ну… - и она оставила его один на один с задачей пройти полтора десятка метров.

Впрочем, вернулась Ольга гораздо быстрее, чем можно было ожидать. Бармин едва успел доплестись до ванной комнаты, стащил с себя одежду, - комнатного лакея он отправил восвояси, чтобы не отсвечивал, - и встал под душ, пустив воду. А она уже тут как тут, появляется где-то за спиной и задает вполне очевидный в их случае вопрос:

– Ты как?

– Уже лучше.

– Спинку потереть?

– Сам справлюсь.

– Тогда я оставлю тебя, Инг, на пару минут, надо бы к себе зайти, распорядиться о белье и платье на после бани.

– Иди и ни о чем не волнуйся! – не оборачиваясь, махнул рукой Ингвар.

Он все еще был слаб, - голова пустая и ноги ватные, - но уже совсем не так, как, скажем, десять минут назад. «Отдышался» немного. Стал потихоньку приходить в себя. Так и стоял, ни о чем не думая, под горячими струями, потом включил холодный циркулярный душ, выбрав при этом самый жесткий из всех возможных режим. Тонкие и острые, как вязальные спицы, водяные струи ударили сразу со всех сторон, вызвав резкий выброс адреналина и мгновенное «прояснение» в глазах. Кровь закипела, дыхание сбилось, но зато голова очистилась и в мышцах, вроде бы, прибавилось сил, хотя идти вниз, к алтарному залу он все еще не мог. Да и не хотел пока, если честно. Хотелось прежде все обдумать услышанные от деда слова, если конечно это, и в самом деле был дед, и кое-что почитать на эту тему. Например, о князе Нетшине и о том, каким боком он вообще оказался причастен к истории несостоявшегося мятежа. Вот тогда, - скорее всего, не сегодня и даже не завтра, - он и пойдет за «спудом» и «Родовой книгой». Слишком серьезное это дело, чтобы ломиться напролом.

В общем, пока суд да дело, Бармин успел прийти в себя, - все-таки у него был, и в самом деле, невероятно сильный организм, - все хорошенько обдумать и принять самое важное решение на сегодняшний день – не спешить и не делать резких движений. Завершив «омовение», он вышел из-под душа, растерся полотенцем докрасна, испытывая, к слову сказать, вполне достойное называться мазохизмом удовольствие. Набросил банный халат и вышел в спальню, удивляясь, что Ольги все еще нет. Можно было подумать, ей далеко идти или самой собираться в баню. Но ее все еще не было, и Бармин закурил сигарету, плеснул себе еще чуть-чуть коньяка и, позвонив по телефону в буфетную, приказал сварить ему крепкий кофе и подать вместе с подходящими случаю сладостями и коньяком в семейную баню. Сладкого хотелось – просто жуть, а шоколада, как назло, в баре не оказалось.