Посмотри в глаза чудовищ. Гиперборейская чума

— Николай Степанович, — пораженно сказал Куделин. — Вы-то каким боком ко всем этим… — он поискал слово, — делам?.. От кого другого, но от вас — не ожидал: благороднейший, можно сказать, человек!

— Ваши первые начали, — сказал Николай Степанович.

— Какие — наши? Ничего не понимаю!

— Вряд ли вы не понимаете, но это сейчас неважно. Короче, так. Я вам верну всю папку — в обмен на пять граммов ксериона.

— На что?

— Ну, как он у вас там называется. То, что вы в Евпатории получаете?

— Катализатор Фламеля.

— Вот. Его-то мне и надо пять граммов.

— И — все?

— И все. Более я не напомню о своем существовании.

— Но — на что вам это? Вы же не сумеете им воспользоваться. Возьмите готовым золотом — или долларами, так удобнее!

— Я сам знаю, что мне удобнее.

— Господи: я даже не представляю: Откуда вам все стало известно?

— Связываетесь со всякой шпаной, а потом удивляетесь, — сказал Николай Степанович. — Конспираторы хреновы. Думали бы прежде! Вот ляжет вам на хребет длань Союза Девяти — тут-то вы и почувствуете разницу!

Куделин сглотнул.

— Мне надо позвонить:

— Гвоздю? Ай-я-яй, доктор наук! До чего вы докатились, милейший. Можете представить себе Менделеева, работающего в паре с Сонькой Золотой Ручкой или там с «червонными валетами»? А до Гвоздя вы не дозвонитесь, туда еще долго телефон будут тянуть. Закажите лучше спиритический сеанс!

— Я знаю, — вдруг совершенно спокойно сказал Куделин. — И позвонить мне нужно было не ему. Впрочем: все это пустяки. Все пустяки в сравнении с мировой революцией. — он хихикнул. — Катализатор, говорите? Фламеля. Да. Их есть у меня. Папка с собой?

— С собой.

— Чейндж?

— Пять граммов.

— Взято.

— И человечек, которому вы хотели позвонить. Цены растут, господин директор.

— Не боитесь?

— Давно уже.

— И что вам в музее своем не сиделось! — Куделин вынул кожаную сигарницу, расстегнул. Из газырей торчали головки серебряных футляров. — Вот, семь граммов. Берите, черт с вами. — Он протянул один футляр Николаю Степановичу.

Тот отвинтил крышку, понюхал, сунул в карман.

— Человечка, — напомнил он.

— Сейчас. — Куделин открыл блокнот, из карманчика на обложке вынул зеленую визитную карточку, Николай Степанович прочел имя и удивился. — Представьте себе, — развел руками Куделин. — Тоже, казалось бы, благороднейший человек!

— Да уж! — Николай Степанович вернул визитку. — О времена!

Из-за полы пиджака он извлек большой почтовый конверт:

— Проверьте, все ли на месте. Я не копировал, даю слово.

Куделин поднял бровь.

— Много ли нынче стоит слово?..

— Больше, чем вы сможете заплатить, — холодно сказал Николай Степанович. — И вообще, пан директор, не хотите ли добрый совет?

— М?

— Вам выгоднее числить меня среди союзников. Ибо Каин, к сожалению, жив и здоров.

— Да? — с сомнением посмотрел на него Куделин.

Николай Степанович кивнул:

— И если он даст знать о себе, дайте знать мне. Я попытаюсь вас спасти. Кстати, вы еще не пытались сами синтезировать катализатор?

— Нет еще. Пока не возникало необходимости. Хотя мысль — возникала.

— Лучше все-таки не пытайтесь. А то вознесете всех нас, грешных, до срока.

— Почему вы так уверены?

— Ну, господин директор! Отчего же, по-вашему, Атлантида-то погибла?

— Ах, вы и это знаете?

— Разумеется. Ибо вы с огнем пока только играете, а я от него прикуриваю.

Добрый совет номер два — хотите?

— Слушайте, а не…

— Попытайтесь тихо-тихо выползти из этого дела. Вы мне чем-то симпатичны, и очень не хочется погребать вас под обломками. И скажите своим доверенным — пусть не болтают. Или хотя бы болтают поменьше. Непозволительно широк ваш круг. Я бы сузил.

В вестибюле его нагнал Коминт.

— Нормально, командир. Вытащил телефон. Поменжевался. Засунул обратно.

— С головой человек, — сказал Николай Степанович. — Глядишь, пригодится.

— И не сын он, — сказал Коминт. — Полковника Альфредом звали.

Цыганский черный «мерседес» ждал на стоянке, Илья издали махал рукой, а прекрасная брюнетка, облокотясь на крышу машины, смотрела призывно и презрительно. Возвращение былых богинь, с каким-то суеверным испугом подумал Николай Степанович, глядя на нее и мимо нее.

— Эт-то что за театр «Ромэн»? — возмутился Коминт.

— Ребята! Товарищ командир! Я нашел-то кого!.. — Илья бросился навстречу. — Это Светлана — внучка той ведьмы!.. Которая твоих, командир!.. Так она — может снять, понимаешь? Может порчу снять!

Николай Степанович устало похлопал Илью по плечу.

— Давай уж для начала моим средством попробуем. Зря, что ли, гонялись!

Они рухнули в машину, и Илья сказал мрачно:

— В больницу, Иван.

Когда я был влюблен.... (Атлантика, 1930, канун Вальпургиевой ночи)

После второго завтрака всех нас, подозреваемых, пригласили в музыкальный салон. Там уже сидели судовой детектив мистер Огилви, пассажирский помощник и полузнакомая пассажирка-англичанка с круглым личиком в обрамлении легкомысленных кудряшек.

— Итак, господа, позвольте вам представить миссис Агату Кристи, — начал детектив. — Наш капитан поручил ей провести небольшое расследование недавнего инцидента.

— Позвольте! — возмутился мистер Атсон. — Да я вам и не кашляну ни разу без моего адвоката!..

— Кашлять вас никто не просит, а вот ответить на пару вопросов придется. Мы находимся на территории Великобритании, и здесь действуют законы Соединенного Королевства.

— Черт бы вас побрал! Да кто она такая?

— Миссис Кристи — крупнейший в мире специалист в делах такого рода, — мягко сказал помощник. — Или вы предпочли бы видеть перед собою старого свирепого бульдога в парике?