Пособие для начинающих шантажистов

– Ну, главное, чтобы задница была белая, – решил успокоить меня всеобщий любимец, менеджер Ромочка.

– Эх, – отмахнулась я, – Задница, она и в Африке задница…

– Ну, уж нет! В Африке задница, как раз, чёрная!

Все дружно заржали. За гениальный ответ я чмокнула Ромочку в колючую щеку и попыталась испариться. Но, увы, не тут-то было.

– Сначала на этом сооружении висела табличка «Старинный замок». После нашего посещения табличку заменили на «Развалины старинного замка», – радостно вещал прямо мне в ухо только что вернувшийся из командировки Юрка, специализирующийся на исторических темах, – Не, ты не подумай, просто совпало так. Мы ничего не делали!

– Представляешь, – жаловался Вовочка, гениальный криейтор всех времен и народов, – Придумал такой замечательный рекламный девиз для одного интернет-кафе: «Голубей – на мыло!». В том смысле, что раньше почта была голубиная, а теперь все перешли на интернет-почту, в народе именуемую «мыло», из-за русского прочтения английского mail. По-моему шикарный слоган! И что ты думаешь? В составе учредителей оказался представитель общества зеленых, и девиз зарубили! Не за себя, за идею обидно!

– Катюх, выручай! – выкатив и без того огромные глазищи и схватив меня за полу куртки, пищала знакомая журналистка из вражеской газеты, – Мне тут халтурку подкинули. Срочно нужно название придумать для киоска, который всякими упаковками и кульками торгует. Есть идеи?

Я мысленно выругалось, что натолкнуло меня на вполне даже концептуальное название.

– Pack you! – да, иногда отрицательные эмоции наталкивают на вполне позитивные решения, – А что? Всё цензурно. Переводится, как «упакуйся». Зато повышенный интерес к киоску – гарантирован.

– Киоск под названием «PackYou», – задумчиво прошептала журналистка, – Очень даже здорово! Если заказчики примут – с меня бутылка за идею.

Я поморщилась, потом смекнула, что от этой журналистки мне еще может что-нибудь понадобиться.

– Бутылками с сантехниками будешь расплачиваться, а я с тебя услугами возьму, – сурово устыдила журналистку я, – Рекламными площадями, к примеру, или еще чем…

– Договорились.

Отчаянно отмахиваясь от все пребывающих коллег и конкурентов, я, таки, выскочила из редакции. Лишний раз похвалив себя за нежелание идти работать в штат. Постоянная работа в редакции считалась престижной: деньги, авторитет, полномочия. Но за всё это приходилось бы платить массой бездарно растраченного времени. Почему-то любая деятельность в нашей стране обязательно построена на личных контактах, которые необходимо постоянно расширять и поддерживать. То есть жить надо здесь, в курилке, дабы удовлетворять потребности редакции, и сопереживать всем интересам оной! А вечерами еще пить с рекламодателями да спонсорами, чтобы быть для тех «своим» человеком, которому и денег дать «не грех».И, главное, необходимо всё время казаться кем-то совершенно на саму себя не похожим. Насильно переводить слепых бабушек через дорогу, невзирая на то, что им на ту сторону и не надо было, и кричать потом на каждом углу о собственной добродетели. Мне за долгие годы бурной деятельности этот образ жизни надоел до тошноты. Эмоциональное переливание из пустого в порожнее, именуемое «разговором о делах», а по сути являющееся обычной пьянкой, стало вызывать аллергическую реакцию. В определенный момент мне стало жалко жизни.

Увы, главный редактор, которому принесенный мною материал почему-то понравился, даже и не пытался лишить меня жизни. Силуэт предстоящих разборок с Жориком вырисовывался все отчетливее. Тщательно обдумав свое положение, я пришла к выводу, что, несмотря на искреннее желание поймать Александра, участвовать в его задержании не имею ни малейшего права. Хотя бы потому, что Жорик собирался вытянуть из Саньки информацию о сообщнике, коим вполне мог оказаться мой второй бывший муж. Не в моих правилах создавать ситуации, которые могут повредить хорошим людям. Поимку Александра следовало, во что бы то ни стало, отложить до выяснения всех обстоятельств дела. Да и вообще, при более тщательном рассмотрении, план Жорика мне совершенно не нравился. Недавно закравшийся в мою душу страх и не думал успокаиваться. Слава Богу, Здравый Смысл не давал ему пока перерасти в Панику. Но все равно состояние моё вряд ли можно было назвать удовлетворительным.

С троллейбусами у меня давний антагонизм. Как и следовало ожидать, необходимая мне «семерка» категорически бойкотировала ближайшую к редакции остановку. Зато туда подозрительно зачастили «тройки» и подъезжал даже загадочный троллейбус «3-а», который в перечне городских маршрутов вообще не числится. К счастью, у меня имелись в запасе методы борьбы с подобным невезением. «Эх!» – довольно громко сообщила я в пространство, – «Вот бы сейчас третий троллейбус приехал! Он мне так нужен!» Окружающие недоуменно пожали плечами и поспешно отвернулись. Между тем, мои технологии не замедлили оправдаться. К остановке приближалась «семерка». «Как жаль, что не «тройка»!» – опять же вслух проговорила я, дабы троллейбус не разгадал меня раньше времени и не проехал мимо остановки. «Во, сумасшедшая!» – ахнул кто-то из толпы ожидающих, когда я, с радостным восклицанием: «Попался!», вскочила в раскрывшиеся двери. «Троллейбус идет в депо!» – бдительно сообщил водитель. На несколько минут я позабыла о собственной нелюбви к нецензурным выражениям. Пришлось ловить машину. Проезжавший мимо водитель Москвича кивнул мне, как старой знакомой, но не остановился.

Я откровенно злилась. Не хватало еще, чтобы дело Виктории начало приносить мне убытки.

– С тебя оплата такси! – вместо приветствия и извинения за опоздание сообщила я уже поджидавшей меня на лестничной площадке Виктории.

Вика растерянно глянула на Жорика и полезла в кошелек.

– Ну, уж нет! – вмешался наш вечный борец за справедливость, – Опоздала ты по собственной вине, а значит, и машину ловила по собственной инициативе. Никаких компенсаций!

– Да ладно, – Виктория вообще не понимала из-за чего мы спорим, – Ей еще сегодня жизнью рисковать. Кончено, я оплачу.

– Я пошутила, – буркнула вконец расстроенная собственным поведением я, открывая дверь, – Проходите.

В квартире было неимоверно холодно.

– Ой, я, кажется, забыл утром закрыть форточку, – извинился Жорик, – Я привык спать с открытым окном…

Виктория многозначительно кашлянула. Сил злиться у меня уже не осталось.

– Ничего, – вяло проговорила я, – Зато свежий воздух. Вика, ну что ты так смотришь? Да, я, таки, позвонила вчера Георгию. Мне, если помнишь, было очень страшно…

– Да мне–то что, – Виктория пожала плечами настолько наигранно безразлично, что как-то сразу стало ясно: она напридумывала себе Бог знает что.

– Вот, скомпрометировал меня в глазах общественности! – упрекнула я Жорика и пригласила всех на кухню.

– Это я тебя тренирую, – Жорик явно находился в прекрасном расположении духа, – Тебе ведь предстоит опорочить собственную репутацию, сообщив милиции о своём посещении Клуба Знакомств.

На то и существуют прекрасные расположения духа, чтобы их портить. Я окончательно смирилась с ролью вредителя и даже не мучалась Угрызениями Совести.

– Именно об этом я и хотела поговорить, – серьезно начала я, – Я не собираюсь этого делать.

Ожидаемая мною недоуменно-трагичная пауза так и не возникла.

– Вот-вот, – затараторила Виктория, – И я об этом говорю! Зачем Кате так порочить себя? Вдруг она всё-таки возьмётся за голову и решит заняться каким-нибудь серьезным бизнесом, для которого необходимо доверие клиентов. У неё и так с биографией не всё в порядке.

Подобной реакции подруги я никак не ожидала. По идее, Виктории не должно быть никакого дела до моей репутации. Жорик тоже явно удивился.

– Я всё обдумала, – продолжала Силенская, – Планы меняются. Катерина напишет в заявлении, что пришла в Клуб с целью написать репортаж. Журналисты ведь часто вынуждены, так сказать, уподобляться контингенту. Так что, Катюш, не волнуйся, мы тебя в обиду не дадим. Пойдем, что ли, шмотки посмотрим? Если хочешь, кстати, оставь их себе, я в них уже пару раз засветилась. Ну, кроме драгоценностей, разумеется.

Отказаться примерять принесенные Викой вещи было выше моих сил. Я покорно проследовала в комнату. Через некоторое время представшая в зеркале прелестная незнакомка породила в моей душе целый ворох ощущений. Здесь присутствовали и рассуждения о глобальной несправедливости распределения благ: «Почему то, что для некоторых пренебрежительно называется «шмотки», а меня повергает в состояние гипнотического восторга, принадлежит им, а не мне?». И нарастающее уважение к Виктории: «всё-таки отменный вкус у барышни, ничего не попишешь». И скептическое отношение к себе, сопровождаемое досрочной переработкой известной поговорки, которая в варианте для женщин, по моему мнению, должна была звучать, как «Если ты такая красивая, то чего ж такая бедная». В общем, пока черная зависть сражалась в моем сознании с белой, я лихорадочно соображала, как бы покорректнее отказаться от возложенной на меня задачи, и как бы поубедительней расписать самой себе, что отказываться действительно необходимо.