Пособие по укладке парашюта

18. Массовые мероприятия. Залить глаза на кухне с парой-тройкой друзей гораздо приятнее, чем толкаться всю ночь в каком-нибудь клубе. Поэтому общественные места посещаю преимущественно для того, чтобы пожрать.

19. Гороскопы, фэншуй, ароматические палочки, греющие свечи и бисерные феньки. Потому что от девочек с ароматическими палочками, твердо знающими свое астральное призвание на ближайшие сто лет, селедки в море дохнут, а воробьи псалмы поют.

20. Когда мне навязывают товары в магазине. Вероятнее всего, потому, что не застала те времена, когда продавцы подходили к покупателям обратной стороной корпуса.

21. Нытье. Хотя самой поныть – святое дело.

22. Когда ко мне приклеивают ярлыки.

23. Дешевые сигареты. Потому что всю юность курила именно их.

24. Общественный транспорт. Наследственное: еще моя прабабушка, будучи гимназисткой, тратила оставленные на завтрак деньги на извозчика. Хотя это я выпендриваюсь: у меня немного денег, но их хватает на то, чтобы избежать метро.

25. Пустой треп. Особенно когда под него подводят идеологическую основу и он исходит из уст мужчины.

Люблю.

26. Ребенка.

27. Близких.

28. Мужа. Потому что, во-первых, он друг, а во-вторых, может запросто насовать по морде какому-нибудь пидормоту. Последнее качество я ценю в мужчинах чрезвычайно, потому что виртуальные бои – это дрянь.

29. Покушать. Предпочтительно – мясо или мандарины. Короче, мое меню, как у вечно беременной: маринованный чеснок, консервированные помидоры и корейские салаты.

30. Шмотки. Половина бюджета уходит именно на них. Про Эллочку читали? Во-во.

31. Называть вещи своими именами, невзирая на то что имена у них поганые.

Литература.

32. Ни хрена не Фейхтвангер. «Иудейские войны» буду читать после шестидесяти, когда зубы будут падать, аки осенние листья.

33. Агату Кристи тоже не особо люблю. Никак не могу запомнить всех имен и фамилий, в итоге, когда дочитываю до конца, выходит, что тетушку замочил ее любимый говорящий попугай посредством высказывания: «Ах ты, сука старая».

34. Обожаю старые английские побасенки про привидений. И вообще люблю тех, кто вкусно пишет.

35. Стихи – всегда. Гумилев и Цветаева. До Бродского не доросла.

36. Кинг – однозначно. В духе «Капли беременели и падали» и «Сифилис бывает от е…».

37. Ну и классика. «Морской волк», «Альтист Данилов» и «Бежин луг».

38. Из современных – Елизаров, «Ногти».

Кинематограф.

39. Все русское старье, типа «Осторожно, бабушка!».

40. Блокбастеры, катастрофы и вселенские катаклизмы. Короче, все кассовое я смотрю с удовольствием, и желания искать «подтексты» в Куросаве у меня не возникает.

41. Ужасы. Желательно до появления графики, когда отрубленная голова была куском резины с кетчупом.

42. Из «высокого» – только Тарковский. «Солярис» и «Сталкер».

43. Короче, всеядна.

Хобби.

44. Компьютерные игры. Летом муж утверждал, что если к осени выйдет «Дьябло 3», я перенесу роды на несколько недель позже или опростаюсь перед компьютером.

45. Готовить что-нибудь хитрое.

46. Ходить за грибами. В этом деле я профи, не знающий усталости. И даже когда местный алтух, зарабатывающий исключительно на продаже поганок, выходит из леса с убогой сыроежкой на дне корзины, я припрусь с двумя пакетами подосинов.

47. Рисую дензнаки. Получается херово. Видимо, поэтому я и сдохну в своей «двушке». А согласитесь, разлагаться приятнее в «трешке»: и большую площадь завоняешь, и к соседям протечешь.

Ребенок.

48. Далеко не загадываю. Но сидеть в общественном транспорте, пока над ним нависает старуха с костылем, он не будет. Это точно.

Внешность.

49. Ну это и ежу понятно, что, как всякие грудастые длинноволосые блондинки, я мечтаю быть плоской коротко стриженной брюнеткой.

50. На мой взгляд, красота должна быть агрессивной, как «царская водка». Красавицы – заметными, стервозными и расчетливыми. Иначе мир рухнет или перенаселится.

51. Акриловые ногти – полная фигня, особенно если у вас телефон с мелкими кнопками и газовая плита. Сюда же: пиво в банках, кодовые замки и дверцы в машине.

О наследстве

Ох уж мне эти критики-дефектологи! И рожа у меня смурная, и обои лежалые, и вообще. Хотя если быть откровенной, то обои у меня и правда дрянь. Пожалуй, даже моя рожа пасует перед такими обоями. А все почему? Правильно, потому что и физиономия, и обои достались мне в наследство, и в их приобретении я никоим образом не участвовала.

Розовый ужас в цветочек приобрела бывшая герлфренд моего мужа. Должно быть, расплачиваясь на кассе, она думала, что с такими обоями вовсе запросто почувствует себя Дерьмовочкой в ожидании крылатого принца. Впрочем, крылья у Дементия так и не выросли, а все намеки на небеса я подравниваю ржавым садовым секатором с регулярностью раз в месяц. В довесок к обоям мне перепали супружеское ложе два на три, пара фикусов, две тумбочки для хранения документации и шкаф, который я двигаю в случае затяжной депрессии. Надо сказать, что все мои попытки избавиться от богатства заканчиваются неизменным провалом, и, не считая фикусов, которые издохли в первую неделю, все остальное имущество цело и по-прежнему отравляет мне жизнь.

Свое Катечкинское имя я унаследовала от прабабушки. Вообще-то по папиной линии мой род известен хрен знает до какого колена, и преобладают в нем врачи и священники. Впрочем, врач, он со священником часто в паре работает или по очереди, так что ничего удивительного в этом нет… Так вот, прабабушка моя Катерина была теткой весьма крутого нрава: по молодости заправляла больницей (думаю, там она характер и воспитала, так как дело было в блокадном Питере), а под старость работала поселковым врачом, попутно воспитывая папу посредством ремня. Но больше всего мне нравится бабушка юная. Та, которая с вуалью в черепаховом альбоме, или та, которая тратит «обеднишные» деньги на извозчика к воротам гимназии. Жаль, что я ее не увижу, но почему-то мне кажется, что я бы ей понравилась. В конце концов, я пять лет не завтракала в институте, для того чтобы доехать до хаты на такси.

Способностью называть вещи своими именами меня обогатил дедуська по маминой линии.

– Б… – сказал он мне, когда я приобрела свое первое мини.

– Старый пердун, – ответила я ему и ушла гулять, громко хлопнув дверью.

Около пяти лет мы прожили под одной крышей, и все эти пять лет мы драли эту крышу на части. Ежедневные ссоры, переходящие в швыряние предметами, изматывающие переговоры и краткие часы примирения… Но самое парадоксальное, что за всю мою жизнь никто не любил меня сильнее и никто не был более настоящим.