Посох Времени

Триян, не веря глазам своим присел, взял камешек и бросил его в сторону уступа. Старец обернулся, направляя свет шара в ту сторону. Камешек заскакал над пропастью, словно по невиданному, прозрачному стеклу. «Есть путь, — сказал, глядя на это старец, — и нет пути…». Он топнул ногой и камешек, не долетев всего шаг до стены, вдруг скользнул вниз, ударился о камень и полетел в бездну. Незримой дороги над пропастью больше не было.

— Я и говорю, — с какой-то шальной улыбкой прокомментировал всё это Олегсей, — столько чудного тут. Что вы так глядите на меня?

— А как ещё глядеть-то? — удивился Триян. — С тобой-то более-менее понятно, а вот... Ты-то кто, старче?

Тот, чьи власы были белее снега, а вдумчивые, чистые глаза, отливали зеленью, будто изумруды, опустил шар ниже, дабы зреть того, с кем говорил.

— Я, — молвил он, — есть Авега, наречён Семовитом. Смотрел со стороны на вас, да понять не мог, кто такие и чего вдруг с пути своего сошли? Сколь уж безпутных на дне провала этого костяшками своими на свет скалятся? Загнала бы Марена сюда смерда на охоте, это одно, а вот витязей с мечами, да с неостывшим огнём доблести ратной, кои ведают не токмо земные Пути…? Таких чаще всего кощеи на обман берут, да к нам подсылают, чтобы камений да злата раздобыть. С алчущими разговор прост, обморочить, да попробовать спровадить, а не отступают от намеченного – на дно их. Однако ж губить, не спрося, зачем явились, тоже не годится, вот и позвали …одного из вас на разговор.

Что ж вы, витязи? Дїи вас Уроком одарили, дали возможность доблесть в служении познать, а вы? Шкуру Змиям порубили, и Урок свой без разумения бросили?

Триян несогласно замотал головой:

— Ничего мы, старче, не бросали.

— А как жа Светозар? Вы ведь не с ним?

— Так за тем мы и здесь. — Возмутился старшина Ордена. — Я мыслил, что ежели куда и мог он податься, то токмо куда его …другой Авега водил.

Триян замолчал. Он ясно слышал какой-то стук над оставшимся в тени провалом. Этот звук слышал не только он, поскольку все повернули лики к пропасти. Над ней, по всё тому же невидимому, но твёрдому Пути, шёл, отмеряя шаги Посохом Времени Светозар.

— Ты верно смекнул, старшина, — сказал он, ступая к Кругу и воины, зная губительную особенность Посоха, слегка отпрянули назад. — Драконов придержали, жизни свои не жалели, давая возможность мне уйти, за то вам благодарен буду всегда, но и говорить о том, что в погоню за ануннаками и сюда вы были Мудростью толкаемы, не стану. Верно помянул Семовит смердов, что ранив зверя лесного, гонятся за ним, дабы принести семье своей утробную утеху. Тако же и вы, витязи Великого Ордена, ведающие военную науку лучше всех живущих, поддались «ветру охотника» и пошли за Тварями…

Триян был просто вне себя от возмущения. В нём сейчас, поливаемая маслом несправедливости, буйно возгоралась скрытая ярость. Старшина знал, что на волне этого огня можно натворить недобрых дел, потому молчал. Но и испытующие взгляды побратимов не предвещали ничего хорошего, они требовали его немедля дать ответ. Протяжно и деловито прочистив горло, он, наконец, произнёс:

— Негоже так, чародей. Тебя уж не было там, а мы витязи. Наша задача преследовать врага, найти его логово…

— Не путай, старшина, задачу и Урок. — Светозар был твёрд. Взор его был спокоен, он будто взвешивал каждое слово. — Я бежал от беды, как лисёнок, и вы туда же, за мной. На что вам их логово? Змиево гнездо везде, от того и зовут их Горыни. Земля ли, песок. Чуть труднее им даётся камень, однако и его они при желании могут передвигать целыми горами, мять, будто кожу, лепить из самого твёрдого валуна, будто из глины что пожелают. Болото или песок, коли появилось на то их желание, они могут выбраться наверх везде и вершить, что захотят. Горыни все разные. Есть такие, как те, что дрались ныне с вами, бывают поменьше, встречаются и такие юродливые, что глядя на них хочется отвернуться и сплюнуть.

Хм, — устало улыбнулся чародей, — логово. Что проку искать его? С давних пор они обосновались в земле-матушке, не перенося света Ярилы, и тем поделили мир подземный на свой - Пекельный и на подземные города Агхарти, что принадлежат другим народам.

За то время, что я пробыл здесь, мне уж показали и останки погибших ануннаков, и даже живых, что «дремлют» в «Залах Спящих». Авеги поведали мне о том, чему я ранее не обучался ещё. Это укрепило мой Дух, дало Знания, успокоение. Но как только стала на место моя самость, как только снова почувствовал я былую силу и решимость, я вдруг понял. Слаб я, даже ещё слабее, чем был раньше, ведь головой я здесь, а сердцем с супругой и детьми. Страшен и велик мой Урок. Молвят Авеги, что негоже так тянуться к земному и Урок превыше всего, но …изнывает моё сердце. Не могу я так. Где они, что с ними…?

Клубок второй

Тяжко вздохнул Авега, слушая речи сии, да длань свою на плечо чародею возложив, не дал тому закончить. Странно сочетались в Светозаре его Сила Светлая и глубокая земная привязанность к воплощённым в явном мире родичам. Конечно, все мы ствол к стволу, ветка к ветке, листик к листику от Рода своего, однако именно от такой болезненной привязанности молодого кудесника к семье, стало и бывалому ратному человеку Трияну нестерпимо горько. У самого-то дома девять сыновей и три дочки, …больше не поспел воплотить пока за своими трудами ратными. Однако и семья, и сам старшина, равно как и каждый из Ордена ведали, что избранный ими путь светлых воев оправдан. Далеко не всякому витязю дано служить честью Родам наша в отрядах Золотых Поясов.

Дружин на Руси много, а витязей Ордена мало. И Пояса, и характерники несут Родам своим почёт. И те, кто как и отряд Трияна выполняет определённые Дїями задачи, и те характерники, что защищая вотчины от ворогов стали воями-волхвами, вышли из Ордена и заняли свои места в казачьих войсках по межам расселения Родов, принесут в Рода от трудов своих Мудрость и Знания, а сие достанется потомкам. Самые лучшие да умелые в деле ратном, снова отправятся в обучение, а чтобы не росла гордыня за многие умения, их обучат служить по чести, да подчинять свои знания и умения общему делу.

Этот плотно скрученный канат не порвать никому. Выучился, отслужил, смог свою самость, будто коня игривого в вожжах держать – иди, учись дальше. Получай новые уроки. Ведаешь дело воина – иди волхвовать. Познал всё о земном – строй себя Жрецом, служи токмо Богам Светлым. Притомился – сиди в Роду, обучай молодых, да думай, чего не успел ешшо сделать до того, как перейдёшь мост в мир иной.

Не беда, коли и нет в тебе искры воинской, их удали. Не имеешь силы да желания посвятить себя обороне межей расичей – сиди, да набирайся мудрости от тех, кто преуспел в этом деле. Всё одно ведь, ни куда не денешься. Взращивая ли хлеб, кормя ли скот, как не крути, а на Небеса поглядывать будешь, спрашивать себя: «А что же дальше? А для чего всё это? А для чего же я и дети мои тут?»…

Так мыслил Триян, пока, опомнившись, вдруг не заметил, что Авега тихо о чём-то говорит.

— …вот в том и горе Светозарово, — как раз закончил тот фразу, начало которой пролетело мимо ушей старшины. — Но так уж выходит, братцы, что оно теперь и наше с вами. Чародею с его Посохом и деваться-то некуда, ведь дальше этого привхода подземных городов страны Агхарти ему пути нет. Отчего так? Того я сказать не могу, однако вам сие вам и не надобно. Поясам должно знать, что вот он Светозар, вот его Посох и урок его и ваш будет не пройден до тех пор, пока Древо в силе.