Постчеловек

Кэтька понимающе прикрыла глаза. А Федор Ильич вышел из комнаты.

Щелкнул замок.

— Кэт, о чем он? Что рассказать?

Девушка, однако, будто и не расслышала вопрос.

— Кот, блин! Ты зачем у Феди… у Федора… у Ильича, такое спрашиваешь? Нетактично же! — накинулась она с претензиями.

— Так он Федя? Или Федор? Или Федор Ильич? — нахмурился Костя.

— По разному! — отпарировала Кэтька. — При тебе я зову его Федор Ильич, потому что… ну потому что так солиднее, что ли. А наедине Федя. Я же тебе говорила, что мы давно знакомы! Он меня, можно сказать, вот такой вот мелкой помнит! А ты что, ревнуешь?

— Вот еще!

— А-ха-х, ревнуешь, я же вижу. — Она внезапно успокоилась и легко поцеловала парня в губы. — Не ревнуй, тут не к чему ревновать. Обещаешь?

Костя расплылся в глупой улыбке:

— Да.

А Кэт вдруг посмотрела на него, как-то кротко, нерешительно. Растерянно потерла переносицу, словно готовясь к чему-то неприятному.

— Блин, Котик, — потупилась она, — а ведь мне действительно надо тебе кое-что рассказать. Что-то очень-очень плохое. — И замолчала.

Яковлев выжидающе поднял брови:

— Ну?

— Блин, Федя, твою мать, почему вообще это должна говорить я? — пробормотала Кэтька. — А-а! Котик, блин, прости, что узнаешь это от меня!

— Кэт, не тяни!

— Пока мы были в лаборатории, твой папа скончался от хвори! — выпалила она.

— Что-о-о?! — Костя вскочил, чувствуя, как холодеют пальцы на руках. — Как?! Нет! Нет! Ты врешь! Зачем?!

— Прости-прости-прости! — Кэт вскочила следом, обняла его и начала гладить по спине, стараясь утешить. — Мне очень жаль, что ты узнаешь об этом именно так!

Костя обмяк. Опустился на кровать. Закрыл лицо ладонями… Проклятье! За всем круговоротом последних событий он совсем забыл про куда-то запропастившегося отца… А теперь того нет в живых… Или?..

Он вдруг встрепенулся. В голове застучали мысли:

«Прочь панику! Это ложь! Кэт что-то напутала! Вызвать интерфейс! Позвонить папе…»

«Вызываемый пользователь заблокирован. Причина блокировки: смерть пользователя», — сообщило выпадающее окно и пропало.

Это был конец.

— Где… тело? — еле-еле выдавил он.

— Его сожгли. Кремировали.

Костя сглотнул.

— И даже не сообщили?

— Ублюдки из правительства сразу уничтожают всех умерших. Они скрывают хворь от горожан, чтобы не возникало паники и лишних вопросов.

Костя обхватил голову руками, а затем уткнулся девушке куда-то в шею. Из глаз непроизвольно потекли слезы.

— Ну-ну, все… все будет хорошо. — Кэт погладила его по волосам, пытаясь найти слова поддержки. — Я рядом. Я с тобой. Мы вместе.

Она поцеловала его. Скромно, мимолетом, украдкой. Просто поцелуй в губы. Еще раз. И еще раз.

Почувствовав, что Костя, пусть и едва заметно, но отвечает, она прижалась к нему всем телом и, как и совсем недавно, перекинула ногу и уселась сверху, позволив их языкам переплестись, скрутиться, соткаться в один пульсирующий влажный клубок.

«Что ты творишь? — вяло подумал он. — Придурок! Ты только что узнал, что потерял отца! Но… но ведь это Кэт! Моя Кэт! Такая желанная Кэт!»

И адреналин накрыл его с головой, подталкивая выплеснуть эмоции, обиду, злость. Подталкивая овладеть девушкой. Жестко. Цинично. Бесцеремонно. Удовлетворяя лишь свои потребности. Свои инстинкты. Свои желания. Чтобы она извивалась под ним, стонала, кричала, визжала от боли и наслаждения…

Костя чуть заметно помотал головой, отгоняя эти садистские мысли — все же Кэт не была виновата в случившемся, да и спугнуть ее своей внезапной грубостью или причинить ей боль он отнюдь не желал…

…Его ладони бегло скользили по плечам, спине, рукам Кэтьки, жадно мяли попу, зарывались в волосах, а губы продолжали рваться навстречу ее губам, и, казалось, невозможно насытиться этими поцелуями.

Кэт с трудом отбилась от страстных порывов, отлепилась и несильно толкнула его — так, что он упал спиной на мягкий матрас.

— Лежи, милый, я все сделаю сама, — соблазнительно проворковала она, стащила с себя кофту и бросила на пол. Мгновение помедлив, расстегнула лифчик на спине и кинула его следом.

От увиденной впервые в жизни женской груди у Кости пересохло во рту и сперло дыхание. Облизнув губы, он осторожно, двумя пальцами, провел по ней, робко коснувшись вмиг затвердевшего сосочка.

— Ну ты чего покраснел, Котик? Не стесняйся давай! Имей в виду, я люблю уверенных в себе мужчин!

— Я… я и не стесняюсь. — Он нерешительно взял грудь девушки в ладонь. Аккуратно помял, чувствуя, что эти действия не остались без последствий — в штанах заметно напряглось.

— Смелее, Котик! — Кэтька навалилась всем телом, припечатывая его к кровати и впиваясь губами. Игриво пробормотала: — Мм, не кусайся, а то я тоже тебя за что-нибудь укушу… — Привстала. — Подожди, сниму остальное!

Она проворно стащила кроссовки и джинсы, оставшись в одних белых кружевных трусиках. Костя, тоже приподнявшись, последовал ее примеру. Подумав, снял еще и носки.

— Настоящий джентльмен совокупляется без носков! — рассмеялась девушка, вспомнив где-то услышанную фразу. — Трусы снимай.

Костя замялся:

— Кэт, ты думаешь, это правильно? Все же новости, которые ты мне сообщила, не очень располагают… — промямлим он.

Нет, Костя по-прежнему желал Кэтьку! Даже сильнее, чем несколькими минутами ранее! Но он должен был сказать эту фразу! Для себя. Для того чтобы потом не мучиться угрызениями совести.

— Может, сейчас не самое подходящее время?..

— Замолчи! — Девушка ладошкой заткнула ему рот. — Да, Котик, так правильно! Я хочу, чтобы ты выплеснул все отрицательные эмоции! Весь негатив! Тебе это надо, Котик, понимаешь?! Так что давай, снимай! Давай! Трахни меня!

Она схватилась второй рукой за резинку его трусов и ловко стащила их до колен.

— Дальше сам! Ну же, смелее!..

Парень инстинктивно прикрылся.

А Кэтька сверкнула глазами.

— Котик, блин, хватит играть в целку-недотрогу, мне это начинает надоедать! Ты чего такой неуверенный? Я у тебя первая, что ли? — в шутку спросила она и замерла, все поняв. — Серьезно, первая?

— Нет! — быстро ответил он. Даже слишком быстро.

— Ну-ну.

Вновь уронив его навзничь на кровать, Кэт освободилась от трусиков, и Костя залюбовался полностью обнаженной девушкой: небольшая упругая грудь, плоский живот, стройные ножки, округлая попка, выбритый лобок… Она — идеальная! О чем еще он мог мечтать?