Пострадавшая магия
Шрифт:
Он коснулся виска.
— Ох, я рад, что был без сознания.
Я открыла пару файлов и сморщила нос.
— Многие записи на языке магимедиков. Я не знаю все сокращения, и они используют много латыни. Что у старых магов за одержимость мертвыми языками?
— Ты не видишь ничего полезного? — сказал Десмонд.
— Есть файл про командующую Реветт и других старших офицеров, но тут нет ничего из того, что я заметила… Или это скрыли терминологией, или они не следят за таким.
— А что именно мы ищем? — спросил он.
Я замешкалась, но ему можно было рассказать.
— Помнишь, я говорила, что
Десмонд тихо присвистнул.
— Это ждет и нас, если мы застрянем на этой работе.
— Похоже на то.
— Странное чувство, — сказал он. — В чем-то я получил тут больше с магией, чем было дома. Со мной обращаются так, словно я могу справиться, как другие маги. Жаль, что такой шанс сопряжен со всем кошмаром.
Мое горло сдавило.
— Уверена, ты найдешь что-то такое, но там, где люди не пытаются тебя взорвать.
— Если такое место есть, я его найду. Можно я попробую?
Я отодвинула стул, и Десмонд склонился. Сияние экрана отбрасывало синеватое свечение на его темную кожу, пока он вглядывался. Он дважды щелкнул по ярлыку в верхнем правом углу экрана.
— Там еще один сервер. Думаю, это он. Там больше записей. Может, что-то найдется.
— Может, поискать… как они это называют научно? — я нахмурилась. — Магический потенциал? Могут быть файлы об этом.
Десмонд кивнул, нос был в паре дюймов от экрана. Он стучал по клавиатуре. Он открыл файл, увеличил его, закрыл, открыл другой. Замер. Покрутил вниз, остановился, покрутил еще. Он нахмурился сильнее, а потом отклонился на стуле.
— Рочио, на что это похоже?
Я придвинулась ближе. Я видела, что он открыл какую-то базу данных, там был список имен слева и слова с цифрами справа.
— Имена, даты, местоположения, — сказала я. — Город и… погоди, это больницы. Больницы простаков.
— Так я и думал.
— Все люди под одной датой, но в разных местах. Они не могут быть связаны с особыми отрядами… Все они не могут быть магами. Что это такое?
Я покрутила вниз, нашла, где в записях менялась дата. Список все продолжался.
— Тут тысячи записей. И все в начале 80-х. Столько людей родилось в один день…?
Я замолкла, поняв. Данные были для другого. Конфед проверял всех детей на своей территории на «магический потенциал» в первые дни рождения.
Я ввела свое имя в поле поиска. Появилась запись: Рочио Мария Лопез. 20 апреля 2002. Бруклин, Нью-Йорк, госпитальный центр Бруклин. И справа вдали были цифры, которые ничего для меня не значили. 39.
— Ого, — сказала я. — У них записаны все, кто родился с начала их проверок после Разоблачения.
Десмонд склонился, я ввела его имя. Появилась запись с больницей в Чикаго.
— Твой день рождения восьмого февраля? — спросила я.
Он склонил голову.
— Безумие. Но логично, что они следили за таким.
Справа у него тоже были цифры: 27. Я смотрела туда.
— У них должны быть и записи детей-простаков, иначе их было бы меньше.
Я полистала список, смотрела на цифры. Многие из них были однозначными, но порой я замечала значения выше. Но ни у кого не было выше моих 39.
Странное покалывание пробежало по коже.Я ввела имя Приши. 23. Финна и Леони там не было, но они были из старой магии. Конфед вряд ли их проверял. Брандта тоже не было в базе данных.
У Сэма было 28. У Тони — 16. У Хави — 19.
Мое сердце колотилось, я ввела имена детей-простаков, с которыми ходила в школу.
3. 7. 1. 5. Ни у кого не было больше 10. Я прикусила губу.
Десмонд следил за моим прогрессом.
— Эти цифры как-то связаны с тем, что они нашли, проверяя нас, — сказал он.
— Да, — сказала я. — Возможно, это и есть наш магический потенциал. Но простаки… У них нет нуля. Ни у кого нет, — я не убирала руки с клавиатуры. — Десмонд, а если они не простаки?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Финн
Я, может, возвращался и к самой опасной затее в моей жизни после экзамена, но лишь одно слово описывало мое состояние, когда я прошел в зал библиотеки: облегчение.
Лига Свободы магии была за длинными столами в комнате, их голоса сливались в гул болтовни. Запах дешевого кофе и почти испорченной выпечки ударил меня по носу. Встреча была в новом месте, но все было идеально знакомым.
На миг перед тем, как я вошел, меня охватил страх, что один из трех псевдовышибал, оглядывающих меня, выбросят меня за воротник. Они не выглядели дружелюбно. А потом Луис заметил меня и вышел, и мы повторили разговор, который был у нас вчера по телефону. Я подозревал, что он хотел видеть мое лицо, когда я объяснял, зачем мне быть в Лиге, и мое отвращение из-за роли моего дяди в Круге, чтобы понять, можно ли мне верить.
Но я был честен, так что шел по пространству, что было в три раза больше комнаты в церкви, где проходила первая моя встреча с ними. Я кивал многим знакомым лицам… и пытался не запинаться от напряжения и попыток скорее отвести взгляд.
Луис подавил разговоры обо мне на прошлой неделе, но весть все равно разошлась.
Я взял колу со стола, решив, что это не опасно. По пути я заметил рыжие волосы. Я поймал взгляд Кэллама и слабо кивнул ему. Он сыграл роль достаточно, и Луис был убежден.
Бывший одноклассник скривил губы, будто в гримасе, но она была довольно дружелюбной. Он все еще был задирой, который не упускал шанса поддеть меня за двенадцать лет в Академии. Но пусть он переживает из-за того, что я знал насчет его выступления на экзамене.
Фигуры у стола с угощениями расступились от моего прибытия, словно я был заразным. Я смог быстро улыбнуться им, взяв одну из банок. А потом я ушел к свободному месту у стены, откуда мог следить за происходящим, никому не мешая, зализывая при этом раны.
Я был уверен в том, что сказала бы Рочио об этом: «Ты не можешь винить людей за осторожность. Подумай, сколько решений Круга навредило им. Дай им время принять, что ты другой».
Она не сразу доверилась мне, хоть мы бились бок о бок на экзамене. Я не раз ошибался с ней, и все могло произойти снова. Как я мог жаловаться, когда эта настороженность была из-за большого дома, библиотеки и прочих благ, что были у меня годами?
Я не потерял веру всех. Ноэми прошла ко мне с напряженной, но сочувствующей улыбкой.