Поступление

– Албаст, малышка, это такая нежить. Она создаётся из утопленницы, а потому внешне албаст остаётся похожим на женщину, только очень уродливую. Белые мутные глаза, обвисшая кожа, - с наслаждением говорил студент, забавляясь тем, как с каждым его словом бледнеют щёки Милы.
– Опасная тварь. Магически устойчива, невероятно быстра и любит убивать. В одиночку запросто может целую деревню уничтожить, так как стрелы, даже заговорённые или из серебра, её не берут, а на расстоянии, просто взглянув в глаза, албаст может заставить человека гнить заживо.

Пожалуй, Миле никак не стоило слышать это объяснение. Она оцепенела. До этого момента обучение некромантии выглядело для неё совсем иначе нежели теперь. Нет, конечно, ей было известно, что не зря это направление магии считается жестоким и не зря некромантами детей пугают. Но конкретно сейчас, именно в этот миг, она окончательно осознала в какое дерьмо вляпалась.

«Все приличные-то белой магии идут учиться, чтобы благословлять али целительствовать. Ну, или на крайний случай стихии познают», - враз вспомнились Миле слова кладовщицы.

– Милка, - тем временем затеребил её за плечо Саймон. – Ты чего, чего замерла? Плохо тебе, что ли?

– Нет, всё в порядке, - тихо прошептала Мила, но, глядя на довольное лицо старшекурсника, заставила себя сказать кое-что ещё. – Просто завидую немного. Нам до сотворения албастов ещё учиться и учиться.

Её слова вызвали уважительное хмыканье. Во взгляде девятикурсника даже промелькнул интерес, но тут дверь кафедры открылась и на пороге возник Найтэ Аллиэр. Его вид был безупречен. Как и всегда, тёмный эльф выглядел элегантно и вместе с тем как-то чуждо этому миру.

«Убийца, - посмотрев на него, со злостью подумала Мила. – Ты убийца и учишь других убивать».

– Милка, да пошли уже!
– вновь с недовольством дёрнул её за рукав Саймон, и на этот раз Мила не стала задерживаться. Она решительно зашагала вперёд по тропинке. Друзья даже едва поспевали за ней, покуда молодая женщина в очередной раз не остановилась.

– Твою мать, да что с тобой сегодня? – с раздражением прикрикнул тогда Саймон. – Дни бабские, что ли?

– Ага, - буркнула Мила, ничуть не смущаясь своей лжи, а затем подошла к камышу и плюнула на ни в чём неповинное растение.
– Надо нам эту хрень всё же скосить.

Друзья не стали спрашивать зачем ей это понадобилось, ранее Мила уже не раз озвучивала мысль, как было бы хорошо обустроить подход к озеру, а ещё лучше мостки. Поэтому Питрин всего лишь ворчливо напомнил про талоны на завтрак, а после они втроём и уже безо всяких задержек двинулись на лекцию. Вот только мысли нашей героини не раз и не два возвращались к тому, что…

«Брехал он, - со злостью думала она о Найтэ Аллиэре. – Ничего-то камыш не ядовитый, просто этому зверю за, так сказать, ядовитой травяной стеной топить людей в озере сподручнее».

– Лер Свон, чего вы там фыркаете? – обратил на неё внимание преподаватель, и Мила вынужденно сосредоточилась на предмете. Однако, идея искоренить заросли нисколько её не оставила, даже наоборот. Молодой женщине очень захотелось создать некоему профессору хотя бы толику неудобств. Её лоб не переставал хмуриться, а потому было неудивительно, что в перерыве между занятиями её спросили:

– Эй, Лебёдушка, ты чего такая злюка сегодня?

– Да так, - начала было отвечать Мила, но затем посмотрела на обратившегося к ней Свена Сайфера куда как внимательнее. – Свен, ты же, как мне видится, в курсе всего, что в академии происходит, да?

– Ну, стараюсь ничего не упускать из внимания.

– А ты ничего не слышал о том, чтобы на днях в нашей академии пропала некая студентка или… или некая сотрудница, может?

– Нет, - ответил Свен, когда смерил Милу настороженным взглядом. – А откуда такой вопрос?

– Да вот мне кажется, что могут у нас здесь люди не пойми куда пропадать. Есть у меня такое подозрение.

Взгляд Свена стал совсем мрачным. Он что-то обдумывал, подбирая слова для ответа, по нему это было видно. Но ответить он ничего не успел. Милу позвал Питрин, ему потребовалось, чтобы она помогла ему найти нужную страницу в учебнике. И так как у Милы тоже имелась к Питрину некая просьба, она поспешила к другому приятелю.

***

Август подходил к концу, а вместе с ним заканчивалось и терпение Найтэ. Причём не сказать, чтобы так уж его донимали «квартиранты», свои тёмные дела он давно привык проворачивать едва ли не на виду у всех, а потому не за свои тайны он беспокоился. Просто само присутствие этих людей… Беззаботный смех, звук шагов со стороны комнат. Тёмному эльфу казалось, что он повсюду чувствует человеческий запах, и в результате он намеренно время от времени чадил не самыми ароматными или же полезными травами, добиваясь, чтобы дым проник в нужные щели. Он намеренно начал практику старших курсов с вызова духов и трансмутации, рассчитывая на эффекты непременного астрального загрязнения. Он даже устроил обязательные дополнительные занятия, используя в качестве помещения лекторий. Начиная с этой недели по ночам на кафедре некромантии студенты теперь практиковали ритуальное пение, ибо профессор Аллиэр вдруг резко перестал довольствоваться как прежним помещением, так и временем дневным.

«Кафедра расположена так, что эти важные тренировки нисколько не помешают прочим студентам. Кроме того, ночное время – тихое время. Так занятия станут намного эффективнее», - обосновал Найтэ ректору, не моргнув глазом.

Но «квартиранты» не сдавались. Они отмыли комнаты от пыли и грязи, замазали щели глиной, поставили на окна плотные ставни... Стан врага укреплялся, а желание продолжать войну нисходило на нет. Найтэ уже хотелось тайком пустить на декокты наглую троицу, чтобы покончить с проблемой раз и навсегда. И особенно острым это желание стало, когда он увидел, что часть его любимого ядовитого тростника скошена и мирно сохнет в копне под ясным солнышком.

«Как? Как они справились?» - оторопел Найтэ, так как прекрасно знал, что даже капля сока этого растения способна вызвать серьёзный, тяжело излечимый ожог. Зря он, что ли, завсегда огибал камыш, ступая по воде?

– Питрин, и тут бы скосить, - вдруг донёсся до него звонкий голос Милы Свон.

– Ага, давай. Это мы запросто. Истосковались руки по труду-то родному!

Левый глаз у Найтэ всё же задёргался, так как сельский увалень, будучи раздетым по пояс, смело замахал косой.

– Эх, раз! Эх, ещё раз! – весело напевал себе под нос детина, нисколько не замечая оторопевшего профессора.

«Но ведь тростник ядовитый!
– был готов закричать Найтэ, когда с возмущением покосился на предавшее его растение. И тут к нему пришла новая мысль.
– А вдруг у этих людей иммунитет?».

Предположение вызвало скорее научный интерес нежели новое раздражение. Испытав сильное воодушевление, Найтэ поспешил к кафедре. Его ноги быстро-быстро делали шаг за шагом, покуда не остановились возле лабораторного шкафа.

– Эх, раз! Эх, ещё раз! – с азартом выбрал он сначала одну, а затем другую колбу с плотно закрытыми крышками. Колбы он положил к себе в карман, так как настрой подгонял. Даже чемоданчик с инструментами Найтэ не стал проверять, а как схватил, так и двинулся обратно к озеру.