Потанцуй со мной

— Она медсестра-акушерка, — заверил Иен. — Она справляется.

— Выдворите их отсюда! — задыхалась Саванна. — Не позволяйте им трогать меня.

— Стойте у двери, — приказал Иен мужчинам. — Она сообщит, если вы ей понадобитесь.

«Она». Он имел в виду Тесс, а не Саванну.

Пожарные были обучены уступать дорогу любому, у кого более высокий уровень опыта, и подчинились, даже когда Тесс пыталась приказывать им взять на себя ответственность. Но она уже могла видеть, как показалась макушка ребенка.

Саванна издала безошибочный гортанный крик женщины, которой нужно было тужиться.

— Не тужься! Вдох.

Тесс не могла позволить себе слезы. Она действовала автоматически, массируя промежность Саванны, чтобы та растянулась естественным образом. Иен отошел в сторону, чтобы дать ей место. Он стойко держался перед всей этой грязью родов, и Тесс никогда еще не любила его больше.

— Продолжай дышать, — сказала она Саванне. — Мы делаем все медленно. Вот так. Хорошо.

Головка ребенка начала двигаться.

— Медленно сейчас. Медленно. — Верхняя часть головки ребенка появилась, и схватка ослабла. — Молодец. У тебя все отлично получается.

Саванна опустила голову на скрещенные руки, чтобы передохнуть, ее бедра все еще были высоко задраны. Красивое унижение родов.

— Продолжай дышать, — сказала Тесс. — Ты почти справилась.

С глубоким ворчанием Саванна снова оперлась на руки.

— Легче! Не тужься. Дыши. — Появилась еще больше влажная, морщинистая головка. Тесс ее поддерживала. На заднем плане она услышала вклад, который внес Фииш. Младенец войдет в мир под приглушенные звуки «Grateful Dead», исполняющих «Ripple».

— Вот так. Ты почти закончила. — Еще одна схватка. Крошечное плечико. Ребенок скользнул в ладони Тесс. — Это мальчик.

Саванна рухнула на спину. Тесс завернула грязного синюшного ребенка в одно из кухонных полотенец, которые ей передал Иен. Младенец издал крошечное мяуканье, за которым последовал яростный крик. У Тесс не было стетоскопа, но остальные шаги она прошла автоматически: крик, сгибание, движение грудной клетки. Ребенок порозовел. Все хорошо.

Она положила ребенка на грудь Саванны и накрыла их обоих пальто, которое дал ей Иен. Потом откинулась на пятки, с сердцем, которое бешено колотилось, слушая «Ripple» и ожидая появления плаценты. Тесс подставила под плаценту пластиковую миску, которую, как подозревала, Фииш никогда больше не будет использовать.

Саванна лежала неподвижно, ребенок прижался к груди. И вдруг…

Крики… Море крови…

Тесс тяжело сглотнула.

Но в отличие от Бьянки Саванна не умирала. Она была слишком занята, восхищаясь своим малышом.

— Он намного симпатичнее маминого.

Тесс никогда не слышала более приветливых слов. У нее была здоровая мама. Здоровый малыш. Ей хотелось плакать от благодарности.

Однако цвет лица Иена приобрел бледно-зеленый оттенок.

— Хорошая работа, — похвалил он. — И я больше никогда не буду заниматься сексом.

***

Сначала Саванна, будучи Саванной, отказалась ехать в больницу с пожарными.

— Да с какой стати? Ты же сказала, что у меня и малыша все хорошо?

Она остановилась, чтобы посмотреть на своего новорожденного сына, черты ее лица смягчились от избытка материнской любви.

— Да, но вас обоих нужно проверить.

— Ты уже нас проверила.

— Я не врач, — возразила Тесс.

— Половину времени ты вела себя как врач.

Все та же старушка Саванна.

Саванна ошеломила ее улыбкой, которая превратила ее угрюмое девятнадцатилетнее лицо в лицо Мадонны.

— Зоро.

— Прошу прощения?

— Его зовут Зоро. С одним «р». Я не хочу, чтобы у него было то же имя, что и у любого другого ребенка.

— Не стоит беспокоиться. Ты и… Зоро… поедете в больницу, хотите вы этого или нет. Каждый новорожденный нуждается в немедленной инъекции витамина К.

К счастью, Саванна услышала о важности укола и согласилась, но только после того, как Тесс пообещала лично отвезти ее и малыша Зоро домой из больницы на следующий день — и только после того, как она раскритиковала Тесс за то, что у нее не было запаса витамина К при себе.

— Если ты собираешься и дальше принимать роды, тебе нужно оставаться в курсе всего этого дерьма, — сказала она, когда к ним подошли пожарные с носилками.

— Я больше не собираюсь принимать роды.

— Почему?

— Потому что не хочу.

— Не будь эгоисткой. — Саванна продолжала говорить, пока пожарные перекладывали ее и ребенка на носилки. — Кто угодно может молоть кофе, но никто не может делать то, что делала ты. Не говори мне, что ты серьезно все еще зависаешь на том, что случилось с женой Иена Норта.

— Она не была его…

— Боже, Тесс, да что с тобой? Ты не виновата. Это могло случиться с кем угодно. — Саванна подняла голову, когда пожарные повезли ее к двери. — Я точно знаю, если буду еще рожать, чего я серьезно не собираюсь делать, но если бы рожала, я бы никому не позволила принимать роды, кроме тебя. Преодолей себя, ладно? Ты нужна людям.

И она уехала.

Иен подошел к Тесс сзади.

— Слышишь даже от стервы.

— Не начинай и ты тоже.

— Нет надобности. Ты уже знаешь, что тебе нужно делать.

***

Иен уехал, чтобы забрать Рен у Хизер, а Тесс отправилась домой. Она подъехала к хижине, а не к школе, где ей хотелось быть. Дом присел на поляне, мрачный и негостеприимный, ни одного приветливого огонька. Она попыталась выбраться из машины, но не могла заставить себя взглянуть на это место: не ночью, когда столько всего произошло. Тесс сдалась и поехала к школе. Только на одну ночь. И только с ясной головой.

Белые обшитые досками стены и старые деревянные полы приняли ее. Она была грязной, уставшей как собака, но слишком взбудоражена, чтобы спать, поэтому развела огонь в печурке и налила себе бокал вина. Но едва успокоилась, как дверь распахнулась и в комнату ворвалась обезумевшая Ава Винчестер.

— Тесс!

Ава кинулась через комнату и бросилась в объятия Тесс так внезапно, что Тесс чуть не опрокинула свой бокал.

— О, милая…

Ава рыдала ей в плечо и так быстро тараторила, что было невозможно разобрать, что же она говорила. Тесс погладила ее так же, как гладила Рен. Она думала о том, как жители этого города вплетались в ткань ее жизни. Какой естественной казалась эта новая жизнь со всеми ее недостатками и неопределенностями.

Ава плакала с отчаянием подростка, который считал, что жизнь кончена. Когда она наконец подняла голову, ее щеки покрылись красными пятнами от слез, и слова прозвучали как икота. «…ужасно, и… не могу вернуться… карман… убьет меня… останусь здесь…»