Потерянное поколение

Развязав пакет, Тамара, как наверное, все женщины, от малой, до в возрасте, произвела кучу манипуляций с обновкой. Для начала встряхнула, на вытянутых руках осмотрела пиджак, спереди, сзади, опять спереди, удовлетворенно кивнув, принялась за брюки, проделывая примерно то же самое, в оконцовке с силой сжала ткань в кулачке, отпустила, осталась довольна, ткань не смялась.

– Примерь.– Тамара кивнула в сторону своей комнаты,– там переоденься.

– Может, я дома?– Краснея попросил Санька.

– Саш, ну как дитя ей-богу, иди давай!

Скоренько переодевшись, Санька вышел из комнатки.

– Вот.

Вряд-ли, чем-то еще, можно быстро и безболезненно, либо изуродовать, либо украсить человека, как одеждой. Судя по реакции девушки, Саньку украсила. Залюбовалась.– «Мо-ой.» И, не дала переодеться, пока не вернулась с работы мать. Ну как не похвалиться? По хозяйски поворачивая, смущенного, впрочем, не особо сопротивляющегося, парня, и так, и этак, показывала матери обновку. «Вот собственница! А ведь раздобыл! Не для себя, для нее.»

В полном наряде, свою девушку Санька первый раз увидел уже в спортзале, практически с началом новогоднего бала. Парней, как обычно, дав только снять верхнюю одежду, одноклассницы при помощи классной, Тамары Васильевны, выгнали из

кабинета.

– Идите в спортзал!– Закрывая за собой дверь, дала направление классная,-девочкам переодеться надо.

– А че это? Вам значит, смотреть можно, а нам нельзя?

– Это кто там, такой любопытный?!– раздался густой бас директрисы,– марш отсюда!

Не смотря на внушительные размеры, директор школы, Таисия Яковлевна, обладала поистине какой-то сверхестественной способностью, появляться из ниоткуда в самый, для ее подопечных, не подходящий момент.

– Кому сказала!!!– повторять не пришлось, мешая друг другу, хохоча и выкрикивая

какие-то фразы, типа , «так не честно!», недоросли двинулись к лестничному маршу, кабинет химии находился на втором этаже здания.

Новогодний бал, в связи с небольшой численностью школьников, проводился сразу для четырех классов, двух восьмых, девятого и десятого. Ватага десятиклассников, на правах самых старших, войдя в спортзал, снисходительно осмотрели присутствующих. Так же, важно, (взрослые!), подошли к наряженной елке. Елку по традиции всегда наряжали девятиклассники, оценили, и обособленно заняли место у музыкальной аппаратуры. Ну, очень важные! То, что в прошлом году происходило практически то же самое, и они, девятиклассники, не скупясь в выражениях, осудили чванливое поведение старших, забылось.

Впрочем, вскоре и тем, другим стало не до этого. За минуты до бала, зал, стайка за стайкой, стал наполняться прекрасной половиной человечества. Юные, красивые, нарядные, загадочные! Совсем другие, не те, которые, еще вчера сидевшие рядом за

одной партой. Многообразие фасонов, расцветок, девичьих прекрасных лиц, глаза разбегаются! У Саньки тоже, и… В одно мгновение все превратились в разноцветную массу. Он увидел, и стал видеть только ее, ее одну! Вот она, немного пройдя от входа, остановилась, поискала кого-то глазами, нашла его, Саньку, о эта легкая, грациозная поступь! Она шла к нему, к нему! Родившаяся где-то в голове волна прокатилась по всему телу, сбилось дыхание, кинуло в жар. Серо-серебристое платье, изящные, серые туфельки на шпильках, что-то серебристое в пушистых, пепельного цвета, волосах, такая вся, узенькая, невесомая! И, подошла.

– Том, ты дома могла так одеться?– После длительной паузы.

– А что?– Игриво улыбнулась девушка.

– Да, так.

Новогодний вечер начался. Санька не особо вникал в происходящее, чего там голосом физрука говорил Дед Мороз, как снегурочка, красавица молдаванка, одноклассница Олега, Марина Корпут ему отвечала, его все сильнее и сильнее пугало предстоящее выступление. Мало того что, Тамара, словно и не Тамара, так еще и Олег, девятиклассник.

– Привет Том,– Санька всегда завидовал невозмутимости друга. Парень везде чувствовал себя как дома,– классно выглядишь! Прям потрясно!

– Да ну что ты, я так…– Девушка ядовито повторила Санькину фразу.

– А это че за фуфел с тобой?– Олег изволил взглянуть на рядом стоящего,– О, Лева! Я и не признал! Фу ты какой! Еще и при гавриле!– потянулся к галстуку,– дай потрогать, настоящий?

– Отвали!– Санька с силой долбанул по протянутой к галстуку руке.

– Олег, не тронь его одежду!– Застрожилась Тамара,– испортишь, а мне еще танцевать с ним.

– Танцева-ать?– уже искренне удивился парень,– Лев, че правда?

– Тебе че надо?!

– Лев, да нормально все. Не дрейфь!– Что-то вроде поддержки.

Не смотря на то, что Тамара на сколько возможно упростила его партию в танце, сделав практически сольным, парень все равно терялся. В свое время, наотрез отказавшись, хотя бы раз прогнать выступление в спортзале, Тамара особо, после нахлобучки от матери, не настаивала, и результат налицо, он напрочь забыл чему учили. Девушка это чувствовала, и как когда-то перед самым выступлением ей, простым, обыденным тоном; «Ну что, пошли, выступим, коль больше некому»,-говорила Марина Павловна, так и она, повторив слово в слово, повела партнера на исходную позицию.

С началом музыки, она, каким-то странным, словно чего-то просящим и несколько виноватым взором, полыхнула в глаза парня, потупилась и, он это почувствовал, напряглась, ушла в себя. Еще мгновения, и повела, пригласила в свой мир, мир, где музыка, душа, и тело сливались в одно, мир, где, она провела большую часть своей коротенькой жизни, да, очень трудоемкой, тяжелой, но там она была

счастлива, даже не по детски счастлива. Она билась за свое счастье, в первую очередь, билась сама с собой, побеждала, билась за место на пьедестале, ставила новую цель, билась, и опять побеждала, и снова, и снова… По большому счету всегда одна, одна с собой. И вот теперь не одна, с ним, с ее светлым и теплым лучиком. Она не знала, она ведала, что его душа воспримет ее мир, и он станет одним на двоих, только их миром, в котором, совсем не надо, а если и придется, то уже вдвоем, вместе отвоевывать, биться, теперь уже за их счастье. И в момент, с началом ее сольного выступления, она, словно птица-подранок, вновь встающая на крыло, с опаской окунулась в свою стихию, и, почувствовав силу, взметнулась, она

не разучилась, она умеет, она может! С каким наслаждением, она внимала музыку, отражая каждый нюанс мелодии, своим, так послушным ей телом, что казалось не она под музыку, а музыка услужливо подстраивается под нее, и витала, и радовалась, так искренне, такая счастливая! И словно, языком жестов, языком своего танца, пыталась что-то поведать ему, что никак не передать словами, и старалась, на грани возможного.

Понимал ли? Такая сильная, гордая, вызывающая восторг зрителей, никто и не замечал, что именно он, партнер, своим скудным присутствием в выступлении подчеркивал ее необычайную легкость, ее мастерство, ее порыв… Да он и сам не замечал, не придавал никакого значения, лишь бы она, лишь бы ей! Как бережно, с трепетом в душе, он подхватывал ее на лету, совершенно не задумываясь над своими элементами танца, и все получалось, кружил с ней, и отпускал, замирая в ожидании. Он любовался ей, и, какое-то, наверное, уже взрослое чувство к ней

зародившееся еще тогда, в коридоре, с новой силой овладело им,– нежность. Ничего

не требующее в ответ, лишь бы она, лишь бы ей…

– Это, откровение какое-то.– взволнованно пробубнила директриса, когда девушка с последним аккордом доверчиво прильнула к груди партнера. Тонкий психолог, Таисия Яковлевна довольно наплевательски относилась к рекомендациям из районо по поводу моральных устоев в отношениях между комсомольцем и комсомолкой. Чуткая от природы, всегда видела, где настоящие чувства, а где так, зов взрослеющей плоти.