Потерянное поколение

Правила советского этикета соблюдены, можно приступать к делу.

– Шур, ты че выкобениваешься? Ты же сама бозлала?

– Я бозлала? Только раз попросила! И когда еще? В марте, когда корова в запуске. А сейчас че?– сама себе ответила,– декабрь, Новый год на носу!

– Вот именно, Новый на носу, а старый кончается! А у меня путевка горит!– в порыве Митрофаныч выдал истинную причину награждения,– не использую, на следующий год урежут…

– Ах ты змей!– голоса собеседников повышали громкость,– на тебе боже, что нам не гоже! Так что ли? Ну ты даешь! Ладно бы, кого другого! Столько лет вместе!

Профсоюзный лидер пристыженно увел глаза в сторону.

– Шур, ну не кого больше.

– Че, вся шахта передохла?

– Думай че говоришь, дура!– спавшая было громкость, пошла на повышение,– а один, точно, как ты говоришь, чуть не сдох! Слыхала поди?

– Нет.– Женщине стало стыдно за вырвавшееся в сердцах.

– Димку Смирнова, с проходки, в позапрошлом так же на новогодние, отправили на курорт. Мужик, и работяга, и семьянин, не пьет как попало, езжай, отдыхай. Так он, скотина, там так отметил Новый год, что ни документов, ни денег! Домой на электричках, зайцем! Жена пришла, орет! Посылаем запрос,– был. Где сейчас? Не знаем. Пропал мужик, в розыск подали. Считай похоронили. Хорошо в Челябинске сняли, полстраны на электичках! Присылают, такой-то, такой-то ваш? Наш. Без сопровождающего не отпустим. Директор, сам, на самолет и туда. Привез, сразу в больницу, на месяц. Вот так курорт! С тех пор зареклись, на новогодние, мужиков ни-ни! А баб, ты сама баба… Ну Шу-ур…– жалобно так.

– Сам езжай, спасай свои путевки.

– Я че, не мужик?

Действительно, с природой не поспоришь, Митрофаныч мужчина. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не секретарша Катерина, зашедшая по пустяку.

– Кать, ты хоть помоги!– Взмолился хозяин кабинета.

– И?– Как всегда, предельно лаконично.

Митрофаныч вкратце выложил суть проблемы.

– Тебе какая разница, когда курортные романы крутить? Мужики не коты, они и в марте, и в ноябре, и круглый год.

– По себе судишь?!– Взъерепенилась Александра.

Знаменитый на всю шахту кивок головы,– по себе конечно, по кому еще. Путевка дармовая?– уже к Митрофанычу.

– Только за дорогу!

– Дорога, за счет шахты,– и, вышла.

– Пфуй!– Только и успела вякнуть новоиспеченная курортница.

Дома, оба Саши выслушивали терзания третьей Саши, сдержанно.

– Ну какой это курорт! Буду как на иголках! Ни корову подоить, ни вас покормить. А печку топить, ведь морозы! Опять Зинку просить? Так, че?– ожидая ответа

притихла.

Остаться одним, считай на месяц, тот и другой, были очень даже не против. На правах жены и матери, Александра постоянно вмешивалась в личную жизнь обоих, причем делала это, въедливо, и нудно. Захочет, скажем, старший полежать на диване, благоверная тут как тут, надо то или другое, и вот именно в эту минуту, не раньше, не позже. Или младший, только соберется по своим делам, оказывается,

картошку достать надо, свиньи-то, голодные! Вообще слова, потом, для нее не существовало, только сейчас. Изо дня в день, одно и то-же, одно и то-же! От одной мысли, что такого не будет целый месяц, можно в пляс пуститься. Но такая радость, может и обидеть женщину. Вот и сдерживались, коль надо, езжай, но тебя будет не хватать.

Старший чуть не переиграл:

– Это все так, управимся, и с коровой, и со всем…Только вот, как Новый год без тебя? Всегда вместе…

– Не поеду!– Действительно, всегда вместе, а тут… Чего это она? Словно и не мать, и не жена. Удумала!

«Вот баран!»– Синхронно у обоих, с небольшой разницей; у одного по отношению к другому, у другого по отношению к себе.

Мозги у старшего напряглись до предела, наконец, нашли единственно правильное решение. Зная, что жена экономна до скупости, как бы размышляя вслух.

– Опять же, путевка бесплатно, это уже редкая удача, а тут еще и, за дорогу платят…Такого может и не повторится.

– Точно не повторится! Шанс дается только раз!– подбавил масла в огонь младший.

– Хм,– сомнения, сомнения. С одной стороны, мать, жена, с другой, выгода.

На этот раз, старший, момент не упустил.– Короче! Езжай, управимся! Да сын?

– Пси! Как дважды два!

– Родные вы мои!– Расчувствовалась женщина. Где-то, в глубине души, она хотела съездить, отдохнуть, сменить обстановку, подлечиться, и сильно-сильно соскучившись, вернуться домой.– Зинку попрошу. Если откажут,(сестра и ее муж считалось одним целым) тогда Таньку…

– Нет!!!– В один голос.– Без нее управимся, пускай с Ленкой сидит.

Зинаида с Борисом не отказали, даже с удовольствием. Благоустроенная квартира на поселке, за зиму еще успеет надоесть. Тут уж совсем рай! То ли в охотку, то ли повышенное чувство ответственности Зины, но у Одинцовых сразу появилось ощущение, словно не у них гости, а они в гостях.

Подменившие хозяйку все взвалили на свои плечи. Борис к удовольствием убирался со скотиной, таскал уголь, топил так, что даже дров на растопку не надо, печка топилась круглосуточно. Зина доила корову, хлопотала по дому, в кухне, сама лазила за картошкой, Санька хотел было, сказать, что это его работа, но передумал, вместо привычного, «че сварила, то и ешьте!», деликатный вопрос,– « Че приготовить?», и блюдо по заказу. Красота!

В школе начались приготовления к Новому году. Старшая пионервожатая Людмила Семеновна, собрала в пионерской комнате секретарей комсомольских ячеек восьмых, девятого и десятого классов.

– Вот так дорогие мои!– сразу с наездом,– если хотите, чтоб праздник, был праздником постарайтесь-ка тоже, а то я, да я. Давайте от каждого класса, хотя бы по номеру. Думайте.

На следующей перемене, Марина Гунько, она же секретарь, громко оповестила:

– Погодите, не расходитесь,– торопливо,– на Новый год надо сделать номер художественной самодеятельности!

У мужской половины класса, сразу, как по команде, одинаковое для всех отрешенно-туповатое, выражение лиц. Следом, каким-то непостижимым, как в фантастическом фильме, способом, один за другим, стали испаряться из кабинета.

– Вот сволочи,– проводив взглядом последнего, Марина обескураженно вздохнула,-вот всегда так! Девчат, че делать будем?

– Да ну их, Марин, сами справимся.– Девчата решили остаться после уроков, чтобы без суеты обдумать выступление. Думали, думали, кое-что придумали, кое-что отложили на завтра,-мальчишек бы, хоть человека три, было бы, вообще здорово!

Так и разошлись, погруженные в творческие искания.

Утро вечера мудренее. По пути в школу Тамару осенило,– «Танец! Танцевать буду! С ним танцевать буду!»

С того времени, как оставила спорт, девушка ни разу, даже мысли не допускала о каком-то публичном выступлении, тем более о танце, так или иначе напоминающим о

прежней жизни. Сейчас, невольно ускоряя шаг, чувствуя почти забытую окрыленную, как когда-то перед выступлением, легкость в теле, торопилась в школу, чтоб поскорее увидеть его, уже в воображении видимом партнером по танцу. Прошлое отпускало ее, нет, не забывалось, но отпускало. Прошлое становилось прошлым, пережитым.

Завидев в дверях Саньку, резво подскочила, схватив за рукав пиджака, потянула из