Потерянное сердце

— На качелях возле фермерского дома? — спрашиваю я, пытаясь выдавить смешок.

— Это ужасно, тебе не кажется? — спрашивает Кэмми, тоже пытаясь рассмеяться.

— Может, для тебя.

Кэмми приподнимается на носочки и целует меня в щеку.

— Я буду держать тебя в курсе дел. Обещаю.

Она скользит рукой по моему лицу и улыбается, прежде чем наклониться и заглянуть в салон. Затем проводит тыльной стороной ладони по щеке Гэвина.

— А ты, малыш. Если тебе что-то понадобится, знай, я буду рядом. Просто пригляди за папой некоторое время, хорошо?

Я не умею прощаться. Я ненавижу молчать. Не могу смотреть, как люди, которых люблю, уходят от меня. Это уже второй раз, когда я теряю женщину, которую люблю. Второй раз, когда дочь забирают у меня, и мне больно, как будто это первый раз.

Глава 21

Семь месяцев спустя

— Вот так, дружочек. Я вернусь за тобой через несколько часов. Ну-ка, давай крепко обнимемся.

Возить Гэвина в детский сад каждый день в течение последних четырех месяцев было непросто. Я к этому не привык, но Гэвин освоился запросто.

Хантер же каким-то образом умудрялся брать Олив с собой на работу — каждый день в течение пяти лет, но Олив и Гэвин — два совершенно разных ребенка. С тех пор, как Гэвин начал ходить, он вообще не сидит на месте. Постоянно ищет неприятностей. Олив была наблюдателем; так что Хантеру всяко было легче.

— Все будет просто отлично! — успокаивает меня Таня, нянечка детского сада. — Сегодня у нас в планах куча интересных вещей, верно, Гэвин?

Она поднимает Гэвина и усаживает его себе на бедро. Таня много раз говорила мне, что у нее слабость к Гэвину. Может, она говорит так всем родителям, но мне кажется, что Гэвин в хороших руках.

— Люблю тебя, приятель! — говорю я и выхожу за дверь.

Прихожу на работу вовремя — на удивление, вот уже четыре месяца я не опаздываю. Думаю, это потому, что кроме заботы о Гэвине я тратил много времени и сил на то, чтобы помочь Тори. Я стал лучше работать, и мы получили более высокооплачиваемый объект, так что жаловаться было теперь не на что.

— Брат, мы только что заполучили еще один огромный проект. Ты не поверишь, пока не увидишь, — сообщает Хантер.

— Отлично, — говорю я ему. — Когда начнем?

— В следующий понедельник, — говорит он, опустившись на колени с молотком в руке. — Есть новости по делу?

Почесывая затылок, я изо всех сил пытаюсь вдохнуть достаточно воздуха, чтобы легкие работали нормально.

— Да, к ним сегодня должны прийти с домашним визитом. Кэмми волнуется из-за этого.

— Зная Кэмми, уверен, что все пройдет очень гладко, — успокаивает меня Хантер. — А что после?

— Эвер должна заявить о своем намерении судье.

— Разве она еще не слишком маленькая, чтобы идти в суд? — спрашивает Хантер, начиная стучать молотком к концу вопроса.

— Любой ребенок старше двенадцати лет должен быть допрошен судом. Это для ее же безопасности.

— И как только это будет сделано?.. — продолжает Хантер.

— Она станет дочерью Кэмми.

— Боже, они так затянули все это дело. Рад, что хоть какое-то движение.

Мне можно не рассказывать. Эти месяцы тянутся медленнее, чем я мог себе представить. Кэмми пришлось купить квартиру в Филадельфии, чтобы обеспечить Эвер подходящее жилье. Они позволили Эвер оставаться с Кэмми в течение последних трех месяцев, с условием, что к ним могут приходить, и при согласии на консультации. Чувствую себя не у дел.

— Прости, братишка. Я знаю, что часы тикают, и кажется, что это занимает вечность, — говорит Хантер, ползая по комнате на коленях.

— Да. Я просто волнуюсь, жду сегодня хороших новостей. Посмотрим.

— Слышно что-нибудь от Тори? — Все рабочие дни начинаются с сеанса терапии с Хантером. Я знаю, ему не все равно, но теперь он медленно превращается в маму, которая любит вмешиваться во все дела.

— Ничего с тех пор, как в прошлом месяце я получил документы о разводе.

— Невероятно, — вздыхает он.

— Я пытался звонить ей, но ее номер отключен или что-то в этом роде.

Второй неудачный брак беспокоит меня больше всего, но дело не в этом. Дело в том, что я очень долго пытался склеить то, что было разбито. Все было напрасно.

— Мне неприятно это говорить, ЭйДжей, но вам с Гэвином, может быть, лучше остаться вдвоем. Если у нее серьезные проблемы, с которыми нужно разобраться, лучше всего сделать это без ребенка и мужа на буксире.

Знаю, что он прав, но это не кажется правильным. Я не могу не осуждать это. Все это.

— Все будет нормально, хорошо? Точно будет.

И так же, как всегда, я прокручиваю это все в голове и сосредотачиваюсь на выполнении работы. Единственное, что понял за последний год, это то, что я не в силах ничего контролировать. Так что даже не стоит пытаться.

— Брат, твой телефон звонит, — перекрикивает Хантер работающую дрель.

Я вижу, как светится экран лежащего на нижней ступени лестницы телефона, и бегу к нему. На экране вижу имя Кэмми.

— Алло? Что случилось?

— Она наша! — вопит Кэмми в полнейшем экстазе.

— Подожди, что? Я не понимаю. Я думал, должен состояться еще один суд, что она сама должна выступить в суде или что-то вроде того?

— Она выступала на последнем слушании, и думаю, этого оказалось достаточно. В пятницу все будет сделано официально. В эту пятницу, ЭйДжей!

— Я буду там, — говорю я ей. — Не говори мне нет, Кэм. Я приеду завтра.

— Я хочу, чтобы ты был здесь, — говорит она. — У нас появился второй шанс, ЭйДжей. Такого почти ни с кем не бывает.

— Так должно было быть. — Я едва могу говорить.

— До скорой встречи, — шепчет она.

Завершив звонок, я осторожно кладу телефон на ступеньку и смотрю на Хантера с выражением, о котором могу только догадываться.

— Что случилось? — спрашивает он.

— Она наша... Кэмми, но…

— Она твоя, — говорит Хантер, подходит ближе и обнимает меня. — Это чертовски здорово, ЭйДжей.

Обнимаю Хантера за шею, и мне так приятно чувствовать его рядом, пока душа моя исходит слезами. Все, что я пережил за последние несколько лет, наконец, закончилось — так, как и должно было закончиться.