Потерянные в прямом эфире
Шрифт:
Глава 12
— У тебя материнский инстинкт проснулся? — Алиска ляпнула не подумав, а я уже нервно подскочила на кровати, во все глаза уставившись на сестру. При этом вид у меня был самый что ни на есть безумный. — Олесь, нет, ну правда. Ты четырнадцать лет назад приняла решение. Не знаю, насколько оно было взвешенным, ты ведь ничего толком не рассказала, но я тебе верю. Если ты так поступила, значит, у тебя были основания. Но что теперь? Неужели, пара дней в компании Арсения пробудили в тебе…
Дальше я её уже не слушала, рухнув обратно на подушку.
Сестра позвонила мне с утра узнать подробности
— А как мне тебя ещё успокаивать? — развела она руками, наткнувшись на мой ошалевше-зарёванный взгляд.
В успокоении я не нуждалась. Мне вообще ничего не хотелось, лишь заползти в самый тёмный угол в попытке скрыться от самой себя.
Еле изложив основные события прошлых лет, я завалилась на кровать, пока обеспокоенная Алиса носилась вокруг меня кругами, театрально заламывая руки и распекая меня на чём свет стоит. Я даже толком и не слышала её, пока она не ляпнула про материнский инстинкт.
— Врут, — наконец-то выдавила я из себя. — Нет его, никакого инстинкта.
— Тогда чего ты так переполошилась?! — всплеснула она руками. — Да, я согласна, что это всё непросто и чувство вины здесь, наверное, неизбежно…
— Неизбежно, — на автомате повторила я за ней, с преувеличенным интересом разглядывая потолок.
— Но с этим уже ничего не поделаешь. И это просто нужно принять и жить дальше.
— …жить дальше, — глухой тенью вторила я Алиске.
— Да блин, Олеся! — крикнула она и неожиданно тряхнула меня за ворот халата, в который я всё же смогла заставить себя переодеться. — Приди уже в себя и поговори со мной!
— О чём?
Ощущения были такие, словно из меня выпустили весь воздух, не оставив ни сил, ни энергии, ни жизни…
— О происходящем! — вскочила она на ноги. — О том, что ты планируешь делать.
— Делать? А что тут можно сделать?
Фёдорова тяжко вздохнула: наш разговор явно ходил по кругу, ставя её в тупик. Сестра была человеком действия и не привыкла просто сидеть на месте.
— Так, ещё раз, — зажала она пальцами переносицу. — Ты сама говоришь, что тогда решение уйти казалось правильным. Давай от этого и отталкиваться. Ты оставила ребёнка с отцом, который уже тогда был взрослым и состоятельным, а не абы где и не абы на кого. Насколько я могу судить, у Арсения есть всё, о чём можно мечтать: одет, обут, накормлен…
Лиска была залюбленным ребёнком, и порой она не понимала элементарных вещей. Например, что ничто не способно компенсировать родительскую любовь.
— Четырнадцать лет спустя Арсений обратился за помощью, — продолжила она, — и ты тут же откликнулась. Так что считай, что… — в этом месте последовала заминка: сестра явно не знала чем подытожить свою мотивационную речь. — Считай, что свой долг ты выполнила.
— И что теперь? — вернула я её же вопрос. — Сделать вид, что ничего не было?
—
Ну-у-у, — осторожно протянула она. — А что ты можешь изменить сейчас? Стать для него матерью?Я болезненно поморщилась, подавляя в себе рвотные позывы. Вот только этого сейчас не хватало.
— Или будешь с ним дружить? Ходить по выходным в кино и делать вид, что это нормально? А ещё ты можешь поздравлять его с праздниками и…
— Прекрати! — неожиданно рявкнула я, подавляя острое желание зажать уши. Слушать сестру дальше было практически невыносимо.
Алиска хмыкнула, но строить из себя обиженку не стала. Я же перевернулась на живот, уткнувшись лицом в подушку. Собственное состояние уже начинало бесить, но как-либо совладать с ним у меня не выходило.
Вдох-выдох…
Перед глазами всё ещё стояли раздосадованный Арсений и злой Игорь.
— У меня такое чувство, что если опять ничего не делать, — едва слышно проговорила я, — то это будет равносильно тому, что я опять от него откажусь. Ещё одно предательство.
— Ты сейчас наговоришь, — вздохнула она, садясь на край кровати. Её рука в успокаивающем жесте неожиданно скользнула по моим волосам. — К тому же не стоит забывать, что этот Игорь явно против вашего общения.
Мы ещё много всего друг другу наговорили, споря до последнего о том, что следует делать, а что — нет, так и не придя ни к какому решению.
Ситуация с Сенькой казалась мне безысходной со всех сторон. Да я и сама не знала, чего хочу от него. Лишь острое чувство того, что моя жизнь больше никогда не вернётся в прежнее русло, свербело где-то в районе груди. Я не могла больше закрывать глаза на его существование в этом мире, но вряд ли у меня были хоть какие-то права лезть в его будни, тем более в обход отца.
Алиса ушла уже после обеда, удостоверившись, что совершать глупости я не собираюсь. Не представляя, куда себя примкнуть, я ещё раз приняла душ, тайно надеясь смыть себя вместе с водой в никуда. Не вышло.
Постепенно впадая в душевное оцепенение, я бродила из угла в угол, ровно до тех пор, пока тишину квартиры не прорезал настойчивый звонок в дверь.
Сердце глухо забилось где-то в области горла. Как мало, оказалось, было надо моим растрёпанным нервам для того, чтобы окончательно сдать.
Помимо Алисы никто из моих друзей не имел привычки заваливаться ко мне домой без предупреждения. С соседями же у меня был именно тот тип отношений, когда мы вежливо кивали друг другу при встрече, но за солью я к ним бы не пошла, предпочтя остаться голодной, но гордой.
Нажала на кнопку домофона, на экране которого отразилась пустая лестничная площадка. Я даже удивилась. Детские шалости вроде «позвонить-убежать» в нашем доме не видели отродясь. К тому же я жила на шестом этаже, и просто так сюда мало кто забредал. Повернув замок и наплевав на благоразумие, я выглянула в подъезд. Но, как и ожидалось, там никого не было. Немного покрутила головой и уже собиралась захлопнуть дверь, когда откуда-то снизу раздался тихий писк.
Опустив взгляд вниз, я обнаружила нечто — маленькое, длинноухое, кареглазое. «Нечто» оценивающе посмотрело на меня, принихиваясь своим острым носом, после чего разразилось протяжным… лаем это назвать я бы не смогла, скорее уж было похоже на протяжный собачий плач.