Потерянные

Трихон снова взглянул на Тису, хотел что-то сказать. Вместо этого опустил голову, взял теплую ладонь девушки в свои прохладные руки и погладил большими пальцами по гладкой коже. Затем поднес к губам девичью раскрытую ладонь и поцеловал.

Войнова улыбнулась, провела рукой по ершистому чубу.

— Я заступаю в станицу, — поднял он голову.

— Ты? — удивилась Тиса. — Но еще не прошло полгода, как ты в части. Новичков не берут в станицы.

— Старшина решил, что я готов к службе на заставе, — юноша пожал плечами. — Поэтому скоро мне придется уйти, Тиса.

Он посмотрел ей в глаза.

— Сейчас? — огорчилась девушка. — Ты уходишь прямо сейчас? В эту ночь?

Парень кивнул. Войнова погрустнела. Четыре дня без Трихона — это не то, о чем она мечтала. Заметив ее настроение, Трихон улыбнулся, нежно притянул девушку к своему телу:

— Ты будешь меня ждать?

— Ты знаешь, что да, — вздохнула Тиса.

— Тогда мне все по плечу, — он коснулся губами ее виска. Девушка потянулась навстречу ласке.

По карнизу заколотил дождь, но двоим хватало тепла, чтобы обогреть сердца.

Глава 27 Лесник

Стоит поразиться, как быстро распространяются слухи. Уже на следующий день все кому не лень в части судачили о погибших беглых. Тиса избегала этих сплетен, как могла, чтобы лишний раз не дразнить дар, который в эту ночь, надо сказать, вел себя смирно и видениями не тревожил. От осознания, что она не увидит Трихона в ближайшие дни, мир вокруг слегка потерял краски. И этому способствовал осенний хмурый денек. Дождь уже не лил. Но во дворе стояли лужи, которые приходилось обходить, играя с жадной грязью в перетягивание калош.

Тиса намеревалась до обеда, как и планировала, заняться приготовлением силуча, но Агап куда-то запропастился. Глафира не смогла ответить, где он. Лишь сказала, что старик быстро собрался и, наказав ей присматривать за малышом, ушел. Женщина пожаловалась, что совсем не успевает приготовить обед, присматривая за ребенком. И Тиса предложила свою помощь — осталась в приемной с мальчиком. Болезнь еще не полностью отпустила малыша. Войнова дала выпить ему настоя и покачала на руках.

— Мама? — еле слышно произнес робкий мальчик.

— Мамочка твоя на работе, Боренька, она скоро придет. А ты знаешь сказку про оборотня и семеро козлят?

Мальчик кивнул. Значит, Агап уже успел рассказать малышу единственную сказку, которую хорошо знал. Тиса улыбнулась.

— А про петушка и горошину?

— Уу, — покачал головой малыш отрицательно.

— Ну, тогда слушай…

Глафира управилась по хозяйству и когда вернулась, нашла ребенка спящим на руках девушки.

— А я думала покормить ангелочка, — прошептала женщина, глядя на нежное личико малыша. — Ну, раз уснул, то пусть поспит, болезный. Иди-ка, пообедай сама. Я уж тут сама теперь справлюсь.

Тиса осторожно уложила мальчика на койку, прикрыла шкурой. Затем решила последовать совету. Агап не спешил возвращаться, а она на самом деле успела проголодаться. Видимо организм понял, что зима не за горами, и решил запасаться впрок. Когда Войнова явилась в кухню, с досадой поняла, что снова наткнулась на разговор о дахмарцах. Она прислонилась плечом к дверному косяку, сплела руки на груди.

— Погорели, — шептал Егор пораженной стряпухе. — Слыхал, от каторжников ничего почитай не осталось. Но самое странное-то, Камилл Санна. Что одежа-то целехонька осталась. А под ней — обугленные кости.

— Это как же так? — охнула кухарка, забыв о скалке и лепешке на столе.

— Агась, И черепушки подле лежат голенькие.

— Святая пятерка, спаси и помилуй! — осенила себя святым знамением кухарка.

— Хватит сочинять, — шикнула на новобранцев Тиса.

— Это я-то сочиняю? — обиделся Егор. — За что купил, за то и продаю.

Тиса усмехнулась.

— Вот вы, Тиса Лазаровна смеетесь, а оно все чистая правда, — Федот решил поддержать товарища. — Мы сами все слышали от Гришки, а тот от Струнникова…

— А Струнников еще от кого-то, — продолжила Тиса. — Вы, кажется, за водой собрались? — спросила она новобранцев, кивнув на пустые ведра в их руках.

— Угу, — промычали парни.

— Ну, так идите, — Войнова повернулась к стряпухе. — Камилл, а что у нас на обед?

— Так лапшичка домашняя на бульончике курином, — очнулась кухарка.

Камилла накрыла стол и через некоторое время направилась с пустой авоськой в погреб за картошкой.

Тиса обедала, втягивая в себя горячую лапшу, и вспоминала вчерашний разговор с Трихоном. Как бы ни печально было слышать о гибели каторжников, но после нее лес теперь не представлял опасности. И Тиса сама могла бы навестить древоеда, пока шкалуш в станице. Она сказала об этом Трихону вчера на прощание, однако он попросил ее подождать. «Пока до конца не станет ясна причина гибели дахмарцев», — произнес парень. И она ничего не смогла сказать на это. Не говорить же было, что знает причину — что лесной пожар погубил беглых. Но это значило бы признаться в своем безумном даре. А к этому Тиса еще была не готова.

Войнова заскребла ложкой по пустой тарелке. Оставалось надеяться, что отец сегодня-завтра огласит причину смерти беглых, и тогда она смело, не нарушая обещания дорогому человеку, сможет отправиться к древоеду. С этой мыслью Тиса понесла посуду в кухню. И пока кухарка не вернулась, девушка вымыла свою пару тарелок в мойке. В столовой послышались шаги Камиллы. А затем требовательный голос отца:

— Камилла, где Тиса?

— Да здесь только была, Лазар Митрич. Девочка обедала.

Тиса вытерла руки о полотенце и поторопилась выйти в столовую со словами:

— Я здесь отец. Что ты хотел?

Капитан стоял в дверях. Увидев дочь, он какое-то время колебался с ответом. Тиса ждала, что он ей скажет. Но отец лишь сморщил лоб, и покачал головой:

— Ничего, Тиса. Ничего.

Девушка удивленно сморгнула, когда капитан развернулся и покинул столовую.

Что бы это могло значить? Когда Войнова выглянула в холл, отец уже поднялся на второй этаж и через секунду исчез за поворотом лестницы. Тиса пожала плечами. Хлонула входная дверь, впуская новых посетителей, и сырой сквозняк тронул щиколотки девушки.

— …капитан скажет на совете.

— По мне — это несчастный случай, — бас Гора.

— Ага, по-твоему каторжники нечаянно себя спалили? — голос Кубача. — А потом решили: давай-ка подшутим над местными. Встали скелетики, надели на себя робу и чиванские халаты и легли под сосны? Балда. О чем ты говоришь?

— Ты забыл про след, — мрачный голос Витера. — Я не знаю ни одного зверя, который бы оставлял такие следы.

— Я не утверждал бы, что это след. За пару дней вылилось столько воды.