Потерянный рай

Лишь от тебя зависит. Одарён

Духовным совершенством, не ища

Подмоги внешней, отвергай соблазн,

Любое наущенье ко греху!"

Сказав, он встал. Последовав за ним,

Адам благословил его: "— Ступай,

Коль наступил разлуки нашей срок,

Небесный гость, божественный гонец

Того, чью царственную благодать

Люблю безмерно! Кротко снизошёл

Ты до меня и ласково! Всегда

Об этом благодарно помнить стану.

К людскому роду милостивым будь

Вовеки и почаще приходи!"

Простившись, Ангел к Небесам взлетел

Из тени, и под кров ушёл Адам.

КНИГА ДЕВЯТАЯ

Вкруг обойдя Землю, Сатана, под видом тумана, вновь проникает в Рай с коварной целью и вселяется в спящего Змия. Адам и Ева поутру спешат к своим повседневным трудам. Ева предлагает разойтись и работать порознь. Адам возражает, опасаясь, чтобы Враг, о коем они остережены, не напал на уединившуюся Еву; последняя, обиженная недоверием к её благоразумию и стойкости, настаивает на разделении, дабы на деле доказать свою твёрдость. Адам уступает. Змий отыскивает одинокую Еву и лукаво приближается к ней; поначалу созерцает её, затем льстиво восхваляет, превознося над всеми прочими созданиями. Ева дивится дару речи Змия и вопрошает: как он научился молвить и разуметь? Змий ответствует, что, вкусив от плода одного из райских деревьев, обрёл речь и разумение, которых был прежде лишён. Ева просит привести её к тому дереву и обнаруживает, что оно и есть запретное Древо Познания. Змий хитроумными доводами убеждает Еву вкусить; Праматерь, восхищённая вкусом плода, рассуждает: должна ли она открыться Адаму? Наконец Ева приносит супругу плод и сообщает о том, что побудило её вкусить. Потрясённый Адам, понимая, что Ева погибла, решается из любви к супруге погибнуть вместе с ней и, дабы ослабить наполовину её прегрешение, также вкушает. Действие преступного ослушания: они стремятся прикрыть свою наготу, ссорятся и взаимно упрекают друг друга.

Нет более бесед, когда Господь

И Ангелы по-дружески в гостях

У Человека, своего любимца,

Бывали благосклонно, с ним деля

С приязнью безыскусственную снедь

И позволяли речь ему вести

Непринуждённо-скромную. Теперь

Оттенок песне должен я придать

Трагический: касательно людей,-

Я недоверье должен помянуть

Презренное, попранье клятв, разрыв

Преступный, ослушанье и мятеж;

Касательно рассерженных Небес,-

Досаду, отчужденье, грозный гнев,

Заслуженный укор и правый суд,

Привнёсший Грех в отныне скорбный мир,

И Смерть, губительную тень Греха,

И хвори, предвещающие Смерть.

Предмет печальный! Но ничуть не меньше,

Но больше героического в нем,

Чем в содержанье повести былой,

Как стены Трои трижды обежал

Вослед врагу разгневанный Ахилл,

Иль в описаньях, как ярился Турн,

Когда надежду потерял на брак

С Лавинией, как злобился Нептун,

Равно — Юнона, Грека утеснив

Своим преследованием или сына

Киприды; но сколь ни был бы высок

Мной выбранный, задуманный давно

И поздно начатый, увы, рассказ,

Я с ним управлюсь, если мне внушит

Приличные реченья и слова

Моя заоблачная опекунша,

Которая, призыв мой упредив,

Слетает доброхотно по ночам,

С тех пор как дерзновенно приступил

Я к песне героической моей,

И шепчет, иль внушает мне во сне,

Отнюдь не сочинённые стихи,

Но вдохновлённые. Мне не дано

Наклонности описывать войну,

Прослывшую единственным досель

Предметом героических поэм.

Великое искусство! — воспевать

В тягучих, нескончаемых строках

Кровопролитье, рыцарей рубить

Мифических в сраженьях баснословных,-

Меж тем величье доблестных заслуг

Терпенья, мученичества — никем

Не прославляемо; честь воздают

Ристаньям конным, блеску тщетных игр,

Доспехам, геральдическим щитам,

Шитью на чепраках, парче попон

Турнирных всадников, шелкам цветным,

Пирам дворцовым, где оравы слуг

Снуют под управленьем сенешалей.

Умелое художество и труд

Ремесленный не в силах вознести

Поэму или главное лицо

На героическую высоту.

Не мастер, не охотник прославлять

Подобное, отважно я избрал

Предмет возвышенный, сам по себе

Способный песню вознести мою,

Когда преклонный возраст, поздний приступ

И холода не обессилят крыл

Моих отяготевших и прервут

Полет задуманный, что стать могло,

Коль скоро я стихи слагал бы сам,

Без помощи заступницы ночной.

Вот Солнце закатилось, а за ним

И Геспер — сумеречный полусвет

На землю низводящая звезда,

Посредник быстротечный между днём

И ночью. Кругозор, из края в край,

Затмился полусферою ночной,

Когда от Гаврииловых угроз

Бежавший из Эдема Сатана,

Во злобе и лукавстве изощрясь

И замыслы коварные куя

На гибель Человеку, в Рай опять

Прокрался, жесточайшую презрев

Расплату, угрожавшую ему.

Он вечером из Рая улетел,

Вернулся в полночь, Землю обойдя;

Страшился он явиться днём, с тех пор

Как повелитель Солнца, Уриил,

Вторженье обнаружив, остерёг

Охрану Херувимскую. В тоске,

Из Рая изгнанный, он семь ночей

Скитался с темнотою заодно

Вокруг Земли; трикраты обогнул

Круг равноденственный, четыре раза

Путь колесницы Ночи пересёк,

От полюса до полюса, пройдя

Колюры; на восьмую ночь в Эдем

Вернулся, но с обратной стороны

От входа и крылатых часовых,

Где тайную лазейку отыскал.

То было место, — нет его теперь;

Не время уничтожило его,

Но Грех, — где у подножья Рая Тигр

Свергается под землю и, одним

Из рукавов поднявшись, бьёт ключом

У Древа Жизни. Сатана нырнул

В провал, рекой подземною проплыл

И вырвался на волю вместе с ней,

Окутанный туманом, а затем

Убежища себе он стал искать;

Прошёл моря и сушу: от Эдема

За Понт, за Меотийский водоём;

По широте, — вверх, к ледяной Оби,

И вниз — к Антарктике; по долготе,

С Востока, — от Оронтских берегов

До океана, где морской простор

Отрезан Дариенским перешейком,

Оттуда — в страны, где струятся Инд

И Ганг. Так облетел он шар земной

В подробных розысках и, по пути

Всех тварей с прилежаньем оглядев,

Чтоб, сообразно замыслам своим