Потерявший веру

— Полегче, брат, — подстрекает он. — Помни, я всегда говорил тебе, что твои действия говорят громче любых слов.

— Пошел на хер.

Он смеётся. Он, бл*дь, смеётся. Громко и глубоко.

— Настало время, и кто-то забрался тебе под кожу. Я никогда не думал, что это будет он…

Я вдавливаю твёрдый конец дула глубже в его кожу, отрезая остальную часть его слов.

— Послушай, брат, — выдавливаю я через сжатые зубы. — Я трахаюсь с кем хочу и в то отверстие, какое пожелаю. Это никогда не имело никакого отношения к тебе и никогда не будет. Если я хочу Джеймса в коленно-локтевой позе с моим членом, раскалывающим его надвое — это не представляет никакого значения для тебя. Теперь же… — я давлю ещё немного сильнее в его шею, прежде чем убираю Beretta и засовываю её обратно сзади за мой пояс, — …почему бы тебе не рвануть обратно к Фей? Возможно, если бы она трахала тебя так, как следует жене, тебе бы не было дела, где находится мой член.

Я обхожу его, не ожидая ответа, и когда толкаю стальную дверь, я бросаю через плечо:

— Я вернусь через несколько дней. И если тебе нужна помощь, чтобы показать твоей жене, как трахается настоящий мужик — я буду более чем готов взять её в мою темницу и сломать её для тебя, когда вернусь.

Я останавливаюсь, чтобы увидеть какую реакцию вызвали мои слова. Я знаю Коула. Я знаю все способы добраться до него и его шлюха Крэйвен — один из них.

Удовлетворенный, я ухожу с поднятой вверх рукой, я позволяю напряжению, возникшему травлей Коула, соскользнуть с моей кожи, в то время как приближаюсь к коридору, ведущему в подземный гараж. К тому времени, когда я прикладываю большой палец к сканеру отпечатков пальца на панели входа, мой мозг возвращается обратно в игру, и в моих мыслях прочно обосновывается Джеймс Купер и то, почему он попросил у меня помощи. Мужчина порой не читаем, и я не куплюсь на все эти флюиды «спасителя». У каждого человека есть тёмная сторона. Вы просто должны найти ключ. Нет никакой возможности, что он, побывав в самых низах общества, — в существование которых большинство людей отказываются верить, поскольку это чудовищно, — не изменился хоть в малейшей степени, что ему не передалось часть этого. Тьма, в которой мы живем, как заразный дождь. Не тот, что зальёт водой, промочив Вашу одежду как ливень, а лёгкий дождь, который опускается как прекрасный туман, бесшумно оседая и неумолимо распространяясь так, что Вы особо не заметите, пока окончательно не промокнете до нитки. Джеймс Купер жил этой жизнью с рождения. Он вдыхал этот ядовитый прекрасный туман. Он покрывает его точно так же, как мой костюм нормальности скрывает меня. Но это там… ждёт, предвкушая тот момент, когда я раскрою его. И я так и сделаю.

В гараже тихо, когда я вхожу. Если я не езжу на Ducati, то обычно у меня есть водитель, но с Джеймсом, требующим, чтобы я приехал один, я подхватываю ключи от Maserati Gran Turismo (автомобиля Коула) в последнем жесте «Пошёл на хер» моему брату. Не то чтобы он в последнее время часто покидал особняк после фальсифицирования его собственной смерти и всего остального. Однако это как будто показать средний палец, и я насвистываю случайную мелодию, пока закидываю моё тактическое снаряжение на заднее сиденье и скольжу за руль.

Перед тем как завести автомобиль, я отправляю короткое сообщение главе безопасности имения — высококомпетентному, но фактически немногословному мужику по имени Майкл, сообщая ему, что он должен послать кого-нибудь, чтобы сегодня позже забрать машину Коула. Я не парюсь дать ему какие-либо детали. Он сможет найти транспортное средство, используя GPS трекер. Я удостоверюсь, что здесь будет один. Я не такой уж и малолетка.

Двери гаража открываются передо мной, когда я медленно поднимаюсь по крутому пандусу, ведущему к задней части «Хантер Лоджа», и вскоре колеса автомобиля громко хрустят по плотному гравию. Я закладываю широкую дугу, чтобы выехать из передней части собственности вместо того, чтобы ускользнуть через заднюю дверь, и я салютую, когда вижу моего брата, стоящего в открытом дверном проёме передней двери. Его глаза сужаются, когда я проезжаю мимо, но я не позволяю себе улыбаться, пока не оказываюсь в конце длинной подъездной дорожки, и охрана не пропускает меня через последние ворота. Только тогда мой рот растягивается в усмешке — но не из-за моего брата, а из-за имени, высвечивающегося на экране автомобильной коммуникационной системы.

— Я еду, — заявляю, когда нажимаю «ответить», не удосужась подождать, когда звонящий заговорит первым.

— Мы уже в самолете, — отвечает уравновешенный голос.

— Давай покончим с этим и подведём черту. С меня хватит гоняться за призраками «Королевства». О… и не забудь — ты мой должник.

Я сохраняю тон своего голоса холодным и безличным. Желая в нетерпении узнать, какой ответ мне предложат.

— Я в курсе, — слова обрываются, почти напряженные, и это отправляет толчок предвкушения вниз по моему позвоночнику. Я обожаю контроль, заверяющий, что он у меня в кармане. — Но прежде чем ты попытаешься что-то заполучить, я думаю, настало время нам обсудить то, что ты должен мне, — добавляет он. И в этот раз его слова произносятся заискивающе и маняще.

«Ты понятия не имеешь, с кем связался».

— Я никому не должен. С твоей стороны было бы разумно помнить это.

Он смеётся, этот звук щекочет мою кожу и оседает в тёмных местах, прежде чем его следующие слова разжигают огонь в моих внутренностях.

— Я никогда и не утверждал, что я мудрый человек, Люк. Но я мужчина, и я знаю, что я хочу и на что я готов пойти ради этого.

Затем он вешает трубку, а я сильнее выжимаю педаль газа, чтобы проигнорировать гудение пульсации моей крови.

— Ты и не должен желать, — бормочу я в тишину автомобиля. — Вообще-то, мне так больше нравиться.

Глава вторая

Джеймс

Я небрежно барабаню пальцами по столу передо мной, создавая не ритм, а просто шум, зеркально отражая случайные эмоции, проносящиеся в моём мозгу.

Бросать вызов такому человеку как Люк Хантер — опасно. Это смертельно смотреть на него так, как смотрю я и продолжаю это делать, с тех пор как мы впервые встретились. И это явно самоубийство — искушать его так, как я это делал в течение последних нескольких недель.

С падением «Королевства» и использования всей добычи для финансирования моего второго виноградника и планирования третьего, я прибегнул к каждому оправданию, чтобы продолжить вести дела с Хантерами.

Начиная со дня, когда я преподнёс моему брату подарок (дня, когда я попытался восстановить мои отношения с Генри или Гримом, как он предпочитает называться теперь), предложив ему жертву, слишком многие мои мысли вращались вокруг мужчины, который должен появиться здесь с минуты на минуту.

Я не ожидал получить ничего кроме объединения сил с «Багряным крестом» и братьями Хантерами, тем более получить доверие и прощение моего собственного брата. Однако, когда мои глаза задержались более чем на мгновение на другом человеке (на Люке Хантере), не было никого более потрясённого, чем я сам. Я не чувствовал такого пьянящего и захватывающего толчка похоти долгое время. Я не хотел чувствовать это. С тех пор как потерял её. С тех пор как я потерял их обоих. Теперь я живу ради Алисы. Никого другого. Она — причина, из-за которой я функционирую. Она — причина, из-за которой я поклялся отомстить, и вместе с тем она — причина, из-за которой я продолжаю жить.

Алиса — моё искупление и возмездие.

Её мать была моим сердцем.

Её брат был моими костями.

Вместе, моя семья была моей душой, но всё, что у меня теперь осталось, — Алиса. У меня нет места для кого-то ещё. Моя грудная клетка вторит эхом смеха призраков и любви к маленькой девочке, которая думает, что её папочка прекраснее всех.

До него.

Люк Хантер являлся мужчиной исключительного воспитания и морали. Он выглядел так, словно мог стать следующим Королем Англии, с его необычно красивыми, почти аристократическими чертами, в костюме, сшитом на заказ и стоимостью в десять тысяч фунтов, который обтягивал его крепкую, спортивную фигуру, и с этим бодрящим чётким акцентом в низких тонах его голоса. Но внешность может быть обманчива. Другие может и не видят, что скрывается под его кожей, но я вижу. И по какой-то смехотворной дурацкой причине, это видит и мой член. Что совершенно нелепо, поскольку я ни с кем не спал с убийства моей жены. Она была всем для меня, и её потеря стала кинжалом в моей груди в течение очень долгого времени.

Должно быть кто-то и где-то чертовски прикололся от того факта, что моё долгое время молчавшее либидо сидит и грызёт локти, заметив мужчину. И не просто какого-то мужчину, а того, кто выпотрошит от шеи до живота даже просто за то, что осмелился посмотреть на него так, как я смотрю на Люка Хантера.

Я не какой-нибудь наивный идиот. Мужчина больше чем просто убийца. Тьма окутывает его. Улыбки, интеллигентный тон его голоса, и его, казалось бы, уверенная манера поведения — всё поверхностные вещи, что скрывают монстра, живущего под его кожей. Если Вы приглядитесь (а я, бл*дь, так и сделал), Вы сможете разглядеть в его глазах монстра, скрежещущего острыми зубами и ждущего своего часа, прежде чем вырвать Ваше горло одним захватом челюсти.