Потерявший веру

— Это не трата времени, а благоразумие, — противостою я. Но мы все знаем, что это слабый аргумент.

— Если ты предоставишь мне веские основания этой задержки, я окажу тебе услугу. Если нет, то мы выступаем, самое позднее — завтра ночью. Конец обсуждения.

Я таращусь на человека, которому доверяю больше чем другим. Да, я хорошо плачу ему за доверие, и он никогда не сделал чего-то, чтобы заставить меня сомневаться в этом. В ответ Джейсон смотрит мне прямо в глаза, его челюсть наряжена, глаза бросают вызов.

— Я отрежу тебе язык за то, что ты игнорируешь прямой приказ.

Взгляд Джейсона переходит от меня к человеку, который не слышно для меня подошёл сзади. Его серые глаза вспыхивают от презрения, а толстая вена на шее сердито пульсирует.

— Ты умрёшь прежде, чем, бл*дь, попытаешься, — рычит Джейсон, его спина выпрямляется, а кулаки сжимаются по бокам.

— Нет, — продолжает Люк, в то время как подходит, чтобы встать рядом со мной. Узкий проход задней части реактивного самолета слишком сузился, чтобы оставить место между нами, а это значит, что я чувствую давление всего его тела около моего бока. — Ты будешь истекать кровью на полу в луже собственной мочи.

Джейсон выступает вперёд, расправляя свою широкую грудь.

— Попробуем выяснить кто прав, красавчик?

Люк не шевелится у моего бока, и мне не надо поворачиваться к нему лицом, чтобы увидеть улыбку, которая, как я знаю, украшает его лицо — улыбка Хантеров во время игры.

Люк выражает нетерпение, но его голос спокойный и полностью под контролем, такой же, как всегда.

— Именно в этом состоит твоя первая ошибка, — предупреждает он Джейсона. — Малолетние клички — ниже достоинства мужчины, который желает кого-то запугать, того, кто, как он должен понимать, опасен для его здоровья.

Лицо Джейсона покрывает сердитый оттенок красного, а у толстой вены на его шее вскоре появляется близнец на лбу.

Больший мужчина делает ещё один шаг и обходит маленький стол, усыпанный географическими картами и чертежами.

— Послушай, заткнись, красавчик, — выплевывает Джейсон, менее чем на расстоянии вытянутой руки от объекта его ярости. — Я понимаю, что ты думаешь, что ты большой мужик из «Багряного креста», но ты просто получил эту работу, поскольку твой братец не смог выплыть. Я не подчиняюсь приказам, твоим или чьим-то ещё. Ты понял меня?

Я знаю, что это то место, где я должен встать между ними и вмешаться. Сейчас настало время, чтобы прекратить развитие этого дерьма, но маленькая извращенная часть меня хочет увидеть Люка в действии, и не более чем через секунду…

Хруст.

Быстрее, чем я могу отследить, Люк атакует. Его рука выстреливает как пуля, вырывающаяся из дула пистолета, его указательный и безымянный пальцы только один раз скользящим движением бьют по кадыку Джейсона, глаза более крупного мужчины широко распахиваются, прежде чем одна из его рук поднимается, чтобы защищаться, в то время как другая сжимается вокруг его заблокированного горла. Люк даже не моргает, когда кулак летит в его сторону, он просто отводит свою голову в бок, перед тем как его рука вытягивается вперед, обхватывая заднюю часть шеи более высокого мужчины. Люку требуется только одна секунда, чтобы опустить голову всё ещё задыхающегося и ошарашенного Джейсона вниз, чтобы она встретилась с его идеально поднятым коленом, обеспечивая оглушительный хруст, который означает, что у моего главы безопасности сломан нос.

«Твою мать».

Люк едва пошевелился и всё же двумя точными движениями опрокинул мужчину на голову выше, чем он, и почти в два раза шире.

Я не сомневаюсь, что Джейсон недооценил смертоносность Люка, таким образом даря мужчине около меня преимущество, но даже при этом, урон, вызванный Люком за несколько минут, — зверский.

Я чувствую головокружение. Демонстрация Люком силы должна была заставить меня вытащить оружие и пустить в ход мою собственную угрозу, но моя голова кружиться из-за опасности, которой он обладает, но не только из-за этого, а из-за того, помоги мне Бог, что это чертовски заводит.

Я прикован к месту не от страха, а от потребности. Я должен заставить гудение в моей крови остановиться и мысленно кричу на мой налитый член опуститься, бл*дь, вниз.

— Я, бл*дь, порву тебя на куски!

Искаженные слова Джейсона возвращают меня обратно в настоящее. Люк не двигается, даже когда Джейсон встаёт вертикально, чтобы перевести эту борьбу на следующий уровень. Я перевожу пристальный взгляд на другого из моих людей и делаю кивок, но прежде чем он смог выступить вперёд и попытаться урезонить своего лидера, Люк заканчивает дело своим пистолетом, прижатым к морщинистой коже лба Джейсона.

«Прямо между его налитых кровью глаз».

— Не такой уж и красавчик, вот как ты запугиваешь кого-то, от кого чувствуешь угрозу? Не словами, — спокойно и размерено говорит Люк, на его привлекательном лице ни грамма эмоций, но его глаза… они рассказывают совершенно другую историю. Это история о брызгах крови и кусочках плоти и мозга, о том, как они взрываются из задней части головы Джейсона Плуммера. Историю улыбки Хантера, которая возникнет, когда он увидит жуткий коллаж красного и серого, оставленный на пути, когда мозг Джейсона разорвёт на части.

Меня никогда не тянуло к власти. Я никогда не жаждал её для себя, не говоря уже о том, чтобы испытывать притяжение из-за неё к другому, но в Люке — это гораздо больше, чем просто потребность в доминантности и контроле. Это такая же часть его, как цвет глаз и бледный тон его безупречной кожи. В Люке власть — это наркотик, обладающий аддитивным потенциалом, что наполняет мои чувства и заставляет меня жаждать больше, как безмозглого наркомана.

«Да, — думаю я, когда смотрю на ухмыляющегося Люка, спрятавшего своё оружие и дарящего Джейсону один последний долгий взгляд. — Этот мужчина станет моей погибелью».

Я не могу оторвать глаз от младшего из братьев Хантеров, когда он шагает назад к своему месту в носовой части реактивного самолета, даже не удостоив меня взглядом.

Даже когда всё, что я могу увидеть, — верхушка его темноволосой головы, я с нерушимым вниманием удерживаю на нем мой пристальный взгляд.

— Приберитесь, — говорю я, по-прежнему зачарованно глазея в носовую часть самолёта. — План тот же. Мы ждем день, может два, прежде чем направимся на встречу с Фёдоровым.

Фырканье исходит от избитого человека позади меня, но я не поворачиваюсь.

— О… и Джейсон, — мягко предупреждаю я. — Я бы не раздражал господина Хантера снова, если бы был на твоём месте, даже если он и ранил твою гордость.

Ещё одно неразличимое фырканье.

— Ты мой лучший сотрудник, — честно добавляю я, не желая смягчать ситуацию, а скорее уточнить. — Но, я согласен с каждый произнесённым им словом.

Я, наконец, поворачиваюсь, чтобы посмотреть в глаза главе моей команды, и вижу, что его гнев не уменьшился, а стал только ещё сильнее. Я понижаю тон моего голоса на достаточно низкий, чтобы остановить дальнейшие действия окружающих людей.