Потомок Геракла

Глава V. Время принятия трудных решений.

I

Крайне неприятные вести со всех сторон приносили гонцы в походный стан македонского войска или сообщали их царю прямо во время марша. Сначала Александру донесли, что Алорит нашёл прибежище в Ферах, а затем стало известно, что тамошний тиран заключил союз с Птолемеем.

В который раз македонский царь долго не мог подавить в себе ярость, злобу и клокочущее негодование. Пользуясь покровительством злых богов и тёмных сил, Птолемей вновь и вновь обретал силы для противостояния с родом Аргеадов.

– Как поспел приютить у себя презренного Алорита этот Александрос Ферский!? – раздражаясь, вопрошал своих соратников македонский царь. Он намерено с оттенком презрения называл своего тёзку Александросом на греческий манер. – Мой отец заключил вечный союз с фессалийским тагом Ясоном и много лет неукоснительно соблюдал все его условия!

– Прошлой весной Александрос прямо во время священного праздника вероломно убил своего дядю Ясона руками семи юношей из самых знатных фессалийских родов, – печально усмехнулся Архелай. – Место Ясона заняли его сыновья – Полидор и Полифрон. Вскоре Полидор внезапно умер, будучи полным сил и здоровья. Полифрон правил Фессалией лишь десять месяцев, после чего Александрос умертвил и его.

– Презренный пёс! – негодующе поморщился Александр. – Теперь понятно, почему этот ферский тиран так быстро и легко снюхался с Птолемеем! Эти две гиены – одной крови и питаются одной и той же мертвечиной!

– Александрос метит на место тага, – рассуждал Архелай, задумчиво теребя бороду. – Ему нужны успешные войны и походы для завоевания у фессалийской знати авторитета. Вот почему он взялся помогать Птолемею, надеясь отхватить от Македонии увесистый кусок земель Пиерии.

– Тирана Фер следует хорошенько проучить и поставить на место! – гневно сжал кулаки Александр. – Он уже однажды посягал на македонские владения и получил жестокий поучительный урок! Пора наказать его основательно!

– Одно дело подавить мятеж Птолемея, совсем другое – начать войну против могущественной Фессалии, – покачал головой Архелай.

– Александрос – пока ещё не таг фессалийский, – категорично заявил македонский царь. – Ему подчиняются Феры с прилежащими к полису землями, да ещё пара городков, расположенных у границы и в Темпейской долине²⁶. Захватим несколько поселений и потребуем выдать нам Птолемея, заодно заключим новый союз с этим Александросом на выгодных для нас условиях!

– А ведь у нас есть повод для большой войны и без требования выдачи Птолемея, – с хитрой усмешкой заявил Аррабей – один из самых молодых, но весьма опытных царских советников и соратников. Уловив на себе удивленные взоры соратников, Аррабей с важностью пояснил: – Жестокость Александроса по отношению ко многим городам и провинциям фессалийским уже дважды вынудила местную знать, возглавляемую родом Алевадов, искать защиты у почившего царя Аминты.

– Кто такие Алевады? – спросил царь.

– Это самые влиятельные верховные вожди северной части Фессалии, что граничит с Македонией. – Аррабей ещё больше раздулся от переполнявшего его чувства собственной осведомленности, важности и значимости, – Алевадам принадлежит верховная власть в городе Ларисса и близлежащих землях. Дважды этот фессалийский клан просил военной помощи у Аминты, и он, безусловно, помог бы Алевадам в борьбе с ферским тираном, если бы не умер столь загадочно и внезапно…

– Решено! – Александр вскочил с места, в привычной манере нервно раздавая на ходу распоряжения: – Выступаем прямиком к Лариссе! Пусть опытные лазутчики и разведчики определят нынешнее местоположение Александроса Ферского и его войска, а также установят связь с Алевадами. Совместным ударом с фессалийской знатью мы непременно сокрушим ферского тирана и изловим Птолемея!

Окончательное решение Александра относительно вторжения в северо-восточные владения Фессалии вызвало целый шквал самых радостных эмоций и надежд у Филиппа. Одно дело сражаться против мятежников. Они хоть и оказались врагами царской власти и рода Аргеадов, но всё же по происхождению своему являлись македонцами.

Воевать против фессалийцев – фактически эллинов, по глубочайшему убеждению Филиппа, было куда престижнее и почётнее. Фессалийцы считали себя носителями греческой крови и культуры, однако сами эллины всегда дистанцировались от своих северных соседей.

Филипп не был столь чванлив и заносчив как истинные сыны Эллады, а потому считал фессалийцев греками. Именно объединенные греческие силы восемьдесят лет назад одержали самую важную, легендарную и эпическую победу над Персидской империей – самой великой и сильнейшей державой Ойкумены.

Однако скрестить свой меч с носителями славных боевых греческих традиций Филиппу так и не удалось. Пажескую илу в столкновениях с фессалийскими заставами и заслонами не использовали, придерживая её во втором эшелоне.

Не довелось вступить в настоящий бой Филиппу и во время захвата двух крупных фессалийских городов – Кранона и Лариссы. Впрочем, жители Лариссы сами впустили в город практически без боя македонское войско. Дело в том, что власть в Лариссе издревле принадлежала аристократическому роду Алевадов, ныне враждовавшему с Александром Ферским.

После продвижения македонского войска вглубь владений тирана Фер, а также захвата Кранона и Лариссы царь Александр надеялся, что его противник станет более сговорчивым и покладистым. Но, как и в предыдущих случаях с Алоритом, импульсивный и прямолинейный Александр просчитался.

Сразу две обескураживающие вести получил македонский царь прямо во время проведения военного совета, на котором обсуждался план предстоящего похода на Феры. Выяснилось, что с западного направления усиленным маршем на выручку ферского тирана спешат войска беотийского союза.

Кроме того, из Мигдонии²⁷ – самой дальней восточной македонской провинции пришло известие о вероломном вторжении афинских наёмников, пришедших из-за восточного берега Стримона.

Когда поулеглись гнев и ярость, всколыхнувшие Александра до самой глубины его возмущенной души, он с горечью обратился к младшему брату:

– Вот, Филипп, запомни этот день! Никогда не доверяй подлым и коварным грекам! Ни фессалийцам, ни фиванцам, ни афинянам – никому из них не доверяй и ни верь одному их слову или поступку! Греческие тираны, архонты и стратеги – все они почитают нас – македонцев варварами, а потому поступают в отношении нас самым скотским и вероломным образом!

– Наступит день, и мы обязательно воздадим всем предателям и врагам нашим троекратно! – неожиданно для себя изрёк клятвенную тираду Филипп.

Александр с глубочайшей тоской качнул головой, столь же безысходно положив младшему брату руку на плечо. На глазах царя блеснули злые росинки слёз.