Потому что ты - единственный
Шрифт:
Теперь-то Снейп понял, что смешного увидел Мерзкий Мальчик (кстати, улизнувший под шумок), и смог успокоиться, только пообещав себе, что непременно припомнит это Поттеру при случае. Вихрем ворвавшись в холл и от души грохнув огромной дверью, Северус понесся по направлению к своим комнатам. Помечтав: каким именно ядом он отравит Олицетворение-Гриффиндорского-Чувства-Юмора при следующей встрече, профессор с особым наслаждением снял по двадцать баллов с каждого из пойманных в коридоре гриффиндорцев («три-минуты-до-отбоя-вы-в-любом-случае-не-успеете-вовремя-добраться-до-своего-общежития-а-кто-будет-спорить-лишится-еще-десяти-баллов») и окончательно обрел душевное равновесие.
Это его состояние не смогли поколебать даже утренние газеты и письма, лавина которых обрушилась в этот раз на преподавательский
Раздавшиеся потрясенные вопли мгновенно донесли до всех интересующихся новость, ставшую впоследствии главным предметом обсуждений, научных дебатов и антинаучных домыслов на многие месяцы вперед. Но факт оставался фактом: Метка потихоньку сходила с предплечья Снейпа, Малфоев и остальных Пожирателей Смерти (которые сидели в Азкабане, но тоже были обследованы на предмет причастности к феномену), хотя и совсем по-другому, нежели в 1981-ом, после первого падения Темного Лорда: не разом исчезнув на энное количество лет, а очень постепенно, бледнея и расплываясь. «Похоже на временную тату», как метко выразился один из маглорожденных хаффлпаффцев (чем привлек к себе внимание директрисы с последующим пространным выговором, начавшимся с «неуважения к преподавателю», а закончившимся «плачевным незнанием Древних Рун» и снижением оценки).
Люциус Малфой не преминул воспользоваться шумихой, чтобы подстегнуть процесс реабилитации своей семьи в глазах общества, пожертвовав огромные суммы всевозможным учреждениям - больница Святого Мунго, Хогвартс, Магический университет, - якобы на исследование данного вопроса, чем вызвал у Снейпа искреннее недоумение:
– Зачем? Все уже все знают, ты никого этим не обманешь!
– На что, небрежно пожав плечами, заявил:
– Конфискация лишила бы меня еще большего, а так... считай, что я вложил эти деньги в дело. Создание репутации заново, из пепла... О, это дает жизни цель! Новый вызов, интрига - то, чего мне не хватало в Азкабане больше всего. Мне это необходимо, чтобы чувствовать себя живым, дышащим... Ты же меня знаешь: я - не тот человек, чтобы скрыться ото всех в подвалах Малфой-мэнор и чувствовать себя счастливым при этом, - добавил он, выразительно глянув на Северуса и крутнув коньяк в рюмке.
Они сидели в личной гостиной слизеринского декана, осаждаемой снаружи всем Гриффиндором, умирающим от желания подслушать беседу двух бывших Пожирателей Смерти. Получив в ответ такое же пожимание плечами и невнятное бурчанье о «придурочных красавцах, не способных жить без восхищенной публики и бесящихся с жиру», Малфой засмеялся:
– Да, Северус, я тебя тоже люблю! Просто я считаю, что деньгам надо находить более полезное применение, чем примитивное накопление их в сейфах Гринготтса. Например, с пользой потратить их на себя, любимого, - он демонстративно нежно погладил себя по щеке.
– А когда - заметь: когда, а не если– я верну себе прежнее положение и влияние, то займусь, наконец, и твоими финансами... Что? Знаю, что не жалуешься. Но если денег станет больше, ты что, откажешься от них? Вот и я так считаю. Ты у нас теперь - почти такой же герой, как Поттер, этим обязательно надо пользоваться. Кто знает, что ты - самый молодой в Европе зельевар такого ранга? Кучка тех, кто тебе его присвоил, и ближайшее окружение? Пора об этом узнать всем. Начинается новая жизнь, Темный Лорд больше не вернется. За что лично я благодарен мистеру Поттеру, так, безусловно - за эту определенность. Мы свободны, Северус, - с несколько излишней патетикой, заставившей того заподозрить перебор с коньяком, произнес Люциус, - свободны заниматься тем, чем сами захотим!
– Кто-то, не знающий тебя так, как я, мог бы сейчас подумать,
что когда-то было по-другому!– саркастически бросил Снейп.
– Что ты когда-либо делал что-то, чего действительно не хотел.
– Но мы же никому не скажем? Мы знаем друг друга, пожалуй, во всех смыслах этого слова... Короче, есть, что вспомнить. Мой сын - твой крестник, и если бы ты не был таким упертым женоненавистником, когда-нибудь я взял бы на себя такие же обязательства в отношении твоих детей... А? Ненавидишь не всех женщин, а только глупых? Ну, и кому ты это пытаешься рассказать? Слава Мерлину, я лучше всех осведомлен о твоей ориентации.
– Он успокаивающе поднял ладонь: - Да-да, я знаю, что ты не веришь в бисексуальность, не нужно мне заново объяснять, что моя свадьба все испортила... У меня есть Драко, поэтому я не собираюсь жалеть, что наши былые отношения стали просто дружеской привязанностью.
Сам Северус временами жалел о несбывшемся: роман с Люциусом был одним из самых приятных его воспоминаний. Но признаться в этом было бы несомненной ошибкой, которую изворотливый блондин обязательно использовал бы когда-то в своих интересах. «Он и без лишних козырей всегда умудрялся обыграть меня, где только возможно, а возобновить с ним какие-то отношения, кроме чисто дружеских, значит - встать в длинную и постоянно обновляющуюся очередь страждущих... Нет уж, спасибо, никогда не любил быть вторым, не то что - очередным».
– Ладно, разобрали еще раз, - проворчал Северус, - у тебя свои игрушки, у меня - свои. С чего мы начали-то, помнишь? Твои деньги, ты их и тратишь, куда угодно, а я вовсе не нуждаюсь в подробных объяснениях, зачем именно ты это делаешь! И давай закончим на сегодня.
На сей раз Люциус позволил ему оставить последнее слово за собой, лишь загадочно ухмыльнулся и, тряхнув своей серебристой гривой (которая никогда не знала защитной мази, а потому отродясь не слипалась прядями и была предметом тихой зависти Северуса), картинно удалился, привычно «не замечая» девичьих вздохов на всем пути своего следования к выходу из замка...
Прошло около полугода, и магический мир снова подвергся встряске. Все это время было тихо, никакие экстраординарные события не мешали мирной жизни волшебной части общества, за исключением знаменитого скандала в семействе Малфой: Нарциссу застукали с любовником-маглом в одном из злачных мест немагического Лондона. Причем не кто-нибудь, а лично Люциус в компании нескольких деловых партнеров. Что он сам и его партнеры делали среди маглов, в таком месте и в это время, осталось покрытым тайной для основной части населения. Он любезным тоном сообщил жене, что она - шлюха, та не менее вежливо разъяснила супругу, что как любовник он - ноль, особенно в сравнении с маглами, «которые на магию не надеются, поэтому стараются сами».
Развод был осуществлен очень быстро и по-деловому: супружеская чета Малфой полюбовно разделила, что кому принадлежит, и скоро перестала быть таковой, оставшись в прекрасных отношениях. Понимающим людям все это мероприятие слишком хорошо напомнило их же бракосочетание, но на то они и были хорошо знающие обоих люди, что взяли это себе на заметку, ничего вслух не сказав. А общественное мнение почему-то резко склонилось к тому, чтобы восстановить репутацию вернувшего себе холостяцкий статус красавца-блондина...
Итак, весной 1999-ого года (как и любой другой) Хогвартс жил своей собственной жизнью, плавно переходя в состояние предэкзаменационной горячки, когда случилось нечто шокирующее и жуткое своей непонятностью...
Однажды вечером Северус Снейп почувствовал резкую, с каждой секундой усиливающуюся боль в почти невидимой уже Черной Метке. Уперев локоть разрывающейся от боли левой руки в письменный стол, за которым он мирно составлял план контрольных работ на последний семестр, трясущейся правой мужчина рванул манжет - пуговицы и дорогая запонка брызгами разлетелись в разные стороны, - содрал мешающие слои ткани и наконец подставил взгляду проклятый рисунок. Еще утром еле заметный, сейчас он ясно виднелся на воспаленной, покрасневшей коже.