Потрошитель

Истеричный хохот вырвался из груди Лейси, она подняла злые голубые глаза на Кадзуо и, оскалив белые зубы, кинулась в сторону, схватив нож возле вазы с фруктами, и бросилась на мужчину, целясь в сердце.

— Сдохни, ублюдок!

Однако нож не достиг цели, исчезнув из поля зрения. Рев бензопилы раздался над ухом - пила пролетела мимо лица, поглотив все звуки, включая биение собственного сердца. Женщина сделала шаг назад и наклонилась, смотря на оставшийся обрубок руки, откуда торчала белесая кость и месиво кожи и мяса с сочившейся кровью. Дикий вопль вырвался из женской груди вместе с окутавшей руку болью. Женщина откинулась на стенку, истерично крича и зовя на помощь.

— Да что ты орешь, истеричка, я тебе всего лишь руку отрубил! – возмущенно воскликнул Хидан, заводя бензопилу.

В малиновых глаза отражался голод, но отнюдь другой. Это была жажда крови и чужой жизни, что билась в конвульсиях перед ним в нескольких сантиметрах.

— Ну что, пора начать веселье, — оскалившись, парень поднял бензопилу над головой. — Ты только не умирай сразу, лады?

Рев бензопилы слился с раздирающим воплем и криком, кровавый дождь фонтаном окрасил стены, потолок, пол, мебель. Очередная струя гранатовых брызг упала на Карито, что облачился в дождевик, с безразличным видом наблюдая за казнью сводной сестры.

— Мастер, мы кое-кого нашли, — искушено протянул близнец.

Мастер поднялся с кресла и направился за Зецу в дальний конец коридора. Из приоткрытой двери он увидел белую макушку. Нарико, свернувшись калачиком, спала на полу в наушниках, откуда доносились басы музыки.

К ним незаметно подошел Кадзуо. Пройдя в комнату, он с цинизмом осмотрел её, в последнюю очередь остановившись на Нарико.

— Что будем делать с Вашей милой дочкой?

— Убейте, мне не нужны свидетели.

Мастер погладил подбородок, как-то грустно улыбнувшись. Он присел рядом с девочкой, кивком головы дал понять, чтобы близнецы закрыли дверь, чтобы хоть как-то заглушить рев бензопилы.

— Убить? В такой идеальный переломный момент для человеческой души. Кадзуо-сан, неужели вам неинтересно, что из неё может выйти, когда она проснется и обнаружит ошметки тела матери?

— Выйдет лишняя головная боль.

— А для меня – новое развлечение! Новая фигура на шахматной доске! Можете не волноваться, Вам это никаких убытков не принесет. Я лично останусь в этом районе и на утро вернусь. Как увижу, что хотел — убью её. Идет?

— Делай, что хочешь, лишь бы это не сломало нашу систему.

— Нашу? Как быстро Вы приписали себя к моей системе.

Кадзуо ответил хлопком двери. А Мастер снял черный шарф.

— Ну что, Зецу, почему бы нам не подлить масла в огонь?

Это был последний день, когда Нарико ощущала боль. В этот день Нарико умерла, умерла жертва в ней, и родился…

Музыку в наушниках заглушил собственный испуганный крик, когда на глаза Нарико накинули ткань. Она проснулась из тьмы в тьму. Руки грубо перехватили, перемотав грубой тканью. Девочка даже толком не знала: кричала ли она в тот момент. Она лишь слышала музыку, где текстом нарекали надвигавшуюся смерть.

Почему? Что она сделала не так? Кто?

Тупая боль пронзила низ живота. Сколько их? Один или двое? Один надругался над её телом, другой держал за руки, чтобы она не скинула повязку. Боль утихала вместе с жизнью жертвы. Вероятно, она все-таки кричала, ведь ей дали пощечину. И тогда оставалось лишь плакать, чувствуя, как намокает темная ткань.

Последний рывок, и все остановилось вместе с сердцем жертвы. Истинная темнота застелила глаза, погрузив в пучину черноты, что ждала её на другой стороне.

Плейлист давно закончился, а в комнату пробивался свет рождающегося солнца, что ласкал бледную кожу оранжево-красными лучами, отражаясь в распахнутых лазурным глазах, что застеленной пеленой смотрели в потолок. Промокшие в слезах и слюне кончики прядок застряли между пухлых губ. Грудная клетка мерно вздымалась. Нарико приняла сидячее положение, протянув руки к босым ногам. На внутренней стороне бедер спеклась засохшая кровь, но ей было все равно. Это была уже не её кровь и не её боль.

Чужая девочка поднялась и босыми пятками направилась в прихожую. Вступив в лужу, она лишь опустила взгляд, смотря на кровавый развод, в котором она стояла. Подняла голову. На стене детской кляксой такое же пятно.

Чужая девочка прошла в гостиную, смотря лишь вперед, и остановилась напротив стены, где алым разводом красовался треугольник внутри круга. Голубые глаза нашарили внизу пола отвратительный ошметок, напоминающий мясо. В руке он противно скользил, остывший, красный, в нем она узнала человеческое сердце.

Нарико поднялась, не осознавая слез, что бежали по щекам. Она стояла в луже крови, распростершейся озерцом по всей комнате, среди которой лежали разрубленные фрагменты человеческого тела.

Девочка упала рядом с оторванной головой, светлые пряди которой испачкали алые разводы. Нежным движением она пригладила их, посмотрев в пустые поблекшие глаза. Чуть правее лежал разрубленный напополам торс, к которому невольно потянулась рука. Еще не совсем остывшая плоть согрела холодную руку.

— Н-нарико, — позвал охрипший голос.

На девочку смотрел дрожащий мужчина, что был когда-то отчимом Нарико, ежедневно третировавшим их семью. Точно. Он всегда грозился убить их. Выгнать. Это он убил Лейси и её дочь. Отрубленная рука жены в его руках лишь свидетельствовала об этом.

—Н-нарико, — как безумный повторил мужчина, упав на колени рядом с девочкой.

Но не Нарико тут же поднялась и направилась в другой конец комнаты, где сиротливо лежал кухонный нож.

— Э-это… Лейси? Нарико, что…

Мужчина обернулся, и в глазах его отразилась сталь, вонзённая над ним и пронзившая грудную клетку. Нарико бросилась на мужчину, повалив его на пол, и, не переставая, втыкала нож, схватив двумя руками, нечленораздельно рыча и крича.

— Кто жертва? Я жертва? Теперь твоя очередь! Наказать! Наказать! Свершить правосудие! Жертва умерла, я — герой! Я – Мастер! П-ха-ха-ха!!!

Нарико провела ножом от груди к животу, вспоминая, как разделывала курицу сотню раз, и, вытащив орудие убийства, откинула его, схватив мужчину за грудки.

— Ты умер? Ты что, умер?

— Нарико!

Нарико. Точно, она все еще Нарико. С глазами полные надежды Нарико обернулась и наткнулась на протянутую руку в перчатке.

Пустые бездонные цвета ночного неба глаза смотрели с неподдельным восхищением.

— Нарико, что здесь произошло?

Он рухнул на колени рядом с ней, обняв за плечи.