Потрясатель Тверди
Шрифт:
— Это желание твоей госпожи? — спросил мальчик.
Ортран посмотрел на него и понял, что никакой он не мальчик, а самый что ни на есть туор. Только на голову выше своих собратьев.
— Тебе стоило бы побриться, — заметил Ортран.
Биорк смущенно потрогал подбородок. Сегодня утром он действительно забыл побриться.
— Нет, — продолжал Ортран, — госпожа ни при чем. Это мое желание. Не хочу, чтоб ваши жизни оборвались.
— Благодарим! — сказала Этайа.
— Там видно будет! — отозвался Нил.
— Ты говоришь не все, воин! — заявил Биорк.
— Я говорю довольно! Что нужно вам, чтобы покинуть Владение?
— А что скажет госпожа? — поинтересовался Нил.
— Ничего. Она вдыхает дым и не покинет своих покоев. Сейчас здесь командую я!
— Вот разговор! — Нил причмокнул губами. — Жратвы! Выпивки, конечно. И побольше! — И посмотрел на отца.
— Нам нужны урры, оружие, наше оружие, и вещи. Хиссун. Два урра для груза и пять верховых.
— Почему пять? — удивился Ортран. — Вас же четверо!
— Пятый — для него! — указал Биорк на Санти.
— Но он не ваш! — с сомнением произнес Начальник Стражи. — Его привезли по личному желанию Владычицы…
— Наш! — сказала Этайа. — Без него мы не уйдем!
— Что еще? — спросил Ортран.
— Пища, оружие, урры, снаряжение, наш хиссун! Если ты нам поможешь, мы у тебя в долгу! — сказал Биорк.
— Если когда-нибудь вернешься в Коронат, требуй, чтоб долг вернули! — произнес Эак. И это была его единственная реплика.
Ортран встал:
— Я делаю это для себя, мессиры! И мне приятно, что вы поверили мне.
— Ты не предашь, — сказала Этайа. — Но если захочешь освободиться сам, скажи!
— О чем ты? — И понял, о чем она. Внутри у него что-то оборвалось. — Нет! Пока — нет! — с трудом выговорил он. И пошел прочь.
— Что ты ему сказала? — удивился Биорк. — Его будто ошарашило…
— Он знает, — отвечала фэйра. Эак поднял голову и взглянул на нее с нежностью. Он тоже знал, о чем она. И он любил ее, хотя не признался бы в этом даже самому себе.
Шпион донес Сихону: Ортран говорил со схваченными. О чем — неизвестно. Что-то им пообещал.
— Ой-хой! — пробормотал Начальник Внешней Стражи, выпроводив соглядатая. — Этот громила — тоже северянин. Как бы они не снюхались!
«Нет, вряд ли!» — сказал он сам себе. Кому, как не Сихону, знать, что за веревочка привязывает Ортрана к сонанге.
А вот подставить под гнев Нассини ее любимчика? Ох-хо! Сколько ждал Сихон подходящего момента! Дождался, слава богам!
Начальник Внешней Стражи вскочил на ноги, забегал по комнате.
«Вот тут бы не ошибиться! — думал он. А мысли разбегались, как стая голодных хриссов. — Так, Владычице намекнуть: радует, что доблестный Ортран так заботится о ее гостях, особенно, хм, о женщине… Хотя нет! Она не ревнива к ниххан. А… Если… О! Ортран прежде служил под началом Эака. Под началом. От воинов слышал. Нет, мало! Плевать ей, у кого он служил».
Сихон бегал по комнате, слишком тесной для его длинных ног. «О! Есть! Желтый Цветок! Огорчилась, огорчилась Владычица наша! Даже насчет обычного забыла вовремя распорядиться. И у Хумхона в первый раз не вышло, ха-ха! Да. Цветок. Все видели: Ортран говорил с ними перед поединком. И готовил обоих. Вполне мог подсыпать магруту зелья. Ну, ясно! Отчего бы ему иначе взбеситься? Наверняка и подсыпал. Э, пошевелил бы раньше мозгами — сегодня Ортран был бы у меня под коленом! Хумхону она его, конечно, не отдаст — полезный человек. Но первым ему
не быть!» — Сихон покосился на водяные часы: до вечернего парада — около хоры.— Нынче вечером я тебя уложу, Ортран! — сказал он вслух и засмеялся. «Но, — подумал он тут же. — Зачем ждать? Разве я не могу сейчас пойти к Владычице? С такой вестью?»
Сихон поспешно нацепил меч и выбежал наружу.
Однако у покоев Нассини его остановили.
Стражник решительно заступил ему путь к гонгу:
— Нельзя, начальник!
Сихон хотел отодвинуть дурака: вот еще! Если он, Сихон, полагает, что можно беспокоить Владычицу, то не этому решать: пускать, не пускать!
Но стражник считал иначе.
Он отбросил руку Сихона и со скрежетом выволок из ножен широкий меч, и второй уже тут как тут!
— Извини, начальник! — стражник, здоровый туповатый малый, судя по желтой роже — откуда-то из Хорана. — Не велено! — И легонько толкнул Сихона в грудь острием меча.
Сихон выругался. В другом месте он тут же проучил бы нахала! Обоих ублюдков тут же проучил бы! Но у покоев Владычицы! Да после этого она его и слушать не станет! И вся Внутренняя Стража сбежится. Объясняй тогда Ортрану, для чего к сонанге собрался через его голову! Нет, надо уступить!
— Понимаю! — сказал он, отступая на шаг. — Делай свое дело. Я не в обиде! — А сам постарался хорошенько запомнить солдата.
«Уж я с тобой сочтусь, урод!» — подумал Начальник Внешней Стражи, повернулся и пошел по галерее. До вечернего парада осталось всего ничего.
— Вот засранец! — сказал стражник напарнику. — Проверять меня вздумал! Небось сговорились с нашим. Отступи я — и плетей!
— Ну ты не сплоховал! — сказал второй. — Отбрил ловко! Как положено!
Стражники ударили ладонью о ладонь и засмеялись. Потом подмигнули друг другу, и тот, кто стоял у двери, сдвинул висевшую на стене, на высоте глаз, маску быка и заглянул в щель, известную уже не одному поколению стражников.
Сквозь розоватую дымку курений он увидел сонангу, лежащую на черном толстом ковре. Лица ее не было видно оттого, что голова была запрокинута назад, — только подбородок и молочно-белое горло. Голые груди испачканы чем-то желто-розовым, похожим на цветочную пыльцу. Втянутый живот вздрагивал, пальцы зарылись в мех ковра. Согнутые ноги Нассини, с широко разведенными коленями, подтянуты к животу, приподняты над полом. Маленькие розовые ступни прижимались одна к другой, двигались, терлись, как отдельные живые существа.
Запах курений коснулся обоняния стражника, и он судорожно вздохнул. Второй похлопал его по плечу, стражник отодвинулся, уступая место, и вытер с подбородка слюну. Галерея качнулась перед ним. Это была не галлюцинация — просто подземный толчок.
«Часто трясет нынче», — подумал солдат и поправил набедренную повязку под кольчужным кильтом.
К несказанному огорчению Сихона антассио сонанга на вечернем параде отсутствовала. Рабы несли пустые носилки, а заправлял смотром Ортран. Солдаты были огорчены. Теперь, после смерти Муггана, как им казалось, порядки станут помягче. И антассио сонанга больше будет с ними. Но кто займет место сонангая? Ни для кого из солдат Нассини не делала исключения. Каждый думал: а вдруг — я? Но те, кто служил здесь еще при Суррухе, побаивались: вдруг она позовет кого-то из сородичей — ниххан есть ниххан!