Потрясатель Тверди

Начальник Ортран верхом на злобно скалящемся Демоне медленно ехал вдоль строя. Солдаты не смотрели на него, центром внимания были пустые носилки. Ортран понимал их: немного воображения — и видишь сидящую на троне Нассини, ее бесстрастное маленькое лицо под широким обручем диадемы.

Зато все дворцовые служанки глазели на Ортрана. Он был хорош: высокий, светловолосый, в длинном голубом плаще, накинутом поверх золоченой кольчуги, на черном, как смола морранских деревьев, урре.

Ортран поискал взглядом северян, но не нашел. Пусть. Хорошо. К чему мозолить глаза?

Начальник Внешней Стражи, хитроумный Сихон, смотрел на гордеца и беззвучно смеялся: «Пыжься, пыжься! Недолго уже. Не сегодня — так завтра…» Но все же он был сильно огорчен отсутствием сонанги. Неприятно откладывать торжество. Да и видеть ее — немалое счастье.

«Пускай! — думал он. — Когда я спихну этого, Владычица будет удостаивать меня почаще!»

— Тай, — спросил Санти, — светлорожденный Эак знает, что ты фэйра?

— Нет. Ему и так нелегко со мной.

— А Нил?

— Да.

— Но почему? — удивился юноша. — Слуга знает, а господин…

Этайа нежно коснулась его щеки:

— Пора тебе стать лучше чувствующим!

Санти потерся лицом о ладонь фэйры.

— Я чувствую тебя очень хорошо! — прошептал он. Потом повторил фразу мысленно и радостно засмеялся.

Этайа бережно отняла руку.

— Не обо мне, — сказала она. — Нил прошел обучение и посвящение в Руне.

— Он — маг? — изумился юноша.

— По-своему. А до того он был вождем тысячи на Севере. А до того овладел искусством туоров.

— Борьбой?

— Борьба — снаружи! — засмеялась фэйра. — Он может казаться тем, кем захочет. Но тебя внешнее обманывать не должно!

— Разве он выглядит не так, как я вижу? Как ты?

— Нет, Санти, конечно, нет! Я — фэйра. Он — человек. Почти человек. Ему нет нужды менять облик. Но одно и то же может казаться и страшным, и добрым.

— Как так?

— Ты видел аскиса?

— Да, в зверинце.

— Он страшно ревет?

— Внушительно! — улыбнулся юноша. — Представляю, каково услышать его ночью в лесу.

— У меня дома живет аскис. Он — мой друг. Любой аскис — мой друг, я знаю их язык.

Вдруг из нежного горла фэйры вырвался мощный рык, злобный, вибрирующий на нижних нотах.

— О! — вскричал Санти.

— Как думаешь, что это значит?

Санти попытался подсмотреть ответ в мыслях фэйры, но она показала ему его собственное ухмыляющееся лицо.

— Не знаю, Тай. Может, он голоден?

— Вовсе нет! Он сыт. Хочет поиграть! — Она показала Санти щенка тага с набитым брюшком, валяющегося на траве, задрав все четыре лапы.

— Это я понял, — сказал юноша. — Но чувствую, ты подразумеваешь что-то еще.

— Да. Сегодня мы уходим. И ты идешь с нами. Верней, мы с тобой идем с ними. Любой из нас должен уметь защищаться сам и беречь других, иначе кто-то из нас погибнет.

— Понимаю, — грустно сказал юноша. — Не хочу быть обузой. Мне никогда не стать таким воином, как Эак или Нил. Я остаюсь, вы идите! (Уна знает, чего ему стоили эти слова!)

— Таимилэо [35] ! — ласково произнесла Этайа. — Разве у меня есть меч? Слышал ли ты аэтона?

35

Несмышленыш, дитя (фэйрск.).

— Конечно!

— Разве он не мастер иллюзий?

— Я не аэтон!

— Ты — лучше. Ты создатель! — Фэйра наклонилась, взяла футляр с итаррой и вынула инструмент.

— Спой мне! — она протянула итарру Санти.

— Тебе будет неприятно слушать, — отказался Санти. — В сравнении с тобой…

— Пой! Я так хочу!

Санти пожал плечами:

— Хорошо. Я спою новую. Ту, что пришла этой ночью. — Он взял пару аккордов. — Хороший инструмент! Лучше того, что был у меня в Ангмаре.

— Пой же! — приказала фэйра.

Санти прикрыл глаза, выпрямился, откинул голову:

Вот плывет корабль в чужедальний край, В чужедальний край золотых снегов, Золотых снегов, что несет гора, Что несет гора Облаков. Вот летит корабль на шести ветрах, На шести ветрах, мимо трех земель, Мимо трех земель — там пирует Страх. И любой чужак — только цель! Только цель стрелкам да потеха злым, А под ними Твердь — грозовой рекой. Но летит корабль (он быстрей стрелы!), И летит корабль Высоко! А под ним лежат облака руном. А над ним горит золотой Таир. А за ним Нетон спит тревожным сном. Он кричит — и рушится Мир!

— Так! — говорит фэйра.

Санти наливает себе чашку лиимного сока и пьет маленькими глотками.

— То, что ты пел, — говорит фэйра, — то и не то. В песне ты только веришь — не видишь. Если ж ты и веришь, и видишь, и хочешь, чтоб другой уверился и увидел, — сделай. И будет так! Смотри!

Стены башенки закачались и растаяли, а сам Санти оказался висящим в воздухе на высоте двадцати минов от земли. От неожиданности он уронил чашку, она полетела вниз и разбилась, ударившись о каменные плиты. Санти провел под собой рукой — и не обнаружил опоры. Зато увидел Этайю, плававшую в воздухе.

— Вот то, о чем я говорю! — промолвила она.

Санти закрыл глаза и провел рукой, пытаясь нащупать кресло, но под ним по-прежнему был только воздух.

Он услышал смех фэйры:

— Закрой внутренние глаза!

Санти понял, попытался сделать, как она велит, и у него получилось, хоть и не сразу. Зато он вновь оказался сидящим в кресле, а у ног его — опрокинутая чашка. Целая. И желтое пятно растекшегося сока.

— Можешь сделать то же, — продолжала Этайа. — Научись открывать другим внутренний взгляд и рисуй перед ним, как это делает аэтон.

— Это моя магия? — спросил Санти.

— Нет! Это часть твоей магии. Моя — иная. — Фэйра провела рукой над желтым пятном, и желтизна исчезла, будто пролита была простая вода.

Санти заслонился от внушения, но пятно так и осталось бесцветным. Он потрогал пятно, понюхал пальцы: вода! И вопросительно посмотрел на Этайю.

— Узнаешь. Со временем. Сейчас я не могу показать, как я это делаю. Хочу только научить тебя защищаться! — Волна ласковой нежности охватила юношу. — Но это не так уж важно для тебя, Туон, не так уж важно! Потому что я буду с тобой!