Повелитель тлена

Нетерпеливый окрик больно ударил по натянутым до предела нервам. Разумом я понимала, что должна сопротивляться, предпринять хоть что-то, чтобы дать сумасшедшей стерве отпор, но вместо этого покорно подчинилась очередному её приказу. Отнесла на кухню поднос, вымыла и поставила в буфет чашки. А спустя каких-то нескольких минут уже натягивала перчатки.

Её светлость ушла раньше, опасаясь, что нас могут увидеть вместе. Хотя такая предосторожность была излишней, в столь ранний час окрестности напоминали сонное царство. Мне велела следовать за ней до Виллоу-кросс — одной из центральных улиц столицы, с утра до вечера наводнённой прохожими и экипажами.

Понятное дело, идти никуда не хотелось, но ноги-предатели сами несли меня за герцогиней. Внушение сковало волю. Даже когда на лестнице показалась Маэжи, я не смогла попросить её о помощи. Только почувствовала, как губы растягиваются в улыбке, и кто-то моим голосом произносит:

— Я на прогулку. Передай миссис Кук, что буду поздно.

Девушка замерла на верхней ступени, отрешённо глядя на витражные окна, сквозь которые в холл проникал, преломляясь на множество оттенков, яркий солнечный свет, и в нём кружили крошечные пылинки.

Не знаю, услышала ли Маэжи мои слова. Поняла ли. Хотелось кричать и умолять девушку рассказать всё Эшерли. Но вместо этого, подвластная чарам, я направилась к выходу.

Если бы Грэйв не уехал. Если бы Бастиан пришёл, как обещал. Они бы обязательно поняли, что со мной что-то не так. Они. Но не Маэжи.

Всё та же сила вытолкала меня на улицу. Хлопнула дверь, я спустилась с крыльца. На ватных ногах двинулась по пустынной улочке, мечтая повстречать миссис Кук. А ещё лучше Бастиана. Или Эшерли…

Он бы справился с любым колдовством. Из-за воздействия герцогини я чувствовала себя жалкой марионеткой, подталкиваемой безумным кукловодом к неминуемой погибели.

Что там Эшерли рассказывал о надёжно засевшем у меня под кожей изобретении? Зажмурилась, тщетно пытаясь вспомнить слова высшего. Казалось, с того памятного дня прошла целая вечность.

Сумеет ли с его помощью Грэйв меня отыскать? Не будет ли поздно? Или её светлость всё-таки найдёт способ и избавит свою жертву от браслета. Только бы не вместе с рукой…

Меня передёрнуло.

Идущий навстречу джентльмен приветливо улыбнулся, приподняв за тулью шляпу, и на моих губах в тот же миг засияла ответная улыбка. Пробежала мимо цветочница с корзиной в руках, полной маленьких разноцветных букетиков. Совсем близко по брусчатой мостовой прогромыхала повозка.

Морияр жил своей жизнью, дышал привычной суетой и, чем ближе я подбиралась к Виллоу-кросс, тем более оживлёнными и шумными становились его улицы.

Кажется, страх и магия сковали не только волю, но и сердце. Коснувшись струившихся по запястью знаков, я не услышала свой собственный пульс. Стоило немного надавить на кожу, как вязь стала чётче, от браслета повеяло теплом.

«Интересно, что будет, если повредить артефакт?» — мелькнула шальная мысль и, прежде чем успела её как следует обмозговать, вытащила из причёски шпильку.

Приспустив перчатку, не колеблясь, полоснула острым кончиком по коже. Раз, другой. Закусила губу, чтобы не закричать от обжигающей, пронзившей запястье боли. На глазах выступили слёзы, а лицо по-прежнему озаряла улыбка, с которой никак не удавалось расстаться.

Отчаянье и желание жить оказались сильнее страха перед болью, вскоре на руке не осталось живого места. К счастью, её светлость и подумать не могла, что я способна ранить себя, иначе бы заранее пресекла эти суицидальные порывы.

Заметив возле парфюмерного магазина Офилию, с заинтересованным видом рассматривающую выставленные в витрине разномастные флакончики с духами и ароматическими солями, я выбросила шпильку. Превозмогая болезненные ощущения, натянула обратно перчатку, липкую от крови.

Хорошо, что на тёмной одежде не видно пятен.

Повинуясь очередному телепатическому приказу, ускорила шаг. Шла, не останавливаясь, пока не поравнялась с высшей. А спустя мгновение нас поглотила магия телепорта.

ГЛАВА 14

Каждый понедельник в одно и то же время его светлость отправлялся во дворец на аудиенцию к королеве. О чём мог секретничать Уайнрайт с первой леди империи, да ещё и еженедельно, — оставалось для всех загадкой. Впрочем, сейчас это было последнее, что интересовало Мара. Дознаватель намеревался воспользоваться отсутствием высшего и забрать Иву.

Увы, с ранним визитом не сложилось. Пришлось задержаться в управлении, где мага долго чихвостил комиссар полиции. За то, что пытался возобновить расследование убийств пришлых, а главное — заикнулся о слежке за Грэйвом.

По словам начальника, королева пришла в ярость, узнав о планах полиции относительно лучшего мастера империи и пригрозила, что полетят головы, посмей кто из констеблей начать таскаться за магом.

Дознавателю оставалось только диву даваться, почему были проигнорированы обвинения в некромантии. Любого другого на месте Грэйва уже давно бы арестовали и подвергли магической экспертизе, а получив подтверждения вины, не раздумывая вздёрнули бы на виселице. Бастиан нисколько не сомневался, чем занимается на досуге его светлость, но почему-то королева отказывалась видеть очевидное и продолжала защищать своего любимчика.

Немыслимо!

Получив от начальства строгий наказ даже не приближаться к дому Уайнрайта, Бастиан окончательно утвердился в своём решении забрать Иву. Другого выхода он не видел: только побег и тайное бракосочетание.

О том, какие это повлечёт последствия, старался не думать. О реакции семьи тоже. Что будет чувствовать он? Не сейчас. Потом.

Ещё и эта история с друзьями… Бывшими, конечно.

Бастиан был уверен, что во всех бедах, обрушившихся на Реджинальда, Идена и Шейна был повинен Грэйв. И… Ива. Кто бы мог подумать, что эта девушка с ангельской внешностью и кротким нравом — именно такой она запомнилась ему с их первой встречи — окажется способна на хладнокровную месть.

Но сейчас это совершенно неважно. Ничто не важно, кроме благополучия Ивы.

Главное, чтобы она не заартачилась и согласилась уехать вместе с ним. В противном случае — маг болезненно скривился — придётся применить силу внушения. Во благо самой Ивы.

Скорее всего, после этого она его возненавидит. Но пусть уж лучше испытывает такое чувство, чем совсем лишится возможности чувствовать и жить.

Долго барабанил в дверь, кричал, заглядывал в окна, привлекая внимание редких прохожих. Горничные из соседнего особняка выбежали на шум и теперь топтались на крыльце, наблюдая за буйным джентльменом. Дрожали от холода, но не спешили возвращаться в дом, а продолжали весело шушукаться. Высшего мало заботило, что о нём подумают люди. Внутри поселилось щемящее чувство тревоги.