Повелитель Вселенной

— Хорошо, — сказал Хасар. — Как шпионы, они будут полезны.

Мужчины сели.

— Как ты убежал? — спросил Тэмуджин.

— Я был в стане Джахи Гамбу. Он дал мне убежать и обещал, что жена и три сына будут в безопасности. Он не хочет воевать и не доверяет союзникам Ван-хана.

— И имеет для этого все основания, — сказал Тэмуджин. — Хучар, Алтан и мой анда решили выступить против Ван-хана. Тогорил прознал про это, и три его фальшивых друга бежали на запад. Даритай приехал сюда и рассказал мне об их провалившемся замысле.

Хасар выругался.

— Он присягнул мне, — продолжал Тэмуджин. — Он знает, что умрет, если я когда-нибудь хоть в малом заподозрю его, но теперь он мне нужен.

Хасар уже разобрался в обстановке и не возражал.

— Я слышал о твоих посланиях от Джахи. Ты хотел бы жить в мире со всеми, кроме Нилхи.

— Я надеялся на мир. Но не рассчитывал на него. — Тэмуджин погладил свою короткую бороду и нахмурился. Потом он обратился к Чахурхану и Хали-ундару: — Сколько вам понадобится времени, чтобы снова сесть в седло?

— Мы уже почти поправились, — ответил Хали-ундар.

— Не хвалитесь. Отдохните еще денек. Я хочу, чтобы вы оправились настолько, что могли бы взяться за важное дело.

Чахурхан ударил себя в грудь:

— Мы твои, Тэмуджин. Куда нам ехать?

— Обратно к Ван-хану.

Чахурхан закашлялся.

— Напрасно, выходит, я так долго добирался до тебя.

— Тогорил часто заставал меня врасплох, — сказал Тэмуджин. — Пришло время застать врасплох его и отплатить ему за неверность. Вы двое поедете в его орду, а мое войско пойдет по вашим пятам на юг. Вы доставите ему послание и будете моими глазами. Мы разобьем стан у Керулена, и когда вы вернетесь ко мне, скажете все, что увидели в стане кэрэитов. На этот раз нас не застанут врасплох.

— И каково будет твое послание? — спросил Хали-ундар.

— Это будет послание не мое, а Хасара. — Тэмуджин улыбнулся. — Ты скажешь следующее: «Я всюду искал своего брата и не мог найти его следов. Мое единственное убежище — небо, моя единственная подушка — твердая земля. Я скучаю по жене и детям, которые в твоих руках. Дай мне удостовериться, что они в безопасности, и я вернусь к тебе и предложу свой меч».

— Ван-хан поверит в это? — спросил Чахурхан.

— Он поверит, — сказал Хасар. — Он будет благодарен Тэмуджину за то, что тот не навязывает ему сражения, продолжая скрываться. Даже Джаха поверит. Я сказал ему, что не могу сражаться против брата, но если Тэмуджин исчезнет, у меня не останется выбора, как только вернуться к нему.

Он ухмыльнулся, восторгаясь хитрым и предательским замыслом.

— Мы усыпим бдительность Тогорила, — сказал Тэмуджин, — а потом захлопнем ловушку и нападем на старика.

83

— Никак не дождусь, — бормотала Ибаха. — Хасар наверняка вернется к следующему полнолунию.

Сорхатани склонилась над шитьем, едва расслышав слова сестры сквозь завыванье ветра снаружи и болтовню служанок. Джаха Гамбу, который предпочитал держаться подальше от Ван-хана после бегства Хасара, перекочевал поближе к стану Тогорила, узнав, что монгол возвращается.

Орда Ван-хана была теперь в трех днях пути, как раз за перевалом. Посланцы встретились там с Тогорилом, и Ван-хан призвал Джаху Гамбу тотчас после их отъезда.

Все было прощено. Джаха проявил беспечность, упустив трех пленных, но обошлось без дурных последствий, поскольку теперь они собирались присягнуть Тогорилу.

Весна и лето были богаты событиями — с трудом была одержана победа над монголами, а потом раскрыт заговор против дяди. Сорхатани знала, что отцу противна война, и теперь ему не придется сражаться. Хасар не вернется обратно, если он связывает свою судьбу с судьбой брата Тэмуджина.

Ибахе это и в голову не приходило. Она плакала после бегства Хасара, словно он предал ее, но теперь это забыто. Сорхатани нахмурилась. Хасар, наверно, посватался бы к ее сестре, если бы Джаха Гамбу намекнул. Он не мог быть совершенно равнодушным к ее красоте, и женитьба привязала бы его более тесно к кэрэитам. Сорхатани вознамерилась поговорить с отцом от имени сестры.

Через несколько дней в стане Джахи Гамбу узнали, что монгольское войско напало на Ван-хана. Приехали кэрэитские воины и предупредили, что надо бежать, но монголы шли за ними по пятам. Противник окружил курень, отрезав пути к бегству. Испуганных людей, понимавших, что сопротивление напрасно, согнали в загоны из повозок и веревочных ограждений.

Один из двоюродных братьев Сорхатани, раненый, безоружный и оказавшийся в загоне неподалеку от нее и сестры, рассказал о сражении, бушевавшем три дня. Ван-хан, уже праздновавший ожидающееся прибытие Хасара, оказался совершенно неподготовленным к сопротивлению монголам, окружившим его стан. Битва была ожесточенной. Многие кэрэиты, пьяные и неспособные добраться до лошадей, дрались пешими. На третий день битвы по рядам кэрэитов прошел слух, что Тогорил и Нилха бежали с несколькими своими людьми под покровом темноты. Другим удалось уйти через узкий перевал. По предположению двоюродного брата Сорхатани, кэрэитов уже вынудили сдаться.

Хухен Гоа рыдала, боясь за своего мужа. Ибаха пришла в ярость — ее любовь к Хасару испарилась. Он лгал и поймал их дядю в ловушку, ни в коем случае не собираясь вернуться к ней. Оба оскорбления казались ей одинаково мерзкими. Перепуганная Сорхатани молилась о пощаде. Монголы не бросились грабить, а ждали приказа делить пленных и добычу. Многие из кэрэитов когда-то воевали на стороне Чингисхана. Может, он вспомнит это.

Через два дня после того, как монголы взяли стан, Джаха Гамбу вернулся с монгольским генералом и еще одним монгольским отрядом. Когда его людей привели к нему под караулом, он объявил, что кэрэиты безоговорочно сдались. Однако Чингисхан обещал не казнить людей, которые верно служили своему кэрэитскому хану, поскольку он уважал верность присяге. Обнадежив таким образом своих людей, он повел Хухен Гоа и двух своих дочерей в их юрту. Следом шли караульные монголы.

— Тэмуджин согласился встретиться со мной, — сказал он жене, — и я хотел предложить ему своих дочерей. Это бы убедило его, что я теперь намереваюсь служить ему.

Ибаха удивленно посмотрела на него.

— Ты отдал бы нас ему? — Она задыхалась. — После того, что они сделали с дядей?

Сорхатани схватила сестру за руку.

— Молчать! — прикрикнул отец. — Он может сделать нас рабами и отнять все наше имущество, а я пытаюсь избежать этого. Сегодня мы уезжаем — принесите только то, что нужно для поездки.

Хухен Гоа с недоумением смотрела на своего мужа.

— Но им же понадобятся служанки, и посуда, и все, что полагается невесте. Нам не собраться за день.

Джаха осклабился.

— Милая женушка, хан решит, что оставить мне, и я не могу предложить ему вещи, которые мне, возможно, не будут принадлежать. Молись, чтобы наши девочки приглянулись ему.

— Я не поеду!

Ибаха, разрыдавшись, опустилась на пол. Хухен Гоа ломала руки.

Сорхатани стала на колени и схватила сестру за руки.