Повелители лошадей

— Конечно, — уверенно заверила она его. — Зачем им было поднимать штандарт?

Чанар подавил желание отругать Баялун за ее бессердечные слова. Мертвые заслуживали уважения. — Я хочу увидеть тело Ямуна, — внезапно потребовал он. Его зеленый шелковый халат сверкал в свете кристалла.

Волшебница покачала головой. Капюшон упал с ее лица, позволив ее густым серо-черным волосам свободно свисать. — Это сделать невозможно. На царской юрте есть защита, поставленная там Бурекаем — моим мужем. Кристалл не может заглянуть внутрь юрты.

— Тогда откуда ты знаешь, что он мертв? — возразил Чанар. Он подозрительно оглядел изображение.

— Потому что он должен быть. Они не подняли бы штандарт, если бы он не был мертв. Лицо Баялун выражало ее абсолютную убежденность.

Генерал обдумал ее доводы, потирая костяшки пальцев, пока так стоял. Чанар согласился через мгновение. — Но почему они не держат его смерть в секрете? Без кахана армия развалится.

— Люди, должно быть, уже все знают, — предположила Баялун, обводя светящееся изображение. — В противном случае, ты прав, Гоюк и Джад держали бы смерть в секрете.

Чанар кивнул, соглашаясь с ее выводами. — Это решение Гоюка — до тех пор, пока он не сможет безопасно передать Джаду контроль над ханами.

Баялун посмотрела на Чанара через изображение. — Конечно, мы разрушим любые планы, сформулированные Гоюком.

Чанар жестоко улыбнулся, а затем наблюдал за происходящим, погруженный в свои мысли. Фигуры приходили и уходили — Джад, Гоюк, Сечен и Коджа. Когда лысый лама вышел из королевской юрты, Чанар с отвращением плюнул на пол. — Этот умрет, — прорычал он, тыча пальцем в священника.

Баялун фыркнула про себя. — Как пожелаешь. У нее не было намерения отдавать священника Чанару только для того, чтобы удовлетворить его гордость. Лама мог бы быть полезен. В конце концов, он был эмиссаром Хазарии и проводником в Храм Красной Горы. По крайней мере, она сохранила бы ламу только для того, чтобы напомнить Чанару о ее силе. Однако сейчас она не собиралась рассказывать ему о своих планах.

— Прежде чем ты сможешь казнить кого-либо, Чанар, ты должен стать каханом. Нам все еще нужно это сделать, — напомнила она ему царственным тоном.

Чанар раздраженно хмыкнул. — Ну, и что теперь?

— Сначала мы подождем, пока армия не начнет препираться и проявлять беспокойство. Эти двое не смогут долго удерживать армию вместе, — Баялун указала на юрту кахана. Гоюк и Джад стояли снаружи нее. — Тогда ты прибудешь туда и отдашь им приказ.

— Что, если Джад сможет удержать армию в порядке? В конце концов, в нем течет кровь Ямуна, — указал Чанар, подходя ближе к Баялун.

— Тогда мы разберемся и с ним тоже. В армии есть ханы, которые будут слушать тебя. Достаточно будет просто сказать пару слов здесь и там, чтобы они были чем-то недовольны. Она ободряюще улыбнулась. — С помощью моей магии ты можешь явиться им во сне.

Чанар нахмурился, услышав ее предложение. Это, по его мнению, был неподходящий способ стать каханом — использовать темные искусства, чтобы влиять на умы воинов. — Почему бы мне просто не пойти туда и не сказать за себя?

— Не надо так торопиться. Пусть юный принц споткнется и упадет. Баялун вошла в образ; Коджа и остальные закружились вокруг нее, как призраки. Она медленно наклонилась, опираясь на свой посох с золотым набалдашником. Длинным, острым пальцем она постучала по кристаллу и пробормотала какое-то слово себе под нос. Изображение внезапно исчезло.

— Зажги свет, — приказала она. Пока Чанар дул на небольшую кучку углей, тлевших в металлической чаше, она осторожно сняла кристалл со штатива и завернула его в кожаный мешочек. — Генерал, ты должен быть готов отправиться в любое время. Время — это все в этом деле. Слишком рано, и ханы заподозрят тебя. Слишком поздно, и Джад объединит орду под своим штандартом. В любом случае ты упустишь свой шанс. Она оторвалась от своей работы и пристально посмотрела на него. — Эти люди будут служить под твоим началом, не так ли?

— Они любят меня, — ответил он. — Они доверяют мне.

— Лучше бы ты был прав. Хадун пересекла юрту и откинула дверной клапан — явный сигнал Чанару уходить. Он слегка поклонился ей и вышел за дверь.

После того, как Чанар ушел, Баялун закрыла полог и опустилась на колени возле жаровни. В последний раз, оглядевшись вокруг, она убедилась, что была одна. Колдунья быстро прошептала несколько мистических слов и бросила горсть благовоний на угли. Порошок быстро сгорел, превратившись в пьянящее облако белого дыма. Дым поднимался, клубясь и уплотняясь. Постепенно он сформировался в лицо мужчины с чертами Шу, красивого, с пристальными темными глазами.

— Приветствую хадун народа Туйган, — произнесло лицо шепчущим, глухим голосом. Слова были произнесены на безупречном Туйганском, хотя и окрашены отчетливым акцентом Шу.

— Приветствую Государственного Министра, — ответила Баялун. — Пусть он живет вечно.

Лицо улыбалось, дым рассеивался в уголках рта. — Все ли хорошо? — спросил он, клубы дыма вырывались из его рта с каждым словом.

— Кахан повержен, — злорадно ответила Баялун. — Это случилось в бою. Скоро здесь будет новый кахан. Она решительно постучала посохом по полу.

— Никто не подозревает о нашем участии? — спросила форма мягкими словами.

— Не волнуйтесь, мандарин. Никто не знает, что ваша империя послала убийцу. Баялун усмехнулась над пугливой осторожностью мандарина.

Дымчатое лицо проигнорировало ее тон. — Это печально для вашего народа. Конечно, никто из избранных в качестве нового кахана не может надеяться сравниться с блистательной славой Кахана Ямуна. Новому кахану понадобится много советников и ученых людей, которые помогли бы ему пережить эти трудные времена. Лицо становилось все более расплывчатым, поскольку из его ноздрей и ушей валил дым.

— И, конечно же, Шу Лунг предложит их, — отметила Баялун. — Помните также, что новому кахану также понадобятся дружелюбные, услужливые соседи — и заверения в их доброй воле.

— Мы уже решили, какие подарки будут отправлены, Хадун, — строго сказал министр. — Вы пытаетесь пересмотреть условия? Многие из ваших людей разозлились бы, если бы узнали, что вы сделали.

Лицо Баялун слегка побагровело. — Вместо этого они могли бы обвинить Шу Лунг, — огрызнулась она в ответ. — Кахан, любой кахан, опасен для вас, если все племена последуют за ним.