Повенчанный честью (Записки и размышления о генерале А.М. Каледине)
Шрифт:
Обезлюдел Тихий Дон ещё больше во времена насильственных продразвёрсток, да коллективизации.
Никого не щадили, закованные в кожу, с тяжёлыми маузерами на боку, чернявые дети местечковых парикмахеров и сапожников.
А с ними – неведомые на Дону ранее китайцы, да латыши, которые зверствовали особо.
Хутора, старинные, казачьи, крепкие и родовитые – после их нашествия и существовать перестали.
Страшно сказать, но юные казачки, почти все, до свадьбы, так и стали рожать то узкоглазеньких, желтоватых младенцев, то белёсых, неведомых в этих местах, с белыми совсем ресницами,
Странное дело – никто из них так и не задержался на Дону. Как только подрастали, так и уходили с той земли, которая была родной для их матерей, и которые, до срока, от безысходной тоски, старились прямо на глазах, увядали, как полынь, сбитая копытом коня.
Не стало легче и в новое время. Только чуть поднялись, вырастили малочисленных, родившихся в ту пору своих детей, новая война накрыла весь Дон.
И снова раскололось общество.
Тысячами, многими, уходили донцы на службу проклятому врагу. Говорят, более трёхсот тысяч казаков служило фашистам. Правда, не с одного Дона, а и с Кубани, и Терека.
Но большинство казаков, всё же, забыв обиды и кровь праведную, вынули из потаённых мест дедовские шашки, да и ушли защищать Отечество. Оно было превыше всего. И примиряло вчерашнего будённовца с казаком Мамонтова, объединяло в священной борьбе с внешней напастью.
Неувядаемой славой покрыли себя казачьи кавалерийские корпуса в годы Великой Отечественной войны. Все, до единого, стали гвардейскими.
Одного жаль, что, как и в гражданскую, по обе стороны противостояния, лилась русская кровь.
Правда, по-иному и нельзя было поступать с христопродавцами. Они ведь не правду свою впереди выставили, пойдя на службу фашистам, а над другими встать захотели, быть выше их.
В своих рабов, при помощи врага, их превратить намеревались.
Поэтому в этой борьбе никак нельзя было допустить того, чтобы они сверху оказались.
Поэтому и лютость была не меньшей, нежели в гражданскую. И кровь ценилась столь же дёшево. Дешевле воды была.
Но в результате этой лютой сечи, бежали изменники казачьей земли, со своими универсалами и грамотами, жалованными им в иное время и за иные доблести, русскими царями.
Выжидали. Верили, словно кто-то им тайну великую поведал, что ещё вернутся их времена.
И дождались. Как только пришёл царь-ирод на русскую землю, с тавром дьявольским на лбу, так и подняли они на весь мир вой страшный. Выпячивая свои немилосердные и кровавые заслуги по борьбе с красной властью.
Грех стал доблестью, зверство лютое – отвагой, преступления пред народом – объявлялись верным служением какой-то новой России.
Всех палачей и христопродавцев уже почти оправдали. Памятников им понаставили.
И Корнилову, и Маркову, уже и Краснова со Шкуро оправдывают – откровенных фашистских холуев и палачей русского народа и казачества. Деникина с Каппелем – в Донской церкви упокоили…
Ох, коротка людская память, как коротка.
Того Краснова, который возглавлял управление по делам казачества в фашистском вермахте и гордился чином генерал-лейтенанта фашистской
армии, пожалованным ему Гитлером, находящийся в недоброй памяти Володацкий, а ведь депутат, Дон представляющий, даже в атаманах каких-то ходил, предлагает признать жертвой борьбы с большевизмом и памятник ему воздвигнуть. Да ещё и за наш, с вами, счёт.Не получилось на первый раз. Зашумел Дон, замутился от народного гнева.
Не все ещё забыли, как наймиты Краснова колодцы травили при отступлении фашистов, уходя вместе с ними, да женщинами и детьми их доверху набивали.
Поэтому – пока и не поддержали Володацкого в этот раз.
Но володацкие понимают, что с каждым днём воля народа слабнет. И память стирается.
А тут и помощь им поспела. Уж как печалуется велеречивый Никита Михалков за всех ушедших с врагом, воевавших с новой Россией в рядах её заклятых врагов в последнюю войну.
И премьер российский, совсем уж неожиданно, такую поддержку и помощь оказал этим отступникам, что даже тревожишься за существование всё же каких-то пристойных принципов, стержня какого-то.
Ведь без этого никак нельзя Россией управлять. Не получится, если только в сторону одного берега Тихого Дона на страну и людей смотреть будешь, а о другом забудешь.
Отец ведь, в семье, он отец для всех детей, а не только избранных.
А председатель правительства сегодняшней России – возьми, да и обустрой за народный кошт, не свои ведь выложил кровные, могилы цареотступникам и изменникам – Деникину, Каппелю.
Рядом с ними – поклонился Ильину, который воспевал фашизм и оценивал его как «освободительный меч против тирании большевизма»; заставил нас всех вспомнить современного иуду, по его воле упокоенного рядом с великим Ключевским.
Распорядился даже в школах изучать того, кто проклинал Россию, призывал американцев сбросить на нас ядерные бомбы.
Правда, меня лично уже этим не удивил.
Чему же здесь удивляться, коль Маннергейму позволил памятник в своей вотчине поставить, в Северной столице.
Своего учителя и наставника, которого даже ельцинский режим преследовал, уголовное дело возбудил, захоронил в пантеоне русских святых, в Александро-Невской Лавре.
Поэтому все последующие шаги уже не удивляют. А вот оторопь берёт.
Разве может честный отец выставлять, напоказ, пороки своего дитя и объявлять их праведными пред всем миром?
Нет, честный отец – сам слезами и мукой душевной изойдёт, но не смирится с пагубой, от кого бы она ни исходила.
Иначе – беда остальным, как только порок будет возводиться в добродетель.
И церковь наша – как при том патриархе, так и при этом, одного лишь берега держится, одну лишь, только ей ведомую, правду отстаивает.
Поэтому и не достаёт сил у народа с колен подняться. О достоинстве и совести вспомнить, да и выступить за правду, против разора родной земли и неправды великой.
Растерялся он, народ мой. Не понял, что в овечьих шкурах, пред ним явились суть волки хищные и терзают родную землю изо всех дьявольских сил.
То, что Божье, Господом созданное, почему-то стало только им принадлежать, обогащать их немеряно и не по заслугам, не по-христиански даже.