Поверь мне

— А он, — воспоминаю о брате, — как пахнет для тебя?

Растерянно хлопает ресницами, но сразу понимает, о ком спрашиваю, от того и не говорит, уходит ответа. Ее движения, мимика и резко меняющийся запах заставляют выйти из себя. Или это просто вспомнил ее красноречивую фразу о незначительности связывания? Даже не знаю зачем спросил, от чего мне это важно. Может просто интуиция? И она меня не подводит:

— Никак! Никак он не пахнет!

Я ведь знал, что здесь что-то не так, просто чувствовал. Ринат бы просто не оставил потенциальную волчицу одну, только если бы был уверен, что никуда она не денется. Да и брат сказал мне что-то о паре всего лишь раз, а я не понял. Она действительно его пара, по-волчьи больше чем жена, если они действительно провели ритуал. После этого ритуала они перестают чувствовать запахи друг друга, а значит их звери не влияют на выбор пары. Только почему Даша не говорила о таком важном факте раньше? Почему я считал ее просто глупой девкой, наивной до невозможности? Может она это специально? Специально вскружила голову брату, и ко мне репейником пристала? Не зря же так бесит, не зря же так привлекает? Может просто играет роль, а на самом деле другая? Вот только так играть невозможно, да и связать меня с собой она не могла. Это чертово связывание не так работает, совсем не так.

Что-то не сходится, не пойму, что? Брат ведет себя не так как должен, да и она тоже ведет себя так как будто не знает об этом. Эта их «волчья свадьба» козырь Рината? Он применит его в начале той дурацкой игры? Этот фарс с ней я хотел закончить при первой же возможности, но похоже придётся тянуть до последнего, чтобы узнать, что происходит на самом деле.

Бросаю взгляд на кровать, прежде чем уйти, хлопнув дверью. Похоже я уже почти уравнял размеры наших неприятностей, причинённых из-за связывания. Ухмылка с лица ушла сама, как только захлопнулась за мной дверь.

— Братан? — слегка расстроенно позвал Кирилл, когда я остался стоять как стоял за дверью.

— Никого не впускать, никого не выпускать. Ясно? — поворачиваюсь к нему и заставляю его вжаться в стену.

— Опять что ли погрызлись? — влезает Ваня.

— Ты, — поворачиваюсь к этому гаду и тот отпрыгивает.

— Почему ты мне не сказал? Весело что ли было это скрывать?

— Что скрывать?

— Ой, да не надо тут комедию устраивать! Как давно это случилось? — слегка слетаю с катушек.

Наступаю на пятившегося паря, припираю его к стенке.

— О чем он? — спрашивает этот врун у Кирилла игнорируя меня.

— Да этот ваш одноклассник Дашку, кажись, оприходовал, — выдало это чудо.

— Чего?! — удивились в свою очередь мы с Ваней.

— Ну в смысле популярная у тебя сестра, и тут и там успела нагадить. А я что? Я ничего: стою — сторожу.

Он поспешно отвернулся, почти приклеившись к стене возле двери. Перевел взгляд с одной своей проблемы на вторую. Скорее всего он и не знал об этом, вздыхаю и отпускаю его. Усталость клонит в сон, при том что знаю, что без нее не усну. Захожу в свою комнату, громко хлопая дверью перед носом удивленных парней.

— А что вообще случилось и почему он вернулся без футболки? — услышал за дверью вопрос Вани, но не захотел ответить.

***

Есть такие моменты, когда нужно помолчать, чтобы заставить собеседника говорить. Вот и сейчас молчу, сижу на стуле, опираясь подбородком на руки, сложенные на спинке стула. Внизу шум, все собираются в лагерь на вершине горы. Там, как обычно, будем гулять, веселится и устраивать спарринги. Вот только мне не до смеха, мысли ядовитым облаком клубятся в голове, их так много и все хуже другой.

Вздыхаю, выпрямляясь, слегка качнувшись на стуле назад. Долгое мгновение смотрю на входную дверь, а затем поворачиваю взгляд обратно на молчаливого собеседника.

— Марго, зайди уже, хватит за дверью подслушивать, — встаю со стула и прислоняюсь спиной к двери.

Стул падает в сторону, когда мой молчаливый собеседник садится, растирая придавленную шею. Посмотрел на меня мрачно, но ничего не сказал. Даже когда его жена открыла дверь бледная как тень и бросила к нему. Упала на колени и принялась нести какой-то бред, подкрепленный вонью из страха.

— Дорогая, ты не так поняла, — пытался ее успокоить Дмитров, но она не верила и правильно делала.

— А что здесь можно понять не так? Ты чуть не убил человека заменившего тебе отца! Из-за того, что он хотел помочь тебе, — бросается она з глупыми наездами.

Хочет схватить и затрясти, но одного брошенного взгляда хватает, что бы она успокоилась. Делаю шаг к ним, всего лишь шаг, а женщина отходит в дальний угол. Протягиваю ладонь Михаилу, и не дожидаясь пока он возьмется за нее, поднимаю его на ноги.

— Это была ее идея, не так ли? — спрашиваю у него, кивая на его головную проблему.

— Мы всего лишь хотели помочь девочке, — защищает ее старый волк.

— А у нее ты спрашивал, нужна ли ей ваша такая помощь? — не злюсь, нет, еле сдерживаю улыбку.

— Если бы она перешла, тогда…

Начал было оправдываться Михаил, но я перебиваю его:

— А если бы умерла? Что бы ты сказал? «Такова ее судьба»? Но так она ее не выбирала! Мы с тобой слышали, что она сказала: «Я не хочу быть монстром». Если она не хочет, значит не будет. Ты понял меня?

Говорю все это с сумасшедшей улыбкой, кажется она заразила меня своим сумасшествием. Кто же знал, что наши взгляды так совпадают, я тоже не хотел быть этим монстром. Вот только у меня не было выбора, а у нее он есть. Я сделаю все, что бы никто у нее не забрал возможность жить обычным человеком.

— Мы не монстры, Кай. Сколько бы ты не пытался доказать обратное себя и девчонке. Ты так только делаешь хуже себе и ей. Твоё упрямство оно…

Михаил нервно касается шеи, где я оставил отметину от стула. Судорожно вдыхает, мы оба знаем, что, если бы его наказал за такое мой зверь, было бы хуже.

— Оно что? Бессмысленно? Пускай и так, мне выбирать, не Вам. Не ваше дело, это только между мной и ней, — поворачиваюсь к двери что бы уйти, но меня останавливает Марго, преградив путь.

— Пускай и так, но то что ты творишь с девочкой… как ломаешь ее под себя, разве это не жестоко? Зачем ты привел ее сюда? Зачем выставил на показ другим стаям в роли блестящего приза? Мальчик, ты заигрался чужими жизнями! — по ее лицу текут злые слезы, они не трогают меня, как и ее слова.

— Даша не ломается, только прогибается что бы снова дать сдачи.

Некоторое время смотрю перед собой, затем вздыхаю, чувствуя, что возвращается внутреннее напряжение. Закрываю глаза и сношу стул ногой, раздробив его в щепки.

— Ты не ведаешь, что творишь, — бросает Марго, уходя и громко хлопнув дверью.

— Отец, — зову Михаила с иронией и издевкой, — с женщинами всегда так трудно?

— Это ещё цветочки, сын, — в отличие от меня он серьёзен в своем обращении, — вот женишься и тогда начнутся ягодки.

Он ободряюще хлопает меня по плечу, и от чего-то вспоминается как Даша меня защищала перед Марго. Улыбнувшись фыркаю, стирая ее засохшую кровь со лба.