Повесть из собственной жизни. Дневник. Том 2
Шрифт:
Эту ночь я опять не спала, хотя — лежала с совершенно сухими глазами. Юрий успокаивал меня.
— Неужели я, дожив почти до 30-ти лет, осталась еще настолько наивной, что жизнь и людей представляла себе и лучше, и чище?
9 августа 1935. Пятница
Вчера я написала много горького о Борисе. Сегодня мне хочется несколько исправить это.
От Бориса Юрий пришел ко мне в библиотеку страшно взволнованный. Подробно передал мне весь разговор. Сначала Борис пытался оправдываться, говоря, что был очень удивлен и озадачен, найдя на двери мою записку и т. д., но потом Юрий заставил его признаться во всем. В трусости и в малодушии и в том, что он сам пошел на мои встречи… И вот за эти-то признания, которые были для него страшно мучительны, но на которые у него хватило мужества, я ему прощаю все. Он поднял меня в моих глазах.
Этот разговор принес удовлетворение всем троим. Не осталось ничего недоговоренного. Юрий говорит, что Борис был совершенно искренен. Между прочим, он сказал, что написал раньше другое письмо,
Юрию он сказал:
— Конечно, мы с вами противники. Но я считаю для себя за честь иметь своим противником такого человека, как вы.
Юрий тоже ему сказал:
— Все это должно было случиться, и, в конце концов, я очень рад, что это были вы, а не какой-нибудь негодяй.
На прощанье он подал ему руку. Борис очень благодарил его за то, что он пришел, и от всей души — Юрий говорит — искренно пожелал ему и мне счастья.
Это лучший эпилог, который можно было бы придумать для такого романа.
10 августа 1935. Суббота
Вчера только к вечеру я до конца осознала то чувство, которое мучило меня весь день, — эту своеобразную ревность. Меня грызет то, что у Бориса осталось лучшее чувство к Юрию, чем ко мне. Против Юрия зла у него нет. Наоборот, он его сейчас очень уважает, и при этом совершенно искренно. Они договорились до конца, и не даром же он говорил Юрию об его такте и т. д. А меня он сейчас — я думаю — ненавидит. А — за что?
14 августа 1935. Среда
После всех последних месяцев, когда я так много порвала, особенно после последних дней наступила вполне естественная реакция. Нахожусь в состоянии полнейшей прострации. Ничего не делаю, даже причесываюсь кое-как. Ничего не хочется. Даже спать не хочется — вот если бы можно было на время умереть!
Юрий мне купил велосипед. Пока он приводил его в порядок, пока налаживал на нем свет, да пока мы совершали нашу первую поездку в Медон — опять был подъем, а уже после вчерашней поездки — некоторое разочарование — я очень устала. А когда сижу дома, да еще одна, просто места себе не нахожу.
Недавно я говорила Юрию, что я сильный человек. Вот теперь мне и предстоит экзамен на «сильного человека».
Самое грустное не то, что Борис ушел из моей жизни, а то, что он так гнусно хотел себя выгородить. И то, что я в свое время не до конца почувствовала, что он тяготится мной. Я даже не думала, чтобы это было так, но именно так я хотела представить все дело Юрию. Зла против него у меня нет. Но мне грустно, что мы так плохо расстались и что уже никогда мы не исправим этого тяжелого воспоминания друг о друге.
Я боюсь этой зимы — холод, безденежье, раннее вставание (с 8 часов занятия в школе!), уборка комнат, кухня, печку то-нить, полное отсутствие всякой личной цели, всякого личного смысла. Вся жизнь будет в Игоре, а для себя — для себя! — ничего. Не к кому будет даже ходить по четвергам. Негде будет встречать людей. Ведь к нам-то никто ходить не будет. А тут еще совершенно расшатанное здоровье. Я боюсь наступающей зимы. Мне еще не хочется умирать.
24 августа 1935. Суббота
Когда я вчера прочла Юрию это стихотворение, он опять загорелся, даже в лице переменился и жестко сказал:
— Как тебе еще не надоело вспоминать об этой истории?
Я поняла, что сделала большую ошибку.
Милый Юрий, я никогда, никогда не буду с тобой вспоминать об «этой истории», но сегодня ночью я опять, черт знает до которого часу, не спала — я почувствовала себя такой бесконечно одинокой.
17 ноября 1935. Воскресенье
Итак, все уже устроено, в среду утром Игорь уезжает. Конечно, не «на три месяца», как это говорилось, меня уже предупредили в мэрии, но на 3 месяца ехать нет смысла, если он и поправится за это время, то в Париже он все скоро спустит. Надо, чтобы он пробыл в превенториуме [352] по крайней мере полгода. Полгода, а то и больше! Конечно, ему будет хорошо — юг, море, Пиренеи (Андай на границе Испании), там он поправится, но, давая ему здоровье, я лишаю его семьи. А потом — хорошо-то хорошо, а по лицу его лупить все-таки будут — такова уже система французского воспитания. Но и не только в этом дело. Полгода! Ведь за это время он разучится
по-русски, ведь за это время у нас с ним не будет никакой духовной связи, мои письма он читать не станет, и лень, и трудно просто, и с каждым письмом все труднее и труднее, а мне он писать будет (если будет!), наверно, по-французски. Вот с ним у меня уже не будет общего языка в буквальном смысле. Я этого ждала, но разве думала я, что это будет так скоро! Так рано!352
Preventorium — профилакторий (фр.).
Из колонии он вернулся весь в нарывах [353] . Нарывы не проходят. Привила ему оспу, и оспа не заживала целый месяц. Нарывы полезли на лицо. В школе отправили его к доктору. Тот определил La gourme [354] от худосочия. Стал ходить весь забинтованный, даже на лице повязка («подмордник»). Каждая перевязка — пытка: все не заживает, приходится отдирать, сидит этак худышка с лысой головой, весь в язвах. Я звала его «Ганди». Наконец, опять повела его в школе к доктору, и тот нашел необходимым отправить его a la campagne [355] . Делали радио-снимок — ничего в легких нет, но худоба невероятная, малокровие и прочее. Отправили в Centre d’hygiene ecoliere [356] в мэрию, и там доктор определил его в Hendaye [357] [358] , в превенториум Nid Marin [359] , на берегу океана. Сказал — на 3 месяца, наши до сих пор убеждены, что на 2 месяца, а у меня нет решимости сказать им. Да так, м<ожет> б<ыть>, и лучше, меньше трагичности и оханья. Пусть уже после его отъезда плачут!
353
Из колонии он вернулся весь в нарывах — Речь идет о летней колонии Земгора в Эленкуре. Здесь и далее И.Кнорринг возвращается к событиям лета 1935 г., поясняющим необходимость отправки Игоря на полгода в санаторий (малокровие).
354
Сыпь (фр.).
355
В деревню, за город (фр.).
356
Школьный гигиенический центр (фр.).
357
Андай (фр.).
358
Доктор определил его в Hendaye — Андай, куда на полгода был отправлен Игорь, местечко на берегу Атлантического океана, на юго-западе Франции, на границе с Испанией, в департаменте Западные Пиренеи. В Андае находится санаторий Французского Национального Красного Креста.
359
«Морское гнездо» — название виллы, в которой располагался туберкулезный санаторий Красного креста (фр.).
Начались хлопоты с assurance sociale [360] . Оказалось, что Юрий за второй триместр совсем не платил, а в третьем — ваканс, и не хватает до минимума. К счастью, к концу октября внесли деньги сполна. Я волновалась и злилась. Нужное мне recepisse получила только 4-го (5-го уехала группа, не попал!) Принес Юрий эту бумажку во время обеда, я положила ее около себя, да на масляное пятно, и как раз на печать, так всю печать и выело, только контуры остались. «Ну, думаю, еще и тут неприятности: и фамилии у нас с Юрием по-разному пишутся [361] , и в его триместре не хватает, а тут еще скажут, что и печать поддельная…» Поехала с Игорем в assurance [362] на контроль, пробыла там более часу, но все сделали: приняли его. Правда, почему-то написали, что срок в 3 месяца не может быть продлен. В мэрии мне сказали, что это еще, м<ожет> б<ыть>, только формальность, а можно будет устроить, чтобы продолжили еще на 3, а если нет, придется как-нибудь платить 9 фр<анков> в день и 10 фр<анков> в месяц школе (каждые 3 месяца inscription [363] — 25 фр<анков) и дорога. Правда, сколько-нибудь поможет мэрия. Сейчас кое-как собрала денег (на дорогу, inscription и 1 фр<анк> 80 с<антимов> в день). Правда, ни Зеелеру, ни хозяину не уплачено, но главное есть: он едет.
360
Социальное страхование (фр.).
361
Фамилии у нас с Юрием по-разному пишутся — В Carte d’identite записаны: Юрий — Sofieff, Ирина — Sophieff (позднее все члены семьи были записаны Sophieff).
362
Страховая компания (фр.).
363
Регистрация (фр.).