Повесть о четырех цветках
Шрифт:
– А роза упала, упала,
На лапу Азора, Азора!
Ты взгляд мой поймала, поймала,
Откликнешься скоро, откликнешься скоро!
Тебя уважаю-важаю!
Тебя обожаю-божаю!
Тебя ублажаю-блажаю!
Тебя провожаю-вожаю!
– Такая музычка лучше нытья банджистов?
– весело поинтересовался парень.
– Откуда ты узнал, что меня звать Розой?
– спросила Роза, поглощая сливки и уже более благосклонно поглядывая на модного собеседника, который, кажется, действительно был ловкачом.
– Ниоткуда. Просто я - Азор.
– Весело, - заметила Роза.
–
Азор метко поймал за горлышко и выдернул из кармана топтавшегося рядом парня бутылку "Наполеондора". Сердце Розы почти растаяло.
– Эй, полегче, - запротестовал парень, хотя по сравнению с Азором выглядел довольно-таки хилым.
– Сколько с меня?
– невозмутимо поинтересовался Азор.
– Тридцать пять франков, - сразу оживился парень.
Азор порылся в кошельке, извлек оттуда шесть тройных бани и сунул хлюпику со словами:
– Вот и хорошо. Мы в расчете. Двигай дальше.
Когда деньги сжимает такой огромный кулачище, как у Азора, возражать не приходится. Хлюпик с позором отступил.
Одна из Стен взорвалась снопом голубых искр и сообщила:
– А теперь сводка последних новостей. Знаете ли вы, сколько лампочек в год покупает знаменитый Бандальмахар Дукс, исполнитель главной роли в серпантине ужасов "Бешеное пламя"?
– Дукс, Дукс!
– взвизгнула Роза, захлопала в ладоши и с криком: "За тебя, Бандальмахар!" - залпом проглотила полный стакан "Наполеондора".
– Да, Дукс - это классно, - мимоходом заметил Азор (впрочем, без особого энтузиазма; он был слишком занят, так как пытался представить Розу голой и прикидывал, как она лучше смотрится: на спине или на четвереньках; Роза же давно перестала замечать подобные приценивающиеся взгляды). Стена продолжала вещать тем же тоном:
– Оказывается, он сам этого не знает.
Все домашние, а также интимные дела суперзвезды взвалила на свои хрупкие и очаровательные плечики его тринадцатая любовница, экономка и секретарь Глициния Коннигана. Как метко выразился сам Бандальмахар, "лампочки ему до лампочки". Счастливейшая же из Глициний уверена, что ее-то Дукс не бросит. Она дебютировала недавно на эстраде и сегодня утверждает вместе с группой "Голубые мальчики", что тринадцать - это самое счастливое на свете число.
– Я шла по бурному рассвету
В потоке мутном мутных дней.
Ты видел это, видел это
И так искал любви моей!
– Не могу слышать эту корову, - Роза привстала, рванула платье так, что оно на мгновение продемонстрировало миру фиолетовые прелести и закричала: - Ты, Глициния, или как там тебя! Я тебя сживу с уютного местечка! Я буду у Бандальмахара ЧЕТЫРНАДЦАТОЙ! Хоть час, а буду! Слышишь, ты?! Буду!!! И меня будут показывать по всем Стенам!
– А как же я?
– осторожно спросил Азор.
– Ты мне первому пообещала.
– Иди ты!.. Болван, - Роза свалилась мимо стула.
– Хочу добраться до этого актеришки Дукса. И доберусь. А ты - болван. Обносок. Пшик без палочки. А я красивее этой коровы, - Роза явно забыла о своих кривых ногах.
Модный от макушки до пят Азор все же обиделся. Это была пусть
маленькая, но победа над презренными парнями, поэтому Роза приободрилась и даже стала давать потихоньку волю мечтам.– Тринадцать, тринадцать, тринадцать!
О-гоу-гоу-го!
Пришла нам пора целоваться!
О-гоу-гоу-го!
Тринадцать, тринадцать, тринадцать!
Счастливое число!
Влюбляться, влюбляться, влюбляться
Вот наше ремесло!
Стена невозмутимо демонстрировала "Голубых мальчиков", которые катались у голых ног неподражаемой Глицинии Конниганы. Роза не смотрела на них. Она завидовала славе, фальшивым драгоценностям и платью Глицинии, а потому молча и нежно перебирала лиловыми капельками ногтей розовую шерстку собственной Мечты о Бандальмахаре Дуксе, клала ее на колени, гладила, пестовала. Принялась наконец катать по полу. Бандальмахар - это не какой-то там модный Азорчик и даже не "Голубые мальчики". Это новая, неизвестная на вкус жевательная резинка... То есть новая высота, конечно.
Откуда-то с потолка сорвался Нож Судьбы, насквозь пронзил розовую мечту Розы и с раскатистым смехом пригвоздил к полу.
– Не-е-е-ет! Я доберусь до него!
– в отчаянии завопила Роза. Слезы устремились из ее сиреневых глаз чистыми как спирт потоками. Пригвожденная Мечта судорожно извивалась и предсмертно хрипела. Жалко было прекрасную Мечту о Бандальмахаре, до слез жалко!.. И Роза плакала.
– Встань. Ты совершенно не умеешь пить "Наполеондор".
Азор склонился к ней и тормошил за плечо. Роза смутно припомнила, что этот модный парень обиделся. А обидеть модного парня было для нее таким огромным удовольствием! Такой сладостной победой над этими потенциально вежливыми мальчиками... И Роза нехотя буркнула:
– Пошли отсюда. Дур-рацкая кафешка... Нет, даже ДУР-РАЦКЕЙШАЯ!
Азор с трудом поставил ее на ноги и вывел на улицу, довольно нескромно придерживая за подстаканник.
– Что это?!
Роза испуганно оцепенела на обширной груди спутника. Черное небо и черная земля тисками сжимали Город. Над корчащимися в агонии домами торчал гигантский ромб с распятым африканским божком. По улице плелись по колено в пыли потупившиеся люди. Кандалы на руках и ногах уныло звенели.
– Что это, Азор, - продолжала автоматически повторять Роза, хотя уже осознала, что это всего лишь пьяные бредни... Или нет? Видение Плененного Города было до жути четким. Оно к тому же не раскачивалось и не уплывало в сторону, как перед тем стены кафешки. Не видение? Неужели?!
А Золотой Бог уже сходит с ромба, протягивает ей руку.
– Пойдешь со мной, Роза? Ты мое дитя. Только со мной ты станешь знаменитой.
Кандалы со звоном трепещут на руках и ногах покорившихся людей. Этот дребезжащий звон завораживает так, что едва различимы колыхания собственных губ:
– Да, да, с тобой, только с тобой! Нет, с кем угодно, лишь бы меня все знали, все были бы там, внизу! Лишь бы меня показывали по всем Стенам!
– Будешь, будешь. Обещаю.
Только Роза приготовилась отдаться во власть золотых рук, как весьма некстати (а потому с непередаваемым внутренним раздражением) услышала слова Азора: