Повесть о детстве

— Теперь гуляй! — сказал парень улыбаясь.

— Как, разве они теперь навсегда мои?

— Навсегда! — успокоил Сёму Моисей.— Можешь с ними делать, что хочешь. Только не меняй па айданы!

На улице спутник Моисея пожал руку обоим и ушёл к станции.

— Ах, я забыл! — воскликнул Сёма.

— Что ты забыл?

— Я забыл узнать, сколько я ему должен.

— Узнаешь!

— Дядя Моисей, а кто он?

— Кто об? Заготовщик из Трегубов. Папин большой друг.

— Друг...— задумчиво повторил Сёма.

Всю дорогу Сёма с радостью рассматривал свои ботинки, стараясь не споткнуться и не запылить блестящих штиблет. Бабушка открыла дверь и остановилась в изумлении:

— Сёма, откуда это у тебя?

— Он!

— Как тебе не стыдно! — напустилась бабушка на Моисея.—' Что, у тебя деньги шальные? Он ещё мог бы носить старые!

— Ничего. Мы с ним сочтёмся! — сказал Моисей.

— Ты хоть сказал спасибо? — не унималась бабушка.— Ах ты лемех, лемех! Ты не знаешь, что нужно сказать?

— Спасибо,— смущённо повторил Сёма.

— А теперь садись и скорее снимай ботинки!

— Почему, бабушка?

— Он ещё спрашивает — почему! — возмутилась бабушка.— Снимай скорее и забудь, что они у тебя есть! Будешь надевать на пасху. Понял?

Сёма с грустью опустился на стул и начал расшнуровывать ботинок. Моисей, улыбаясь, смотрел на него:

— Ничего не поделаешь. Бабушку надо слушать.

— Знаю! — вздохнул Сёма.— Я уже устал её слушать.

— Ко мне завтра придут гости,— сказал Моисей, обращаясь к бабушке.— Можно будет приготовить что-нибудь к чаю?

— Отчего нет, если есть на что,.. А сколько у тебя будет гостей?

— Много... Один.

— Один? Ну, это не страшно! — И бабушка, взяв у Моисея деньги, вышла из комнаты.

— Какая это хорошая вещь — гости! Когда приходят гости, на кухне горит плита, бабушка стоит над котелком с тестом, и во всём доме так вкусно пахнет. Бабушка лепит пирожки, и Сёма с любопытством следит за её быстрыми руками. В тарелке лежит яблочное повидло — начинка к пирожкам. Ну, как не взять ложечку?

— Сёма, Сёма, не хватай, я тебе говорю! Успеешь ещё!

— Я только попробую,— тихо говорит Сёма,— может быть, мало сахару,— и лезет ложкой в тарелку.

Бабушка открывает железную дверцу короба и внимательно смотрит на лист с пирожками:

— А ну, Сёма, они ещё не пригорели?

— Пригорели, пригорели! — кричит Сёма. Ему хочется, чтоб поскорее вынули пирожки.

Но бабушка не поддаётся обману.

— Они ещё посидят пару минут,— важно говорит она Сёме.

— Пусть посидят,— скрепя сердце соглашается Сёма.

Из столовой доносится шум. Старый Нос слышит чей-то незнакомый голос и быстро выбегает из кухни.

На кушетке сидит Моисей. По комнате ходит парень, с которым Сёма встретился вчера утром. Совсем белые, похожие на лён волосы падают на его маленькие, весело сощуренные глаза. Не смущаясь, Сёма вбегает в комнату.

— А где ты потерял «здравствуйте»? — спрашивает Моисей.

— Здравствуйте...— отрывисто говорит Сёма.— Я не знаю, как вас зовут.

— Меня? Трофим,— удивлённо отвечает парень.

— Вот,— деловито продолжает Сёма,— я хотел бы знать, сколько я вам должен.

— Ты хочешь расплатиться? — серьёзно спрашивает Трофим.

— Я хочу знать сколько.

— Пожалуйста — ботинки стоят четыре рубля,

— Три семьдесят пять,— поправляет Моисей.

— Это всё равно — четвертаком больше, четвертаком меньше.

— Так пусть уж лучше будет четвертаком меньше! — пробует шутить Сёма.

Но Трофим строго смотрит на него и продолжает:

— Четыре рубля и полпроцента месячных. Через месяц отдашь — две копейки добавишь, через два — четыре копейки, через три — шесть копеек...

— Ни за что! — возмущается Сёма.— Такие проценты? Что вы!

Неожиданно Трофим опускается на стул и начинает громко хохотать. Его маленькие глаза сощурились, на щеках появились ямочки.

— Ни за что, говоришь? Ну, я пошутил.

— Но сколько же я вам должен?

— Нисколько,— улыбаясь, отвечает Трофим.— Я твоему папе больше должен.

Бабушка ставит на стол блюдо с пирожками и молча кланяется гостю.

— Знакомься,— важно говорит Моисей.— Это мать Голь-дина.

Трофим протягивает руку, но бабушка почти не смотрит на него: на улице осень, а он в одной рубашке и ещё панамку где-то выкопал — жёлтую панамку!

Трофим вынимает кисет и, закуривая, задумчиво произносит:

— Так вот какая мать Гольдина!

Сёма протискивается вперёд и, обращаясь к гостю, с важностью говорит:

— А я сын Гольдина — Сёма. Не забыли?

— Как забыть? — серьёзно отвечает Трофим.— Отлично помню!

— Он у нас молодец,— говорит Моисей.— По-русски читать научился.

Сёма смущается: он не любит, когда его хвалят. К тому же не сам он выучился — Моисей помог. Старый Нос проходит в соседнюю комнату и, слегка приоткрыв дверь, внимательно прислушивается к каждому слову. Вдруг, вспомнив что-то, Сёма вздрагивает и подаётся вперёд. «Неужели не останется?»—думает он и пристально смотрит в щёлку. Совершена непоправимая ошибка! Ведь там, на столе, на большом блюде, пахучие пирожки с повидлом! Кто станет думать о том, что Сёма не ел, кто догадается отложить ему хотя бы пяточек в сторону? «Ни-

кто,—с горечью отвечает себе Сёма,— никто!» Он видит, как Трофим, весело улыбаясь, кладёт в рот пирожок и, обращаясь к Моисею, говорит:

— Это мне на один зуб!

«А сколько у него зубов? — с тревогой думает Сёма.— Может быть, штук тридцать! Пирожки пропали. Ах, дурак, дурак!»

Когда Сёма, отважившись, вышел в столовую, на блюде лежал последний пирожок, одинокий и тощий. «Наверно, пустой,— с тоской подумал Сёма.— Определённо пустой! Его бабушка под конец вылепила, когда повидло кончилось». Он прислушивается к разговору, стараясь не думать о пирожках.