Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 1

– Это так, но все же не настолько, чтобы угодить вашему вкусу, – отвечала Таю.

– Вы нарочно хотите меня раздразнить! Я отправлюсь к ней тайком в ночной час, когда луна скроется в туманной дымке. Постарайтесь и вы освободиться на это время от своих обязанностей, – просил Гэндзи, и госпожа Таю, подумав про себя: «Вряд ли ему это удастся», тем не менее в тихий весенний день, когда во Дворце не устраивалось никаких развлечений, приехала к девушке.

Отец госпожи Таю жил теперь в другом месте и лишь иногда навещал дочь умершего. Сама же Таю, не ужившись с мачехой, полюбила дом принца Хитати и частенько бывала там.

Так вот, в ночь, когда шестнадцатидневная луна была особенно прекрасна, Гэндзи, как и обещал, подъехал к дому, где жила особа, возбудившая его любопытство.

– Увы, в такую ночь трудно добиться чистого звучания! – сокрушалась Таю, но Гэндзи не отступал:

– Пойдите к ней и попросите поиграть хоть немного. Слишком обидно уходить ни с чем.

Тогда Таю провела его в свои довольно небрежно убранные покои, а сама, встревоженная и смущенная, ушла в главный дом. Там еще не опускали решеток, и дочь принца Хитати любовалась садом, по которому разливалось благоухание сливовых цветов. «Какая удача!» – подумала Таю и сказала:

– Мне всегда представлялось, что в такую ночь кото должно звучать особенно прекрасно… Я все время занята и, заходя к вам, спешу уйти, потому, к сожалению, и не успеваю насладиться вашей игрой…

– О да, когда рядом есть человек, способный понять… Но играть перед вами, входящей за «стокаменные стены»… – ответила девушка, но все-таки придвинула к себе кото, и госпожа Таю затаила дыхание: «Понравится ли ему?»

Дочь принца тихонько перебирала струны, и чудесная мелодия, проникая сквозь занавеси, доносилась до слуха Гэндзи. Играла девушка не так уж искусно, но ее кото отличалось весьма своеобразным звучанием, и это сообщало музыке особую притягательность.

В унылом, запущенном жилище ничто не напоминало о тех днях, когда принц Хитати на старинный лад, в строгом благонравии воспитывал свою дочь, и могла ли она не печалиться теперь?

«Если верить старинным повестям, именно в таких местах и происходит самое трогательное», – думал Гэндзи. «Хорошо бы заговорить с ней», – пришло ему в голову, но, испугавшись, что она сочтет его слишком дерзким, он не двинулся с места.

Таю, особа весьма смышленая, решив, что не стоит утомлять его слух, сказала:

– Похоже, собираются тучи… Ко мне должен прийти гость, как бы он не подумал, что я им пренебрегаю… Надеюсь, что когда-нибудь мне удастся насладиться вашей игрой без спешки…

И, более не поощряя девушку, ушла к себе.

– Так быстро? Право, стоило ли вообще… Обидно! Разве за столь короткое время можно что-нибудь понять? – посетовал Гэндзи. Судя по всему, он был не на шутку заинтересован.

– Раз уж я здесь, позвольте мне стать где-нибудь поближе и послушать, – просил он, но Таю, подумав: «Ну нет, именно теперь, когда пробудился в его сердце интерес к ней…», – ответила:

– Увы, существование госпожи столь непрочно, столь горестно. Я боюсь за нее…

«Разумеется, Таю права, – вздохнул Гэндзи. – Надобно принадлежать к совершенно иному кругу, чтобы, едва узнав друг друга, пускаться в откровенно задушевные разговоры. Ее же положение слишком высоко».

– Все же постарайтесь как-нибудь намекнуть госпоже на мои чувства, – сказал он, весьма тронутый участью дочери принца. А поскольку ждали его и в другом месте, собрался уходить.

– Я всегда недоумеваю, слыша, как Государь изволит сокрушаться, пеняя вам за «чрезмерно строгий нрав». Сомневаюсь, что ему приходилось когда-нибудь видеть вас в этой простой одежде… – заметила Таю, и Гэндзи, повернувшись к ней, улыбнулся:

– Право же, не вам меня осуждать. Если уж мое поведение считать легкомысленным, то что можно сказать о некоторых женщинах?

Гэндзи нередко упрекал Таю в ветрености, и теперь, застыдившись, она не смела оправдываться.

«Может быть, подойдя к ее покоям, я что-нибудь и услышу», – подумал Гэндзи и тихонько прошел к дому. Решившись спрятаться за той частью ветхой ограды, которая еще сохранилась, он вдруг заметил, что там уже кто-то стоит.

«Кто же это? Какой-нибудь повеса, плененный дочерью принца?» – недоумевал Гэндзи и, отойдя, спрятался в тени.

А был это То-но тюдзё. Вечером он вышел из Дворца вместе с Гэндзи, но заметил, что тот, распрощавшись с ним, не поехал ни к министру, ни на Вторую линию. «Куда это он?» – Подстрекаемый любопытством, То-но тюдзё последовал за другом, хотя ему и самому было куда ехать. Он был верхом, на самой простой лошади, в скромном охотничьем платье – так мог ли Гэндзи его узнать? То-но тюдзё же, увидев, что Гэндзи вошел в дом не со стороны главных покоев, остановился в недоумении. Тут вдруг заиграли на кото, и он так и остался стоять, прислушиваясь и с нетерпением ожидая появления Гэндзи.

Между тем Гэндзи, не догадываясь, что перед ним То-но тюдзё, и не желая быть узнанным, тихонько отошел и попытался было скрыться, как вдруг увидел, что таинственный незнакомец приближается к нему.

– Раздосадованный вашим явным желанием ускользнуть, я решил не отставать…

Вместе с тобойПокидали Дворцовую гору [4] ,Но не знаю, когдаОт меня ты скрылась украдкой,Луна шестнадцатой ночи!

Услыхав подобные упреки, Гэндзи рассердился было, но в следующий же миг догадался, кто перед ним, и гнев его сменился изумлением.

4

Дворцовая гора – подразумевается Дворец. Гора вводится в стихотворение исключительно по ассоциации с луной. Луна обозначает Гэндзи

– Вот уж не думал! – воскликнул он, затем произнес:

– Любуются всеСветом лунным, всем равно он светит,Но когда за горойИсчезает луна, право, стоит лиИ туда спешить вслед за ней?

– Но что вы со мной сделаете, если я буду вот так следовать за вами по пятам? – спросил То-но тюдзё и тут же перешел в наступление: – Нет нужды уверять вас в том, что благоприятный исход подобных прогулок нередко целиком и полностью зависит от спутника. Так что впредь не стоит вам пренебрегать моим обществом. Когда бродишь по столице в столь невзрачном облачении, следует быть готовым ко всяким неожиданностям.

Разумеется, Гэндзи было обидно, что слишком редко удавалось ему ускользнуть от зоркого взгляда То-но тюдзё, однако о «маленькой гвоздичке» тот так и не узнал. Вспоминая об этом, Гэндзи испытывал тайное удовлетворение, будто в том была его собственная заслуга.

Преисполненные теплых чувств друг к другу, юноши поняли, что не в силах расстаться даже ради ожидающих их возлюбленных, поэтому в конце концов уселись в одну карету и, согласно играя на флейтах, вместе поехали в дом Левого министра по дороге, освещенной мягким светом прекрасной, проглядывающей сквозь облака луны.