Повесть о старых женщинах

— Ничего, — ответил мистер Болдеро своим тихим, успокаивающим голосом. — Ничего. Сказал только, что прибыл из Ливерпуля. И, судя по его башмакам, большую часть пути он проделал пешком.

— В его возрасте? — прошептала растроганная Софья.

— Да, — вздохнул мистер Болдеро. — Он, должно быть, попал в бедственное положение. Знаете, он ведь даже говорил через силу. Кстати, вот его одежда. Я ее снял.

Софья увидела кучку одежды на стуле. Она осмотрела костюм, все еще влажный, и ей стало больно, когда она увидела, как он ужасно изношен. Костяной воротничок был почти черный. Что до обуви, то такие башмаки она видела только на ногах у бродяг. Софья заплакала. Вот она, одежда того, кто был когда-то щеголем и проживал по пятьдесят фунтов в неделю.

— Разумеется, багажа при нем не было, — пробормотала она.

— Не было, — ответил мистер Болдеро. — А в карманах я нашел только вот это.

Он подошел к каминной полке и взял оттуда дешевый потрепанный бумажник. Софья открыла его. В нем лежала визитная карточка — «Сеньорита Клеменсия Борха» — и счет из аргентинского отеля Святого Духа; на обороте счета были нацарапаны какие-то цифры.

— Надо полагать, — заметил мистер Болдеро, — что он приехал из Южной Америки.

— И это все?

— Все.

Душе Джеральда, в спешке покидавшей этот мир, не пришлось расставаться ни с чем ценным.

Пришла служанка и сообщила, что друзья миссис Скейлз ожидают ее в машине у входа. Софья с беспокойством посмотрела на мистера Тилла Болдеро.

— Они, конечно, не думают, что я вернусь с ними сегодня же! — сказала она. — Ведь столько предстоит сделать!

Доброта мистера Болдеро удвоилась.

— Вы ничего не можете для него сделать, — сказал он. — Сообщите мне свои пожелания касательно похорон. Я все устрою. Возвращайтесь к сестре сегодня же. Она будет из-за вас волноваться. А завтра или послезавтра приезжайте… И ни о чем не беспокойтесь, прошу вас!

Софья согласилась.

Таким образом, около восьми, когда Софья под наблюдением мистера Болдеро немного перекусила, ломбард был заперт, и автомобиль выехал в Берсли — Лили Холл сидела рядом со своим возлюбленным на переднем сиденье, а Софья занимала заднее. Софья ничего не сказала молодым людям о цели своей поездки. Она была не в силах разговаривать с ними. Они видели, что Софья находится в состоянии серьезного душевного разлада. Под шум машины Лили сказала Дику, что уверена — миссис Скейлз заболела, а Дик, поджав губы, ответил, что на Кинг-стрит они будут самое позднее в половине десятого. Время от времени Лили исподтишка поглядывала на Софью — то бросала на нее тревожный взгляд, то молча ободряла ее улыбкой, на которую слабой улыбкой отвечала Софья.

Через полчаса они съехали с кольцевого манчестерского шоссе и поехали по чеширским дорогам — накатанным, извилистым и ровным. Была та пора года, когда нет ночи — есть только день и сумерки: последняя серебряная полоска света упрямо держится несколько ночных часов. За городом, под сенью унылого вечера, печаль земли словно бы заново овладела Софьей. Только теперь осознала она, какую выдерживает пытку.

К югу от Конглтона, сразу после того как Дик включил фары, спустила шина. Машина остановилась, и Дик вылез. Они были в двух милях от деревушки Эстбери. Не успел Дик, со смирением опытного автомобилиста, вытащить сумку с инструментами, как Лили воскликнула: «Что случилось? Она заснула?» Софья не спала — судя по всему, она была без сознания.

Молодые влюбленные попали в трудное положение. На мгновение в их голосах зазвучали ноты тревоги и испуга, но вскоре к ним вернулась твердость. Софья обнаруживала признаки жизни — без проблеска сознания. Лили слышала, как бьется сердце пожилой дамы.

— Да, тут уж ничего не попишешь, — лаконично сказал Дик, исчерпав все попытки оживить Софью.

— Что же нам делать?

— Поспешим домой, насколько это позволит спустившая шина. Миссис Скейлз нужно переложить сюда, а ты будешь ее поддерживать. Так нам удастся перенести часть веса со спустившего колеса.

Дик сунул на место сумку с инструментами. Лили была в восторге от его решимости.

Таким образом они и завершили свое путешествие, уже не подвластные изменчивым чарам прелестных ночных пейзажей. Не успел автомобиль остановиться на темной Кинг-стрит, как Констанция открыла дверь. Молодым людям показалось, что она с достоинством перенесла удар, хотя зрелище того, как инертное, подергивающееся тело Софьи со съехавшей набок шляпкой вносят в дом, могло бы поразить и куда более крепкого человека, чем Констанция.

Когда дело было сделано, Дик только и сказал:

— Я поехал. Ты, конечно, останешься здесь.

— Куда ты? — спросила Лили.

— За доктором! — отрезал Дик, в спешке спускаясь с крыльца.

IV

Главное, что поразило Констанцию, хотя и не выбило ее из колеи, была необыкновенная стремительность, с которой развивались события. Меньше чем двенадцать часов назад — да что там, и шести часов с тех пор не прошло — они с Софьей жили своей мирной и однообразной жизнью, не зная горестей, кроме болезней или несговорчивой прислуги да смерти собаки. И вот снова объявился зловещий Джеральд Скейлз, тело Софьи, внушая таинственный страх, лежит на диване, а Констанция и Лили Холл, которой она до сего дня не видела, сидят бок о бок и в тревоге смотрят на Софью. Констанция достигла критического состояния. Опереться на Софью с ее энергией и безапеляционной решительностью она не могла, и в ней проснулись наследственные черты Бейнсов. Все ее обычные огорчения встали на подобающее им место и оказались пустяками. Ни она, ни Лили не знали, что предпринять. Они могли распустить корсет Софьи, безуспешно поднести к ее искривившемуся рту рюмку бренди — вот и все. Софья не полностью потеряла сознание, как можно было бы решить по ее глазам, однако она не могла ни говорить, ни подать знак, ее тело то и дело изгибалось в судороге. И вот Констанция и Лили ждали, ждала и служанка на кухне. Вид Софьи произвел в Мод неожиданные изменения. Мод преобразилась. В ее энергии, в почтительном стремлении помочь не было и следа дерзости и развязности. Она стала иной — так, верно, могла бы преобразиться средневековая распутница под действием какого-то чудесного видения. В жизни Мод наступил перелом!

Менее чем через десять минут прибыл доктор Стерлинг. Дик Пови сообразил, что найдет врача в Ратуше на собрании, посвященном Федерации. Шумное появление доктора и Дика, с головокружительной скоростью примчавшихся на автомобиле, вызвало всеобщее удивление. Доктор немедленно спросил, что произошло. Никто ничего толком не мог объяснить. Констанция уже сообщила Лили Холл по секрету о причинах, по которым Софья ездила в Манчестер, но этим ее осведомленность и исчерпывалась. Кроме самой Софьи, никто в Берсли не знал, что произошло в Манчестере. Однако Констанция предполагала, что Джеральд Скейлз уже умер — иначе Софья там задержалась бы. Доктор же думал, что Джеральд Скейлз, напротив, вне опасности. И все они пытались представить себе этого Джеральда Скейлза, этого мрачного и зловещего мужа, ставшего причиной катастрофы.

Между тем доктор приступил к делу. Он отправил Дика Пови за лекарством на дом к Кричлоу, на случай если аптека уже закрыта. Затем, спустя некоторое время, он поднял лежавшую без сознания Софью, взвалил ее, как мешок, на плечо и без посторонней помощи отнес ее на третий этаж. Недавно доктор провел курс первой помощи для энтузиастов из Общества при больнице св. Иоанна в Берсли. Он совершил почти сверхчеловеческий подвиг, запечатлевшийся, наряду со всем прочим, в памяти Констанции: дюжий доктор аккуратно и осторожно ступал по покривившимся, скрипучим ступеням, стараясь не повредить Софье и не ушибить ее; он оступился на двух ступеньках посреди коридора; голова Софьи с распущенными волосами чудовищно раскачивалась у него за спиной; доктор со всеми предосторожностями опустил ее на кровать. И, отдышавшись, утер пот своим большим платком — и все это в четких переливах тени и света газовых рожков! Доктор был в замешательстве. Констанция рассказала ему в общих чертах со слов Софьи о том приступе, который случился с сестрой в Париже. Доктор сразу же сказал, что диагноз французского врача неверен. Констанция пожала плечами. Ее это нисколько не удивило. В ее глазах любой французский врач в какой-то мере был шарлатаном. Она сказала, что знает только то, что ей рассказывала сама Софья. Спустя некоторое время доктор Стерлинг решил попробовать лечение электричеством, и Дик Пови повез его к нему в приемную, чтобы взять нужный аппарат. Женщины опять остались одни. Здравомыслие и сочувствие Лили Холл произвели глубокое впечатление на Констанцию. «Не знаю, что бы я делала без мисс Лили!» — восклицала она впоследствии. Даже Мод была выше всех похвал. Казалось, что прошло полночи, пока доктор Стерлинг вернулся, однако было едва одиннадцать часов, и люди как раз возвращались из Хенбриджа, из театра и мюзик-холла. Лечение электричеством было жутким зрелищем. Софья оставалась пугающе бездвижной. Все не дыша ждали результата. А результата не было. Уколы и электричество ни в какой степени не подействовали на паралич, охвативший рот и горло Софьи. Ничто не помогало. «Остается только ждать!» — спокойно сказал доктор. Они остались ждать в спальной. Софья, казалось, находилась в состоянии комы. Время шло — и ее красивое лицо перекашивалось все сильнее. Доктор время от времени что-то бормотал. Он сказал, что удар был ускорен охлаждением в быстро ехавшем автомобиле. Дик Пови прошептал, что должен съездить в Хенбридж и предупредить родителей Лили, чтобы они из-за нее не волновались, после чего сразу вернется. Он выказал большую преданность. В коридоре, у двери в спальную, доктор шепнул ему: «Дело плохо». Дик кивнул. Они с доктором были большими друзьями…

Время от времени доктор, который не верил, что побежден, пробовал все новые способы спасения Софьи. Появлялись новые симптомы. Около половины первого, внимательно вглядевшись в пациентку и проверив, бьется ли сердце и есть ли следы дыхания, доктор медленно поднялся и посмотрел на Констанцию.

— Конец? — спросила Констанция.

Доктор чуть кивнул головой.

— Прошу вас, спуститесь вниз, — попросил он ее, помолчав.

Констанция проявила удивительную твердость духа. Доктор был очень серьезен и полон доброты — Констанция впервые увидела его в таком героическом свете. Он с бесконечной нежностью вывел ее из спальной. Там незачем было задерживаться — Софья скончалась. Констанция хотела побыть у тела сестры, но есть правило, по которому раненых не оставляют на поле боя, и доктор следовал этому классическому правилу, а Констанция понимала, что он прав и что ей следует подчиниться. Лили Холл пошла за ними. Служанка, по наитию, присущему примитивным натурам, догадавшись о случившемся, разрыдалась, повторяя, что лучше хозяйки, чем Софья, никогда не бывало. Доктор сердито приказал ей прекратить нытье и, если она не может держать себя в руках, отправиться на кухню и закрыть за собой дверь. Все его сдерживаемое нервное возбуждение как грозовой разряд обрушилось на Мод. Констанция по-прежнему держалась замечательно. Она вызывала восхищение у доктора и Лили Холл. Потом вернулся Дик Пови. Было решено, что Лили проведет ночь с Констанцией. Наконец доктор и Дик ушли вместе, причем доктор взял на себя заботы о похоронах. Мод отправили спать.