Повесть о суровом друге
Шрифт:
Анисим Иванович отпустил Ваську гулять на целый день. Мы запрятали в карманы по куску хлеба и выбежали со двора.
До чего было хорошо вокруг! Теплый, едва слышный ветерок веял в лицо свежим ароматом сирени. На высокой акации, надувая пушистый зоб, пел скворец. В лучах солнца его черные перья отсвечивали то фиолетовым, то зеленым, то синим блеском.
Весна украсила нашу грязную улочку, наши пропахшие дымом дворики. Ни одной хатки не узнать: ту побелили, и она слилась с пышной кроной цветущей яблоньки; у той зазеленела трава на крыше, и мазанка стала похожа на камень, поросший мхом. А Илюхина
Казачьих разъездов на улице уже не было, но у лавки Мурата прохаживался Загребай. На другом углу еще трое городовых, там еще и еще. Зачем их нагнали сюда столько? Неужели стерегут людей в землянках?
– Вась, почему сегодня нельзя из дому выходить?
– шепотом спросил я.
Васька ответил раздраженно:
– Царь приказал.
– Да что ты все - царь да царь... Зачем это ему нужно?
– А я почем знаю? Царь что захочет, то и сделает. Может, например, тебе бочку золота дать, а может на котлеты изрубить. Скажет: «Нажарьте мне котлет из Леньки», - и прощайся с жизнью, капут, жил - и нету.
«Беда, - думал я, - отец еще когда обещался, что царя убьют, а он живет себе да живет...»
– Вась, я только тебе тайну открою, больше никому...
– Какую тайну?
– Отец говорил: царя убьют...
Васька испуганно обернулся:
– Тише, городовой услышит. Я тоже кое-что знаю.
– Что, Вася?
– Сказку про царя Далдона. Хочешь, расскажу?
– Хочу.
– Идем в степь. А то здесь услышит кто-нибудь.
– Айда!
2
Васька обнял меня за шею, и мы пошли. На углу нас догнали ребята Абдулка Цыган и гречонок Уча. Потом мы увидели рыжего Илюху. Он бежал по улице, придерживая рукой спадающие штаны; при этом он дул в самодельный свисток, изображая городового.
– Дай посвистеть, - попросил я, когда Илюха подбежал.
– Вот еще, слюней напустишь... Вы куда, хлопцы?
– На кудыкин двор.
– Нет, правда, куда?
– Гулять.
– Меня возьмите.
– Идем.
Обгоняя один другого, мы помчались туда, где обрывался отвесный каменный карьер.
– В атаку, за мной!
– скомандовал Васька и стал наносить палкой удары по высоким колючкам. Летели в стороны отсеченные лиловые цветы, испуганно разлетались шмели, шарахались в стороны бабочки.
– Ур-ра!
– вопили мы, следуя за Васькой.
Уча, запыхавшись, упал на живот, приложил ухо к земле и сделал вид, будто слушает, что делается под землей.
– Ребята, слышу, - закричал он, - слышу, как шахтеры уголь рубают!
Мы знали: Уча шутит. И все-таки мы тоже легли и стали слушать.
Васька постучал кулаком по земле и крикнул:
– Дядя шахтер, мы тебя слышим, вылезай!
– Угольку дай!
– вопил Уча, зарывшись лицом в траву и приложив ко рту ладони, чтобы шахтеры под землей лучше слышали его.
Над обрывом каменного карьера мы заползли под кусты колючего терновника и спрятались в тени. Цветущие ветви низко нависли над нашими головами. Полосатые осы, хлопотливые пчелы, жуки, букашки гудели, мелькали,
кружились в синем воздухе. С речки доносились женский говор, шлепанье вальков по мокрому белью, гогот гусей.Васька сидел, обхватив кольцом рук поджатые босые ноги, и, думая о чем-то, смотрел в степную даль, а мы, сомкнувшись кругом, голова к голове, ждали.
Вот он сорвал одуванчик и лег на спину.
– Что же ты, Вась?
– Чего?
– Сказку расскажи.
Васька рассмеялся.
– Царь Овес все сказки унес.
– Правда, Вась, расскажи!
– просили ребята.
Васька отбросил одуванчик и сказал:
– Ну ладно, только глядите, сказка страшная. Не будете бояться?
– Нет.
– Илюха, не будешь бояться?
– Я еще пострашней знаю...
– Ну, слушайте и знайте: сказка с начала начинается, концом кончается, а в середине не перебивается. Понятно?
– Понятно.
– Значит, так. В некотором царстве, не знаю, в каком государстве, за горами, за моряки жили-были два брата: один богатый, другой бедный. У богача в доме пир горой, гармошка играет, а у бедного в хате куска хлеба нема, одни мыши бегают. И жил в этом царстве-государстве царь по прозвищу Далдон. Был он дурак дураком, да все-таки царь...
Илюха испуганно посмотрел на Ваську, а тот продолжал:
– Вот раз встречает братьев царь Далдон и спрашивает: «А ну говорите, кто из вас добрей?» Богатый брат выскочил наперед и отвечает: «Царь-государь батюшка, добрее меня человека на свете нет».
– «А ты?» спрашивает царь у бедного. «Не знаю», - отвечает тот. «Не знаешь? Тогда я сам узнаю, кто из вас добрее».
Взял царь богатого брата за руку и спрашивает: «Видишь в поле три дуба?» - «Вижу».
– «Что бы ты из тех дубов сделал?» Богач и говорит: «Я бы те дубы спилил, досок наделал и тебе, царь-батюшка, богатые хоромы построил».
– «Молодец!
– похвалил царь.
– Ну а ты, что сделал бы из тех дубов?» - спрашивает у бедного. Подумал Бедняк и отвечает: «Я бы третий дуб срубил, положил на те два да тебя, царское величество, повесил бы».
Рыжий Илюха заерзал на месте, будто под него насыпали горячих углей.
– Ты чего?
– Не бывает таких сказок...
– Не любо - не слушай, а врать не мешай, - проговорил Васька и продолжал: - Ну так вот... Услыхал царь Далдон слова Бедняка и говорит: «Пойдемте до моря...» Пришли они, остановились и смотрят, как рыба играет. Царь Далдон подкрался сзади да ка-ак толкнет Бедняка в воду. «Пропадай же, - говорит, - лучше ты, чем я...»
Абдулка Цыган даже привстал, а Уча с досады стукнул своим расщепленным костылем по траве:
– Чудак, зачем же он так близко к морю подошел?
– ...Упал Бедняк в воду, а тут, откуда ни возьмись, - Чудо-юдо рыба кит. Подплыла - хап его!
– и проглотила.
Илюха опять недоверчиво хмыкнул:
– Ну да, проглотила. Он же в сапогах был.
Васька покосился на рыжего и неожиданно спросил:
– Илюха, сто да сто - сколько будет?
– Двести.
– Ну и сиди, дурак, на месте.
Илюха обиделся и засопел:
– Задаешься чересчур...
В траве прошмыгнула ящерица. Васька прихлопнул ее ладонью, отбросил щелчком в сторону и продолжал: