Повести рассказы. Стихотворения. Поэмы. Драмы

Сияньем молний, острыми мечами Хотела б я вас вырастить, слова! Чтоб эхо вы в горах будили, а не стоны, Чтоб резали – не отравляли сердца, Чтоб песней были вы, а не стенаньем. Сражайте, режьте, даже убивайте, Не будьте только дождиком осенним. Сжигать, гореть должны вы, а не тлеть! («Вы, слова мои громкие…»)

Боевое слово революционного поэта сравнивается с лучом света, буйными волнами, путеводной звездой, яркой искрой, сияньем молнии, острым мечом. Это накопление образов помогает воспринять многообразие слова, призванного «сжигать», «гореть», а не «тлеть».

Поэзия для Леси Украинки – оружие, острый меч в руках народа, грозного мстителя, разящего своих палачей.

Поэтесса обращается к друзьям, заключенным в тюрьмы, с ободряющими словами привета и поддержки. В стихотворении «Зимняя весна» (1898) Леся Украинка, находясь в Крыму, вспоминает далекий Киев и своего товарища, брошенного в тесную камеру Лукьяновской тюрьмы. От этих тяжелых воспоминаний тускнеет красота «пленительной южной ночи».

В стихотворениях «Другу на память», «Товарищам», «Товарищу», «На полуслове разговор прервался…» возникают поэтические образы революционеров, которых не могут сломить никакие преследования. Это живые люди из плоти и крови, потому что поэтесса общалась с ними и жила одними мыслями и чувствами, принимала участие в их борьбе, насколько позволяли ей силы. О многом из ее революционной деятельности мы можем только предполагать и догадываться, но несомненно, что она была близка к социал-демократическому движению. Ее гражданские стихи, сильные, образные, эмоциональные, печатались в подпольных листовках и прокламациях, воодушевляя рабочую молодежь.

Красные знамена восставшего народа, революционные песни, твердая поступь рабочих отрядов на улицах городов, боевой дух трудовых масс – все это отразилось в лирике поэтессы исторического 1905 года. Она пишет политические стихи («Песни про волю», «Мечта, не предай…»), драматическую поэму «В катакомбах» – пламенный гимн неугасимому стремлению к свободе, разоблачение христианской проповеди смирения и покорности. Раб-неофит приходит в христианскую общину в поисках правды и свободы. Он вступает в спор с епископом, который старается привить новому члену общины христианскую мораль. «Когда появились на свет епископат и начало церковной иерархии,- писала Леся Украинка своему другу, ученому А. Е. Крымскому,- епископы заговорили языком моего епископа, и эта традиция сохранилась вплоть до современного архиерейства. Я не принимаю теорию Толстого и многих других, будто современное христианство является аберрацией, болезнью этой религии. Нет! В древнейших памятниках, в «Деяниях апостолов», в посланиях апостола Павла, в аутентичных фрагментах первоначальной галилейской пропаганды я вижу зерно этого рабского духа, этого узкосердого политического квиетизма, который так разыгрался потом в христианстве. Как хотите, но не случайно в притчах и везде в Евангелии так часто употребляется слово «раб» и антитеза господина и раба как единственно возможная форма отношений между человеком и его божеством».

Епископ обещает рабу небесный рай взамен земного ада. Раб-неофит не соглашается с тем, что должен стать «рабом господним» и стремиться в «царство божие», где тоже есть рабы. Он горит желанием «хоть издалека увидеть свободу»:

Чтобы мой сын, мой внук, мой дальний правнук Дождался дня, когда само названье,

Позорное названье «раб» исчезнет.

Епископ прибегает к всевозможным уловкам, чтобы удержать в подчинении мысли и чувства раба-неофита. Спор между епископом и ра-бом-неофитом приводит к полной моральной победе последнего. Раб-неофит покидает катакомбы и отправляется в тайный лагерь рабов-но-встанцев. Бунт раба-неофита исторически обоснован: одряхлевшую государственность античного мира расшатывали грозные восстания рабов.

Леся Украинка показывает, как постепенно проясняется сознание раба-неофита, отказывающегося от всякой религии, ибо она ведет к оправданию рабства:

Мне все равно, один ли бог на небе, Три бога или триста, хоть мирьяды, Ни за какого гибнуть не хочу… С меня довольно рабства в этой жизни. Я честь воздам титану Прометею.

Как отмечалось, образ тираноборца и богоборца Прометея служит для Леси Украинки воплощением непоколебимости и мужества. Еще до драматической поэмы «В катакомбах» она задумала создать образ древнегреческой мифической царевны Ифигении, в которой тоже хотела показать бунтарскую силу титана Прометея. Художественный замысел Леси Украинки остался неосуществленным, но в дошедшем до нас отрывке поэтесса немногими штрихами нарисовала облик смелой девушки, славящей гордый и мятежный дух человека, рвущего оковы тирании:

Ты, Прометей, оставил нам наследство, Большое, незабвенное! Ту искру, Что ты для нас похитил на Олимпе! Огонь ее горит в моей душе,- Он дышит буйным пламенем пожара…

В 1905 году написана и фантастическая драма «Осенняя сказка», которая является живым откликом на события революции.

В последний период творчества, совпадающий с годами реакции, наступившей после первой русской революции, Леся Украинка жила светлой верой в силы родного народа. В стихотворении «Эпилог» (1911) она высказывала горькое сожаление, что болезнь мешает ей деятельно участвовать в этой борьбе:

Ох, борцы, когда б вы знали, Как томят в бессилье руки! Как лежать в постели тяжко Скорбным пасынкам недоли, Положась на милость бури, На чужой талант и волю. Чем же тешиться такому? Только думою своею… Вы, борцы, ее примите, Это все, что я имею.

Поражение революции произвело на Лесю Украинку тяжелое впечатление. Она писала Ольге Кобылянской в 1906 году: «…мы теперь все здесь нервничаем, у всех как-то «душа не на месте». Это был тяжелый, грозный и величественный год, сколько было в нем страшных контрастов, «подъемов и падений», буйных надежд и трагических разочарований, великих побед и не зажитых ран… И лично для меня этот год (начиная с прошлой зимы) тоже был таким – он измерил силу моего духа, знаю теперь, что могу и чего не могу…»

Страна, где была задушена свобода, представляется поэтессе мрачным, но вместе с тем грозным лесом, над которым пронеслась буря:

Не так перед бурею жутко, Как после бури – тоска. («Тихую дрему вечернюю…», 1906)

В ее стихах возникают образы костра, покрывшегося золой, под которой тлеют искры. Пока еще одинокий путник не может разжечь пламя давно затушенного костра. Но скрытая искра тлеет для того, чтобы разгореться буйным пламенем, уничтожающим все отжившее («Холодной ночыо брошенный костер…», 1906). Она пишет о глубоком и темном затоне, куда не проникает луч солнца. Но придет время – и острые молнии пронзят самую глубину вод и озарят мрак ослепительным светом («За горой зарницы…», 1907).

Интимная лирика поэтессы часто приобретала черты общественной целеустремленности. Стихотворения, посвященные ее близкому другу, социал-демократу С. К. Мержинскому, долгое время покоились в рукописном фонде поэтессы и только после ее смерти увидели свет. Какая-то особая деликатность мешала поэтессе раскрыть перед читателем свои интимные переживания. Об этом она сама признавалась в письме к Ивану Франко от 13 января 1906 года по поводу его стихотворения «Из дневника»: «Я понимаю ваше чувство, что вы как бы несколько стыдитесь этих стихов, но понимаю не потому, что нахожу смысл в этой стыдливости, а только потому, что по себе знаю это чувство. Однако думаю, что наши личные мысли и чувства чего-нибудь да стоят, если нам не то страшно, не то немного стыдно выносить их на перекресток. Значит, это искреннее, острое чувство – или горячее, или до боли холодное».

Во многих лирических стихотворениях раскрывается тема настоящей, глубокой и самоотверженной любви. Обращаясь к другу, поэтесса говорит о своей преданности ему, о том, что она связана с ним общим делом. И если больной и надломленный борьбой друг представляется ей печальной, но величественной руиной, то она, как нежный и гибкий плющ, обвивает эту руину:

Им хорошо вдвоем, как нам с тобою, Но час придет рассыпаться руине, И плющ она укроет под собою… Зачем он нужен здесь один, в долине? («Тебя, как плющ, держать в своих объятьях…»)

Разнообразию тем и сюжетов, введенных в лирику Леси Украинки, вполне соответствует и многообразие формы. Многие ее произведения даже раннего периода удивляют совершенством, легкостью, музыкальностью, гибкостью ритмов. Некоторые лирические стихотворения принимают диалогическую форму и являются как бы зародышами драматического действия.

Леся Украинка любила объединять лирические стихотворения в циклы. Часто поводом к таким объединениям служили внешние обстоятельства. Таковы путевые циклы «Крымские воспоминания», «Крымские отзвуки», «Из путевой книжки». Пребывание в Гелуане отражено в цикле «Весна в Египте». В других циклах: «Мелодии», «Ритмы», «Слезы-перлы» – собраны стихи, близкие по настроениям, вызванные определенными жизненными и общественно-политическими обстоятельствами.