Повинуюсь и слушаю
Шрифт:
История восемнадцатая,
в которой я встретила обворожительного незнакомца
— Мамочка, вот ты не поверишь, но эта тетка испарилась. Стояла и вдруг «вжух» — превратилась в дымок и исчезла. Это кто был, твоя знакомая?
— Нет, первый раз её вижу, — честно призналась дочке. — Говоришь, что она просто испарилась?
— Сама в шоке. А что она говорила про Хлопаря и про войну? Мам, чего ты так тяжко вздыхаешь?
— Милая, это долгая история. Вот буду тебя убаюкивать и обязательно расскажу. Напомни только.
— Женщина, вам помочь перейти? — послышался рядом
Я оглянулась назад, и мурашки ускорили свой бег, теперь они носились метеорами по горящей коже. Я застыла перед мужчиной, как кролик перед удавом. Непередаваемая сила струилась из глаз цвета свежего асфальта, которые с лукавым ленинским прищуром смотрели на меня… Такие мужчины редко попадаются в жизни. Скорее их можно увидеть на экране телевизора, в роли отчаянного любовника-сердцееда или завзятого темного властелина.
Может это Масуд? Хотя, меня к нему физически и не тянуло…
Вот честное слово, если я увидела его в пятнадцать лет, то сразу потеряла бы голову, влюбилась без памяти и ночи напролет думала только о нем. По-мальчишески припухлые губы изгибаются в вежливой улыбке. Нос настолько прямой, что с его помощью можно очеркивать поля в школьных тетрадях. Подбородок решительно заявляет, что его владелец волевой и уверенный в себе мужчина. Легкая впалость щек придает изюминку правильным чертам…
Да какую изюминку — целый килограмм кураги!
Но больше всего поразили волосы — светлые, почти седые. Прическа короткая — волосок к волоску, будто щетинки у зубной щетки. И иссиня-черные брови раскинулись в стороны, как крылья российского герба. Широкоплеч, подтянут, одет в элегантные бермуды и столь же элегантную футболку небесно-синего цвета. Этакая редкая смесь из Дмитрия Харатьяна, Леонардо Ди Каприо и Бреда Питта.
Мечта, фантом, призрак девичьих грез…
— Мамочка, вообще-то я тоже читаю твои мысли! — прозвучал в голове обиженный голосок Матильды. — Да-да и вон тот образ, где вы вместе скачите по васильковому полю на единороге, мне не очень понравился. Там нет меня, а я тоже хочу на васильковое поле… И тоже хочу покататься на единороге!
— Будешь, маленькая. Куда же я без тебя?
Я взяла себя в руки, усилием воли заставила уголки губ оторваться от мочек ушей и вернуться в подобие вежливой улыбки. Всё-таки я уже взрослая женщина! И не должна растекаться медузой по песчаному пляжу!
— Спасибо за заботу, но я сама справлюсь, — ответила мужчине.
Я только сейчас заметила — насколько писклявый у меня голос. Откашлялась и попробовала снова. Получилось лучше. Оказывается, возникновение пустыни во рту от вида мужчины вовсе не сказки. Я чуть не отобрала у Матильдочки бутылочку с молоком, чтобы смочить пересохшее горло. Остановил меня лишь укоризненный взгляд из недр коляски.
А этот Аполлон спокойно взял за пластиковую ручку и легонько подтолкнул:
— Ничего, мне не сложно. Вы стоите, а между тем зеленый сигнал скоро потухнет. Пойдемте, я вас переведу.
И правда — зеленый человечек на другой стороне дороги хмуро показал, что ему надоело стоять в неудобной позе, и сейчас он собирается покраснеть и принять стойку по команде «Смирно». Я поспешила за мужчиной, везущем коляску по полосатой пешеходной
дорожке.Когда я успела выпустить коляску? Да что со мной?
Вот и Матильдочка выразительно крутит пальчиком у виска.
— Вот и перешли, — сказал мужчина и снова улыбнулся сводящей с ума улыбкой. — Вовремя успели. Давайте я вас провожу, вам же на Васильевскую? Дом семнадцать?
— А откуда…
— Извините за мою грубость. Позвольте представиться, Драмир Валентинович Крылатый, ваш новый сосед, буду жить над вами. Как раз вчера закончил мебель перевозить. Видел вас с коляской во дворе.
— У вас очень хорошая улыбка… То есть, простите, меня зовут Анна Алексеевна Розеткина, а это моя дочка, Матильдочка, — я показала на коляску, где пухленькое существо с отчаянием в глазах воздело руки к небесам и спрашивало — куда у мамы подевались остатки разума?
— Забавная она у вас, ути-пути-плюпс! — Драмир подмигнул Матильде.
— Мамочка, можно я ему расскажу, как кореляционный процесс разложения теоламина приводит к увеличению амориционно доступных физических отклонений конструктивного познания? Чтобы он забыл про свои «ути-пути»! — раздался мысленный голос дочки.
Понятно, дочурка недовольна, нервничает и ревнует. Да-да, ревнует к тому факту, что внимание мамы переключилось на мужчину, а не на неё, любимую и дорогую. Надо как-то исправлять положение.
— Скажите, а вы не видели на той стороне дороги женщину в черном парике? Она куда-то так резко испарилась…
Мужчина на миг остановился. Всего лишь на миг, будто наступил босой пяткой на острый камешек и теперь не хочет делать вид, что ему больно.
— Нет, не видел. Я и подошел потому, что подумал, будто вам стало дурно. Вы начали с кем-то разговаривать, с кем-то невидимым. Сначала я думал, что вы говорите по хендсфри, но потом пригляделся и не увидел никакого наушника…
— Я могла говорить с дочкой, — почему-то мне стало неловко оттого, что он тоже принял меня за сумасшедшую.
— Именно так я и подумал, — обезоруживающе улыбнулся мужчина. — Но нам всё равно в одну сторону, так почему бы и не помочь по-соседски?
Я кивнула, и мы двинулись вперед. Драмир вежливо вел беседу, а я мысленно переругивалась с Матильдой.
— Мамочка, мы не сошли с ума. Это только гриппом болеют вместе, а с ума сходят поодиночке. Я тоже видела ту тетеньку.
— Может, он её не заметил?
— Ну да, он так на тебя пялился, что обо всём на свете забыл. Странный он какой-то, скользкий, будто чешуей разноцветной покрыт. И мысли у него странные — думает о тебе, как об обычной женщине, даже ни разу в спальне не представил. Слишком уж хорошие мысли.
— Перестань, Матильда. Придумываешь себе всякое…
Пока мы проходили отрезок от парка до дома, я старалась не думать о странной женщине, которая так неожиданно испарилась, стараюсь не думать даже о её словах про «привет Хлопаря». Нет, это кажется таким далеким и ненужным рядом с новым знакомцем…
Вот чего порой не хватало матери-одиночке — чтобы мужчина шел рядом и просто вез коляску. А на все заинтересованные взгляды проходящих мимо женщин я хмурил брови и показывала левый клык. В голове при этом раздавался голос мультипликационного Шер-хана: «Не трожь, это моя добыча». Помогало — женщины недовольно отводили взгляды.