Повод для знакомства

Алевтина Васильевна снова положила свою ладонь на руку Яна.

– Перестаньте дурить, дорогой.

Колдунов знал точно: один, без своих, он на новую должность не пойдет. Да Господи, так ли ему было хорошо в сливках медицинского общества, чтобы вновь стремиться туда? В конце концов, сейчас его положение было вовсе не таким ужасным, как он пытался убедить себя. Он был свободен. Для того чтобы удержаться на посту, ему не нужно перед кем-то унижаться и совершать противоправные поступки. Он жил в ладу со своей совестью. А что его ожидало? Взяв хорошую должность путем маленького предательства, он продолжал бы совершать низкие поступки, каждый раз находя оправдание своей подлости. Тут Ян вспомнил, что является принципиальным противником платной медицины. Он всегда настаивал на том, что человеческая жизнь бесценна и что человек должен получать все необходимое для ее сохранения независимо от своего благосостояния. Нельзя дать человеку умереть из-за того, что у него не хватает денег на антибиотики. Хорош же он будет, если после таких деклараций возглавит коммерческое отделение!

Он взял руку Алевтины Васильевны и нежно поцеловал, стараясь не промахнуться мимо цели.

Оба поднялись.

– Не жили богато, не фиг и начинать. – Ян махнул рукой и, слегка покачиваясь, направился к выходу.

…Вера ждала его. Увидев узкую полоску света под ее дверью, он чуть не задохнулся от радости.

* * *

Катя сама не понимала, почему она чувствует себя спокойной, даже почти счастливой, хотя ее выгнали из дома и она ждет незаконного ребенка.

Она продолжала жить в Светкиной квартире, но теперь уже на полных правах. Светины соседи хотели продать комнату, которую Катя снимала. Комната была очень приличная, двадцатиметровая, и, конечно, Катя даже не думала, что осилит такую крупную покупку.

Но Светка рассудила, что в ближайшем будущем Катя, обремененная младенцем, не сможет ни работать в училище, ни давать частные уроки, так что снимать жилье ей будет не по карману. Поэтому, считала Светка, разумнее влезть в долги, продать все, что можно, но комнату купить.

Она предлагала пойти к Катиной маме и потребовать денег у нее. Катя понимала, что юридически имеет полное право на половину квартиры, а после рождения ребенка и на две ее трети, но не хотела унижаться.

Так бы она, наверное, и болталась неприкаянная… Но спасение пришло неожиданно, откуда не ждали.

Двадцать тысяч долларов ей дала Маргарита Матвеевна. Катя продолжала навещать старушку, помогая ей убирать в квартире и закупать продукты. Иногда ее сопровождала Светка, которой нравилось, как Маргарита Матвеевна варит кофе. Так что, пока Катя хозяйничала, молодая докторша дула кофеек, заодно консультируя бывшую пациентку по медицинским вопросам. В одно из таких посещений Светка проболталась об изменениях в жизни Маргаритиной ученицы. Об отцовстве Колдунова она, впрочем, умолчала.

Старая преподавательница немного поахала, а потом сняла со стены две невзрачные картинки и сказала, что денег от их продажи на комнату должно хватить.

Катя сопротивлялась, но Маргарита Матвеевна настояла на подарке, убедив свою ученицу, что это не последние ее ценности.

– Но почему тогда вы лечились у нас? – изумилась Светка. – Ведь могли же на эти деньги хоть в Германию поехать!

Маргарита Матвеевна засмеялась:

– Я, деточка, уже не в том возрасте, чтобы мне было выгодно вкладывать деньги в собственное здоровье. А вот Катеньке помочь – для меня большая радость и превосходное вложение капитала. Может быть, я за это доброе дело в рай попаду.

«Боже, сколько же вокруг меня хороших людей», – думала Катя, расплачиваясь за комнату. Света, приютившая ее в трудную минуту, Маргарита Матвеевна, которая не моргнув глазом отдала картинки, Юра, который, пользуясь своими милицейскими связями, их продал и обеспечил законность сделки… Список можно было продолжать. Почему она раньше не замечала, сколько вокруг людей, готовых прийти на помощь? «Просто ты поняла, что тебе никто ничего не должен», – сказала Светка, когда Катя поделилась с ней своими восторгами.

Они зажили одной семьей. Катя взяла на себя почти все немудреные домашние хлопоты, кроме стирки и глажки. Утром она отводила детей в школу, а с тем, кто будет их забирать, женщины определялись в течение дня. Ответственными за покупку продуктов были Оля с Леной. В выходной день все вместе ехали на Светкиной машине в супермаркет, запускали девочек в торговый зал, а Катя со Светкой отправлялись в кафе и дожидались их там.

Катя, считая, что девочки недостаточно приобщены к мировым художественным ценностям, взялась таскать их по музеям.

Светка в одиночку побелила потолок и поклеила обои в новой Катиной комнате, отдала ей раскладушку и огромный трехстворчатый шкаф, куда уместились все Катины пожитки – от нот до зимнего пальто.

Когда Катя немного обустроилась, ее обида на маму прошла. Она даже заскучала по ней и однажды вечером набрала телефонный номер своей квартиры.

– Как дела, мама? – спросила она, услышав в трубке раздраженное «да».

– Какие могут быть дела? – с пафосом отчеканила мать. – Моя родная дочь ушла из дому!

Катя повесила трубку. Заехав через некоторое время за вещами в мамино отсутствие, она оставила записку со своим новым номером телефона. Но мама ни разу не позвонила.

А Юра влюбился в Светку. Все началось в тот самый вечер, когда он привез к ней зареванную Катю. Увидев хозяйку в шортиках и облегающей маечке, Юра потерял дар речи и больше уже не реагировал на окружающую действительность. С тех пор он взял за правило навещать нестандартное семейство по нескольку раз в неделю. Формально он приходил к бывшей соседке, но когда он возникал на пороге с вином и тортом, всем все становилось понятно.

В Светкином доме все же чувствовалось отсутствие мужской руки. Одну из дверок книжного шкафа следовало не открывать, а отодвигать, а потом аккуратно прилаживать на место. В комнате не было ни одной настенной лампы, и если Светка хотела почитать в кровати, то ставила рядом с собой табуретку, на которую водружала настольную лампу. Электрические розетки работали, только если вилка в них устанавливалась в строго определенном положении. Не говоря уже о том, что из всех кранов капала вода, а в ванной под трубой стояло ведерко…

Юра радостно взялся за дело. Починил дверцу, принес дрель и повесил симпатичные бра, а однажды привел приятеля с чемоданом инструментов, и они целый день колдовали в ванной.

Он стал любимцем всей квартиры, ему прощались даже такие тяжкие преступления, как курение на кухне при закрытой форточке и прогулки по общему коридору в грязных ботинках. Любая из соседских семей считала за честь пригласить Юру к себе, если он являлся без звонка и не заставал подруг.

Света же только смеялась над своим поклонником. Нет, в Юрином присутствии она вела себя любезно и вежливо, но когда он уходил, а дети укладывались спать, довольно едко высмеивала его неуклюжие манеры и восторженные взгляды.