Повседневная жизнь армии Александра Македонского
Шрифт:
Моральные факторы
Не стоит забывать также и о моральных факторах, пытаясь объяснить подобный порыв и массовый исход балканских народов от Дарданелл до самой Индии. Анализируя, как обычно, причины войны с Персией, Полибий около 150 года ссылается на осознание Филиппом Македонским (359–336) своего собственного величия и величия македонян в военном деле в противоположность лености и слабости персов; он напоминает, что в 401–399 годах десять тысяч греческих наемников с Ксенофонтом смогли совершить поход с берегов Евфрата через всю Малую Азию; он напоминает о легких успехах экспедиции спартанца Агесилая против сатрапов Тиссаферна и Фарнабаза в 396 году. Он мог бы также добавить, что тот же царь Филипп уже подготовил кампанию своего сына, отправив в 337 году своих лучших полководцев Пармениона и Аттала с десятью тысячами воинов в Малую Азию для овладения проливами. Размеры и необычайные достоинства призов, которые могли быть получены в результате такой войны, для Полибия (История, III, 6, 9–14) — всего только предлог ( propbasis). Никакого сомнения, что этому маленькому народу потребовалось много храбрости и упорства, чтобы исполнить задуманное и добиться успеха.
Другие ставят во главу угла любознательность спутников Александра и их симпатию к народам, с которыми они познакомились. Действительно, начиная составлять список видных греков, перешедших на службу к персам с начала греко-персидских войн, поражаешься: Гиппий, тиран Афин, и Демарат, царь Спарты, были приняты при дворе в Сузах; Мильтиад, военачальник персидской армии до Марафона [8] , затем тиран Херсонеса, персидской провинции; Фемистокл, победитель флота Ксеркса при Саламине в 480 году, укрывшийся при дворе Великого царя спустя десять лет; спартанец Павсаний, победитель при Платеях в 479 году, предавший Спарту в пользу
Роль Филиппа, отца Александра
Наконец, поскольку завоевание состоялось благодаря человеческой воле и энергии, именно Филипп, а не Александр, открыл амбициозным устремлениям греков богатые страны Ближнего Востока. Это признано всеми современными историками: если бы за двадцать три года царствования глава династии Аргеадов не преобразовал простую совокупность племен, подчиненных его предшественниками или им самим, в единое превосходно организованное государство Македонию, если бы он не подготовил его в военном и дипломатическом отношениях к борьбе против огромной азиатской империи, никогда бы у его сына, этого «юнца», как назвал его Демосфен, несмотря на всю его горячность, не возникло бы и мысли завоевать государство в сто крат более богатое и великое, чем его собственное, уж не говоря об отсутствии элементарных средств для этого. Здесь мы не можем подробно рассмотреть жизненный путь Филиппа. Впрочем, весь мир знает основные его этапы: регент в 359 году в возрасте двадцати четырех лет, царь в 356 году, он вводит национальную армию, покоряет угрожающих его границам иллирийцев, фракийцев, пеонийцев, завоевывает две провинции в Эпире и женится на племяннице молосского царя Олимпиаде, которая становится матерью Александра. В 346 году, несмотря на робкое сопротивление Афинского союза, Филипп, повелитель Халкидики и ее серебряных и медных рудников, собственник золотого рудника на горе Пангей к западу от устья реки Стримон во Фракии, господин Фессалии и предводитель в священной войне против живущих в Центральной Греции фокейцев, заставляет прочих греков передать себе отнятые у них два места в совете управляющих святилищем в Дельфах и председательствует на Пифийских играх. Он осаждает Византий при входе в Черное море, а затем, воспользовавшись новой священной войной против локров из Амфиссы (339), захватывает Элатею к северу от Беотии и 1 сентября 338 года при Херонее наголову разбивает объединенную греческую армию. В следующем году в Коринфе он созывает всегреческий союз. Союз избирает Филиппа главой всех греческих войск для войны против Персидской империи, но во время свадьбы дочери царя Клеопатры в Эгах его убивает знатный македонянин. Филиппу было сорок семь лет. В городском музее Фессалоник можно полюбоваться великолепным оружием, произведениями искусства и драгоценностями, которые извлек из царской гробницы Манолис Андроникос пять лет назад [10] .
Теперь обратимся к двум текстам, говорящим об этом человеке больше, чем все упоминавшиеся богатства. Один принадлежит самому последовательному его противнику, афинскому оратору Демосфену, провозгласившему в 330 году в своей «Речи о венке» (67–68): «Видел я этого самого Филиппа, с которым мы боремся, как в схватке за власть и преемство он лишился глаза, как ему переломили плечо, как поранили руку и бедро, но он был готов пожертвовать фортуне любую часть своего тела, лишь бы только то, что у него останется, жило в почете и уважении. А между тем кто мог отважиться утверждать, что кому-то, выросшему в Пелле, доныне никому не известном городишке, могла достаться столь возвышенная душа, чтобы возжелать власти над греками и задаться такой целью. Вам же, афинянам… достало трусости на то, чтобы добровольно уступить Филиппу свою свободу?» Другой текст принадлежит одному из его друзей, историку Теопомпу («История Филиппа», книга 49): «Став однажды хозяином необъятного богатства (более тысячи талантов, то есть 2600 килограммов, золота, извлекаемого ежегодно из приисков во Фракии!), Филипп тратил его не просто быстро: он его проматывал, он его рассеивал направо и налево. То был самый нерасчетливый на свете человек, и не только он сам, но и всё его окружение… Настоящий воин, вследствие занятости он не был способен подсчитывать доходы и расходы. Он считал преданными себе ( гетайрами) приходивших к нему густыми колоннами людей, как из греков, так и из варваров, — не за их благородство, а за их жестокость, безнравственность и отвагу». Надо понимать так, что Филиппу удавалось окружать себя верными людьми, не придерживавшимися ни принципов, ни традиций: искателями приключений, людьми деятельными, с крепкой хваткой — такими же, как он сам. Увеличив численность приближенных «гетайров» царя до восьмисот, он решил создать из них элитный отряд, известный своей храбростью и дисциплиной. Им он давал ответственные дипломатические, административные и военные поручения, а взамен одаривал землями: в среднем по двенадцать наделов лучших земель каждому. В ходе ритуальных попоек между царем и обязанными ему людьми завязывались тесные личные связи. В целом Демосфен и Теопомп согласны меж собой: македонянин считался человеком нещепетильным, но с сильным характером, вождем, способным на любой подкуп, включая подкуп золотом.
Государственное устройство Македонии
Сведения о государственном устройстве Македонии на момент прихода Александра к власти очень скудны. Политические институты, похоже, совпадали с социальными классами. Вообще то была наследственная монархия по божественному праву, на основе первородства по мужской линии. И правда, вернее всего закон действовал в клане Аргеадов. Царь набирал войска и их возглавлял, задумывал операции и разрабатывал стратегию, заключал договоры. Как нравы, так и одежда были сугубо военными: кожаные сапоги, развевающийся пурпурный плащ, шлем или красная шляпа с широкими полями. Опираясь лишь на доверие и одобрение воинов, в ответ царь одаривал их плодами их же завоеваний. Следить за исполнением его приказов должны были распорядители, skoidoi, и управители, peligones.Делегирование властных полномочий — канцлеру, секретарям, военным правителям и казначеям — происходило на основе чистой прихоти в пользу личных друзей.
Знать насчитывала несколько тысяч коннозаводчиков, занимавшихся исключительно дрессировкой лошадей, охотой, войной и появлявшихся в своих укрепленных усадьбах лишь на время отпуска со службы. Подобно «равным» среди спартиатов, эти всадники оставляли заботу о снабжении себя всем необходимым мелким землевладельцам, предоставляя им взамен военную и гражданскую защиту. В основном они составляли командный состав войска, tagoi, а также входили в конные отряды во время Азиатского похода. Другие македоняне, разделенные на кланы, племена и округа — земледельцы, животноводы, скотоводы, лесорубы, а также вольные ремесленники из редких населенных пунктов, образовывали пехоту и легкую кавалерию царских войск и становились колонистами новых городов: Филипп в 356 году в области эдонов во Фракии, Александрополя в 340 году в области медов (там же). Что до крепостных, составлявших прочее подвластное население, то из их среды армия получала прислугу и вспомогательные части, господские земли наделялись рабочей силой, а царская администрация имела в них работников, исполнявших тяжелую работу по строительству дорог, рудников и крепостей, по осушению болот. Финансы контролировал царский казначей, одновременно являвшийся главным контролером, dioiketes.Складывались они из доходов с рудников, царских земель, таможенных пошлин и дани. Под началом казначея была целая служебная лестница чиновников. А поскольку Македония находилась в состоянии перманентной войны с весны до осени, начиная с царствования Архелая I (413?—399), постепенно как на исконных землях, так и на завоеванных территориях сложилась целая система баз, цехов, армейских магазинов и арсеналов, располагавшая огромными запасами пищи, формы, оружия и провианта под контролем местных стратегов. Македония Филиппа — это великолепная военная машина, напоминающая, с приличествующими изменениями, другие, более недавние государственные системы, которые мы находим в Северной Европе…
Мнение персов
Итак, с точки зрения как историка, так и этнолога Александр вовсе не был ни богом, ни гением, ни героем. Его многочисленные победы являются прежде всего победами, одержанными при помощи оружия, выкованного ему отцом, или, говоря прежде всего о людях, то были победы военачальников, инженеров, снабженцев, воинов, которых подобрал и выучил Филипп. И если у кого-то остается хоть сколько-то
желания продолжать обожествлять Александра (которого, как довелось мне слышать в Тегеране, образованные иранцы называют Малым), следовало бы узнать, что думали о нем персы несколько веков спустя после его похода: «Проклятый Ариман задумал заставить людей утратить Веру и уважение к Закону, для чего он побудил окаянного Искандера, грека, прийти в Иран и принести сюда гнет, войну и разруху. Он явился и предал смерти правителей иранских провинций. Он разграбил и разрушил Царские Врата (Баба-и-Хутайн), столицу. Закон, написанный на шкурах быков золотыми буквами, хранился в столице в крепости для писаний. Но жестокий Ариман подговорил Искандера, и тот сжег книги Закона. Он погубил мудрецов, людей Закона и ученых Ирана. Он посеял вражду и раздор среди знати, пока сам, надломленный, не низвергся в Ад». Так пишет во вступлении автор «Arta Viraf Namak», сочинения, относящегося к прекрасной эпохе Сасанидов, не забывший уничтоженный в огне Персеполь. Да, сомнения нет: кто слишком уж метит в ангелы, кончит скотством. Итак, решение суда однозначно. Мы больше не станем превозносить имя человека, замыслившего забыть своего отца, Филиппа Македонского, после того как в один из январских дней 331 года старый жрец в оазисе Сива провозгласил его сыном бога Амона. Отныне мы будем выступать поборниками исключительно воинов его армии.Уместный вопрос
А поскольку они-то уж точно не были богами, напоследок мы просто зададимся вопросом: чего они сделали больше — разрушили или создали? Кем были эти люди — заурядными солдафонами, завоевателями или строителями империи?
Глава I
Великая армия
Личный состав
В начале весны 334 года (и почему бы не в день весеннего равноденствия, 21 марта) 32 тысячи пехотинцев и немногим более 5 тысяч всадников сходятся к Амфиполю при впадении Стримона в море. Проходя по двадцать километров в день, три недели спустя они прибывают в Сеет, где грузятся на 160 трирем и примерно 400 грузовых судов и переправляются через Дарданеллы. И когда они соединятся с экспедиционным корпусом Пармениона, посланным Филиппом двумя годами ранее, чтобы захватить плацдарм в Малой Азии, армия будет насчитывать 43 тысячи пехотинцев и 6100 всадников плюс приблизительно 800 конных разведчиков, что в целом, с учетом отставших, составит около 50 тысяч строевых единиц. К тому же постоянно прибывают новые вспомогательные части. Но откуда?
Македоняне
Более двух третей личного состава, то есть весь сок и цвет армии, происходило из Македонии и с Балкан. Остальные принадлежали союзникам-грекам, которых сопровождали лишь 600 лошадей. Командование же испытывало больше доверия к пусть даже половинному военному потенциалу македонян, чем ко всем греческим наемникам, вместе взятым: те сражались скорее по принуждению и в любой момент были готовы повернуть назад. Другая половина войска осталась с Антипатром в Македонии. Так что выкованная покойным царем и проверенная в последних кампаниях, вплоть до Дуная, армия была национальной, шедшей в бой ради захватнических планов Македонии. Первым делом юный правитель, высадившись в Кум-Кале в Малой Азии, вонзил в землю копье, объявляя эту землю своей. А когда во время возмущения в Описе в 324 году он будет поднимать ослабевший моральный дух своих воинов, то скажет недовольным: «Речь я хочу начать со своего отца Филиппа. Ведь Филипп принял вас бесприютными и бедными. Одетые в шкуры, вы пасли в горах жалкие отары, из-за которых были вынуждены отчаянно сражаться с иллирийцами, трибаллами и соседними фракийцами. Вместо шкур Филипп нарядил вас в плащи, спустил вас с гор на равнины… Он присоединил к Македонии большую часть Фракии и, овладев наиболее удобными приморскими областями, раскрыл страну для торговли, а также устранил помехи для разработки рудников. Филипп сделал вас правителями фессалийцев, которые прежде заставляли вас умирать со страху, и, усмирив племя фокейцев, открыл вам широкую и гладкую дорогу в Грецию…» ( Арриан.Анабасис, VII, 9, 2–4). Да, в недавнем прошлом пастухи, боявшиеся высунуть нос с Балкан, ныне они, одетые в доспехи, готовы были командовать всем родом человеческим. Армия вторжения состояла исключительно из македонян, иллирийцев, фригийцев, фракийцев, фессалийцев, соседствующих с Олимпом, словом, включала в себя все народы севера Балканского полуострова между Дунаем и Эгейским морем, доказывая, что как минимум большая часть восточной Европы осознает свое культурное единство перед лицом остальной части полуострова и монархий Африки и Азии.
Для географов и геологов Македония представляет собой совокупность известковых или же кристаллических горных массивов, с которых стекают реки Галиакмон (ныне Альякмон) на юге и Аксий (ныне Вардар) на севере — две полноводные реки, впадающие в залив Термаикос (Салоникийский) чуть западнее современных Салоник. Древние историки пишут, что македоняне, или «жители высокогорной страны», занимают с конца IV века до нашей эры гористую местность, болотистые холмы и равнины, протянувшиеся от озера Преспа, границы современной Албании, на западе, до реки Нестос прямо против острова Фасос на востоке, и от горы Бабуна на севере, между Скопье и Прилепом, до границ Халкидики на юге, обладая плодородными почвами площадью около 2 тысяч квадратных километров. Взрослое мужское население, пригодное к воинской службе, составляло, по утверждению Вульгаты( Диодор, XVII, 17, 3–5) 24 тысячи пехотинцев и 3100 всадников, а если плотность населения, оцененная по данным топонимики и археологии, была аналогична плотности другой области, сравнимой с Македонией, а именно острова Крит в прекрасную эпоху Ренессанса, общая численность населения должна была колебаться в диапазоне между 520 тысячами и 550 тысячами человек. В Македонии сошлись вместе четыре изначальных племени, перегонявших свои отары от долины Галиакмона до склонов Пинда и Олимпа: линкесты, или «люди рыси», на севере (около современных Флорины и Битолы); орестии, или «люди гор», на западе (вокруг современной Кастории и в районе Войона); элимии, или «племя проса», на юге (около Козани, а также Гревены); эмафии, или «люди песка», на юго-востоке (около современной Верии, античной Береи). Это последнее племя, уже в VIII веке до нашей эры известное Гомеру и знаменитое своими лошадьми, в первой половине VII века до нашей эры дало династию правителей, знаменитых Аргеадов, чье имя, возможно, произошло от одного из многих рассыпанных по полуострову Аргосов («Белых») [11] . Они-то и основали первое единое царство — (Верхнюю) Македонию. Согласно легенде, пересказанной Геродотом (VIII, 137), первые правители, три «брата», носили имена трех животных: Пердикка — куропатка, Гаван — сова, Аэроп — оса и пасли, соответственно, овец, лошадей и быков. Это говорит о том, насколько, еще в самый разгар классической эпохи, сохранялось здесь в качестве основного занятия населения скотоводство: оно целиком и полностью охватывало эту область, наполовину лесистую, наполовину луговую, хорошо орошаемую, холодную зимой и относительно дождливую летом. Понятно также, что царство жило в условиях клановой организации, с полностью сохраняющимися чертами тотемизма, экзогамии и кочевничества. Три талисмана власти: золотой «солнечный» кубок, тесак, священный хлеб — хранил у себя (начиная с IX века до нашей эры?) клан Пердикки, а затем их поместили в крепости Эги. Это поселение находилось у Палатицы, возле современного города Вергины, в нижнем течении Галиакмона, где и были обнаружены гробницы семейства Филиппа II. Правители, неизменно избираемые посредством одобрительных возгласов вооруженных воинов, скотоводов и земледельцев, обосновались также в Эдессе («городе воды») и в Пелле («камне»).
С 650 по 410 год к четырем изначальным пастбищным областям добавились еще четыре. В основном это были области равнин, озер, болот, морское побережье к западу от Аксия, пригодные и для выпаса, и для земледелия, благодаря которым жители гор могли вступить в контакт с торговцами и ремесленниками побережья Эгейского моря. Это была Пиерия, или «жирная, плодородная земля», на юго-востоке; на востоке — Олимп, отвоеванный у фессалийцев; на севере Эорданияили Эордия, иначе «район на востоке», вокруг озера Острово (Вегоритис) и равнины Саригол, в направлении Эдессы и Наусы, чьи древние жители, бриги (или фригии), были изгнаны до самого Стримона, на 150 километров; Боттиеяили Боттияна востоке, вокруг озера Лидия, жители которой, того же происхождения, вынуждены были перебраться в Халкидику; на северо-востоке Алмопияу подножия хребта Барнунт и вдоль течения Аксия, от места его вступления в современную Грецию и до Гуменисы. Страна зерновых культур, фруктовых садов и пастбищ для лошадей и коров, Нижняя Македония страдает от перепадов континентального, несредиземноморского климата, холодного зимой и неблагоприятного для выращивания инжира и олив. В конце лета на равнины опускается жара, прерываемая лишь ужасными грозами и дождями — в пять раз чаще, чем на полуостровной Греции. Но по крайней мере болота и стоячие цветущие воды имеют то преимущество, что через них холм, на котором стоит Пелла, можно было напрямую соединить с морем. Увлекаемые вслед за своими стадами скотоводы мечтали лишь о том, как бы перебраться на другой берег Аксия. А изнуренные малярией земледельцы думали, как откачать стоячие воды и, начиная с правления Архелая I до конца V века до нашей эры, они рыли каналы, строили прочные стены, возводили дамбы вокруг новой столицы. Этим вышеперечисленным восьми древним районам Верхней и Нижней Македонии соответствовали восемь ил (эскадронов) царской кавалерии.