Повседневная жизнь Москвы на рубеже XIX—XX веков

А какое разочарование ждало некоего московского господина после встречи с одной услужливой и добросердечной парой! Встреча эта произошла в 1899 году на Устинской набережной. Наш господин шёл погружённый в свои мысли и не обратил никакого внимания на встречную парочку. Разойдясь с ней, он услышал позади себя голос мужчины: «Барин, поглядите-ка, вы весь в грязи». — «Ах, матушки мои! — вскрикнула женщина. — Это всё проклятые лихачи с их резиновыми шинами, никому от них проходу нету, ведь как всё пальто забрызгали! Всю спину!» После этих слов они, не спросясь, стали чистить пальто господина. За оказанную помощь он дал им несколько серебряных монет, они поблагодарили его. На том и расстались. «Есть же чуткие люди», — подумал господин в чистом пальто, однако через несколько шагов его стали мучить сомнения. Он решил посмотреть на месте ли его золотые часы, полез в карман, но ни часов, ни цепочки к ним не обнаружил.

В 1887 году москвичи узнали об аферисте Звягине — Звягинцеве, возглавлявшем шайку мошенников, состоявшую из одних женщин, о том, что арестованный в России, он по дороге в тюрьму опоил конвой опиумом и бежал в Константинополь, где выдавал себя за русского графа и пр. В 1900 году в Москву из Харькова, Одессы, Ростова прибыла шайка воров, среди которых был и известный шулер Котов, орудовавший на пароходах и в поездах. Шайка снимала шикарные квартиры, проститутки приводили в них приличных людей, которых обкрадывали, зная, что те заявлять не станут. Когда денег, обнаруженных в бумажниках жертв, было много, брали половину, треть. Подкладывали в портмоне вместо купюр бумагу. Главная квартира проходимцев находилась в доме по Георгиевскому переулку, там, где теперь располагается Государственная дума.

Прохвосты не брезговали ничем. В 1899 году газеты рассказывали о жуликах, которые продавали в ресторанах и кофейнях квитанции на заложенные дорогие вещи (бриллианты, меха). Заложено, например, кольцо с бриллиантом стоимостью 300 рублей, а квитанцию отдавали за 100. Простак, желавший обогатиться, покупал квитанцию, а когда выкупал по ней вещь, то видел, что она и 50 рублей не стоит.

У проходимцев не только нашего, но и того времени не было ничего святого, иначе как расценить действия одного скромного юноши, который в 1903 году ходил по московским монастырям и говорил, что привёз братии в подарок от богатого купца дорогую икону в бриллиантах. При этом объяснял, что икона находится на вокзале, и просил оплатить её доставку. Брал деньги и уходил. Никакой иконы, разумеется, ни на каком вокзале не было.

А чего стоила практика московских жуликов обманывать хороших людей в день Благовещения. В этот день, который, как известно, отмечается ровно за девять месяцев до Рождества, существовал обычай выпускать на волю птиц из клеток Некоторые специально приобретали птичек на Птичьем рынке, чтобы потом их выпустить на волю. Люди побогаче в этот день позволяли себе подарки подороже, они выплачивали долги за должников, посаженных в «яму», и тем самым выпускали их на волю. Вполне христианский и благородный поступок Жулики придумали, как из этого извлечь выгоду. Делали так один давал своему приятелю фиктивный вексель, тот этот вексель, естественно, не оплачивал, и лжекредитор сажал лжедолжника в «яму», надеясь на то, что того в день Благовещения выкупят. Если бы никто такого должника не выкупил — можно было долг простить, и должник снова бы оказался на свободе. А так добрый человек выплачивал по дутому векселю лжекредитору необходимую сумму и лжедолжника выпускали, как птичку, на волю. После этого мошенники пропивали деньги. Такой остроумный номер позволял одним лишний раз напиться, а другим сделать «доброе» дело. Узнав же о том, что стал жертвой мошенников, добрый человек терял веру в людей, после чего зарекался помогать кому-либо. Так постепенно, исподволь, мерзавцы убивали и убивают в народе его лучшие чувства, превращая его в нацию чёрствых и злых людей.

Пресса доносила до москвичей слухи о весьма оригинальных способах мошенничества. В 1884 году, например, стало известно о появлении в России небывалого вида фальшивой монеты. Это были деревянные рубли, облачённые в белую латунь.

С помощью фальшивых монет и банковских билетов в России было нажито не одно состояние. Рассказывали, что известный московский миллионер Хлудов встретил как-то в лесу бродягу. Тот признался, что он беглый каторжник и попросил помочь, сказав, что умеет делать фальшивые деньги. Хлудов поместил его в подвал, достал станок и прочее, и каторжник стал делать ему фальшивые деньги. Шло время. Бродяга стал умолять Хлудова отпустить его, но тот не внял его просьбам. Так и умер каторжник от перепоя в подвале. Там же и был зарыт.

Благодаря изготовлению фальшивых денег в Москве в середине XIX века завелись «скоробогатые» людишки. О возникновении их богатств рассказывали разные истории. Вот одна из них. Поведал её один школьный учитель, звали которого Иван Кузьмич. Вот что он рассказал: «В нумерах на Неглинке, в доме Воейкова, жил служивший со мной в одном учебном заведении бедный учитель рисования по фамилии Линдром. Человек он был добрейший и, как нередко бывает с такими людьми, до крайности бедный. Никогда у него денег не было. Бывало даже, что на пропитание занимал, правда долг всегда вовремя возвращал. А как-то занял у меня 40 копеек и не отдал. А не отдал потому, что на работу не вышел. День не вышел, другой. Пошли в нумера, а его и там нет. Пропал человек Пытались найти, да не смогли. Причиной того была, я думаю, его нелюдимость. С людьми он тесно не сходился, держался в стороне, правда, был у него один друг, отличный рисовальщик и гравёр. Звали его Николай Григорьевич. Работал он в типографии на Дмитровке, однако к этому времени в Москве его тоже не оказалось. Говорили, что он переехал в Тверь, да куда, точно никто не знал. Как-то в трактире один купец из Твери, с которым я разговорился, рассказал мне про этого самого Николая Григорьевича такую историю. Снюхался он как-то с одним помещиком в их губернии, а снюхался потому, что у того была своя типография. И стал Николай Григорьевич печатать в этой типографии пятидесятирублёвые банковские билеты. У помещика того для этого дела бумага с водяными знаками оказалась. А дознались до этого не сразу. Сначала люди стали замечать, что типографщик-то этот ни с того ни с сего разбогател. Лошадей купил хороших, дом, завёл любовницу, одел её как куклу и стал выдавать за свою жену. Все удивлялись, откуда у него деньги. Одни думали, что на богатой женился, другие — что клад нашёл. Заинтересовался этим вопросом и губернатор. Поручил он тогда одному хитрому чиновнику из полиции дознаться, откуда у этого Николая Григорьевича такое богатство. Сыщик тот допрашивать подозрительного типографщика не стал, а нашёл женщину из торговок, которой поручил сблизиться через кредит при продаже товара с его любовницей. Через месяц женщина пришла к чиновнику и рассказала о том, что деньги Николай Григорьевич получает от своего хозяина помещика и столько, сколько хочет, и что дружба их основана на какой-то тайне. Вскоре Николай Григорьевич по своим делам уехал в Москву. Тогда сыщик организовал негласный обыск в его доме. Было найдено на 20 тысяч пятидесятирублёвых фальшивых купюр, а также письмо от Линдрома, нашего учителя. И вот что он писал своему другу: „Бесценный друг мой, Николя! Я… успел надуть ещё банк в Петербурге на 26 тысяч рублей… Будь, пожалуйста, осторожнее, не рискуй. Заручись побольше капиталом и тогда оставь свою службу и уезжай в Москву, где можно жить вполне спокойно… У меня чужой вид (на жительство. — Г.А) Меня преследовали из Петербурга сыщики, но я успел добраться до Москвы на почтовых и от них удачно скрыться. Скакал по-дьявольски, не жалея, давал деньги ямщикам на водку. Прощай, будь здоров и помни мой добрый и полезный тебе совет. Твой до могилы Линдром“. При обыске у помещика тоже нашли фальшивые банковские билеты. Помещика и Николая Григорьевича арестовали и отправили в Сибирь. Линдрома же так и не нашли, а через пять-шесть лет получил я из Сергиевой лавры по почте письмо с десятью рублями, не подписанное, но догадался, что оно от Линдрома. Он писал: „Добрый Кузьмич! За 40 копеек — мой долг, я посылаю тебе десять рублей. Пожалуйста, не сердись на меня, что я не заплатил тебе этих денег в срок — некогда было. Я спешил выездом из Москвы. Я был в Москве два дня проездом, но повидаться с тобою не смог и едва ли когда увижусь, потому что желаю поместиться навсегда в каком-либо дальнем монастыре. Прощай“». Правду писал Линдром или врал — кто знает. Возможно, что за эти пять-шесть лет он растратил своё богатство, нажитое преступным путём, а возможно, что с помощью этого письма хотел обмануть полицию.

Писатель тех лет Вас. И. Немирович-Данченко окрестил нарождающуюся денежную аристократию в России «Каиновым племенем», а Карл Маркс назвал собственность капиталиста кражей. Преступления героев судебных процессов тех лет служат лишним тому подтверждением. Банки, кредитные общества, всевозможные липовые конторы часто служили прикрытием разного вида мошенникам. Главным для них было обставить всё чисто и культурно с внешней стороны, чтобы не привлечь внимания ревизоров. Прослужив несколько лет на более-менее ответственной должности в Кредитном обществе, какой-нибудь прохвост мог стать крупным домовладельцем и вообще «порядочным человеком».

Вольные жулики, не состоявшие на службе, нередко использовали в своей деятельности заведённые в стране правила и порядки. В нашумевшем деле «Червонных валетов» фигурируют эпизоды, связанные с «залогами». Как уже говорилось выше, даже при определении на место официанта наниматель требовал с поступающего на работу денежный залог. Залоги требовались и при поступлении на должность конторщика, управляющего и пр. Жулики пользовались этим. Они давали объявления в газете о том, что в какое-нибудь имение на Украине или ещё где-нибудь требуется управляющий с залогом в 500 — 1000 рублей. Когда же желающий поступить на место вносил залог и отправлялся по указанному адресу, то никакого имения (или завода, смотря по условиям договора) не находил. Он возвращался, шёл к нанимателю, но не находил и его. Операция довольно примитивная, однако обставлялась она картинно. Здесь были и шикарные номера в гостиницах, и важные господа, лежавшие во время переговоров на диване, и склонённые перед ними в почтительной позе их слуги и секретари, и фальшивые документы, и карлик в красной ливрее, и обещание хорошего денежного оклада, и орден Льва и Солнца в петлице, роль которого исполнял значок распорядителя бала в каком-нибудь третьестепенном заведении, и множество других пустых и эффектных штучек Богатство обстановки и самоуверенный, небрежный тон — залог успеха мошенника. Перед ними человек, не избалованный роскошной жизнью, робеет. Не случайно же люди, желая как-то подчеркнуть свою значимость, уже тогда гордо произносили в разговоре такую фразу: «Я-де вхож в дом такого-то и такого-то», называя фамилию какого-нибудь сановника или богача.

Осенью 1912 года на Тверском бульваре одно время собиралась толпа скромно одетых людей. Это были так называемые «биржевые артельщики» [76] . Они обсуждали своё положение, довольно невесёлое. Дело в том, что артели их лопнули. А приказали они долго жить потому, что хозяева в ответ на требования артельщиков вернуть залоги просто смылись, оставив их без работы и денег. Требование артельщиков было не случайным. Люди эти для того, чтобы внести залог при вступлении в артель, нередко закладывали своё имущество, влезали в долги. Вступив в артель, не сразу получали место, приносящее какой-то приличный доход, и довольствовались 25–30 рублями, на которые с трудом сводили концы с концами. В это время их использовали в основном как грузчиков. Место, которое артельщикам, наконец-то, удавалось получить, нередко находилось за тысячу вёрст от столицы. В центре, а тем более в Москве, места занимали «свои» кандидаты. Когда же недовольный своим положением рядовой артельщик принимал решение о выходе из артели, ему говорили: «Пожалуйста, мы вас не держим. Подайте заявление, а залог получите потом, когда подсчитаем ваши долги». А долгов набиралось столько, что от залога мало что оставалось. Тогда он шёл на последний шаг: давал объявление в газету о продаже своего залога, а теперь пая. Приходилось, конечно, при этом делать покупателю скидку, хотя и большую, но всё-таки меньшую, чем долг. Что получилось в результате коллективного протеста артельщиков Александро-Невской и Мещеринской артелей (именно так они назывались), мы знаем. Повозмущались, повозмущались люди на бульваре да и разошлись.

76

Лица, следившие за купеческими товарами при их хранении, перевозке, укладке, упаковке и исполнявшие различные поручения купеческих контор по получению и передаче денежных сумм, документов, ценных бумаг, писем и пр.

Жили в Москве прохвосты, которые промышляли обманом с так называемой «куклой», но не с той, в виде завёрнутых в платок листов бумаги, что подкидывали ещё в наше время под ноги какому-нибудь заезжему провинциалу мошенники, а с несколько иной. Чтобы проделать этот номер, аферистам нужно было найти человека, желавшего приобрести по дешёвке фальшивые кредитные билеты, а проще говоря, деньги. Узнав о том, что в Москву приехал именно такой субъект, аферисты подсылали к нему в гостиницу участника шайки под видом маклера и тот предлагал свести его со сбытчиком денег. После этого покупателя приглашали в трактир. Здесь ему показывали образцы фальшивых денег (на самом деле настоящих), после чего маклер, получив согласие, уходил из трактира. Оставшиеся в трактире аферисты говорили покупателю, что маклер известит его о месте и времени покупки. Через день-два маклер приводил покупателя на место встречи, обычно в какое-нибудь многолюдное место: буфет театра, гулянье в саду и пр. — и в укромном уголке, получив деньги от покупателя, передавал ему пачку фальшивых купюр и скрывался. У покупателя в руках оставалась «кукла», представлявшая собой бумагу, завёрнутую в несколько купюр.

Поскольку фокус с «куклой» стал известен многим, аферисты изобрели новый способ обмана. При этом способе маклер находил покупателя, показывал ему, как и раньше, образцы «фальшивых», а на самом деле настоящих, денег и назначал день покупки. Когда покупатель приходил в гостиницу за покупкой, то ему и тут вместо фальшивых отсчитывали самые настоящие деньги. Однако на крыльце гостиницы к покупателю подходили люди в штатском, похожие на агентов сыскной полиции, и говорили: «Вы были сейчас у такого-то и купили фальшивые деньги. Где они?» Тут с улицы входил околоточный надзиратель и, перекинувшись несколькими словами с «агентами», отбирал у покупателя свёрток и приглашал в участок Дело происходило вечером, когда темнело. Агенты торопились в участок, шли, не обращая внимания на покупателя, и тот, воспользовавшись этим, смывался, довольный тем, что легко отделался.