Повседневная жизнь женщины в Древнем Риме

7 июля, на Капротинские ноны, матроны с рабынями справляли праздник женской плодовитости, принося в дар Юноне под дикой смоковницей млечный сок этого же дерева. Об этой церемонии сказано много, особенно о символике смоковницы и козы (или козла), с которыми связаны и название праздника, и эпитет самой богини. Уже в древности пытались найти историческое объяснение ритуалам, объединявшим свободных женщин с несвободными, причем последним дозволялась неслыханная вольность поведения. Считалось, что праздник напоминает о героической преданности рабынь, которые в незапамятные времена, переодевшись, якобы заняли место своих хозяек, взятых заложницами, перепоили врагов и зажгли факел под покрывалом, дав римлянам знак, что можно истребить недругов. Но это всего лишь этиологическая легенда, придуманная для обоснования некоторых элементов обряда.

Мать-Матута

Другой древний обряд — Матралии 11 июня — включал действо, вероятно, весьма характерное для всех женских обрядов. Матроны отправляются в храм Матери-Матуты на Бычьем форуме и вводят в него рабыню, которую потом яростно изгоняют бичом. Другой момент этого ритуала: каждая матрона берет на руки ребенка своей сестры и, качая и лаская его, просит богиню о благосклонности. Овидий плохо понимает дошедшие до него обряды (Фасты, VI, 475–483):

Добрые матери, вам (Матралии — это ваш праздник) Желтой богине пирог надо фивянке нести. … … … … … … … … … … … … … … … … … Что за богиня она, зачем служанок от храма Гкать ей (а гонит!), к чему надобны ей пироги, — Ты объясни мне, о Вакх…

На самом деле Мать-Матута («Утренняя») — богиня зари, и пирог ее как раз утреннего цвета. По толкованию Дюмезиля, основанному на сравнительном анализе с ведической мифологией, матроны изображают, как Матута прогоняет ночной мрак, а также ее любовь к Солнцу, сыну Ночи (сама же она — сестра Авроры). Капротинские ноны, возможно, также связаны с этим праздником, поскольку теоретически (если бы республиканский календарь был точен) они проходили в первые ноны (первую лунную четверть) после летнего солнцестояния, когда солнечный день начинает уменьшаться, вплоть до зимнего солнцестояния.

Венера — Обратительница сердец и Мужская Фортуна

Тот же Овидий [540] описывает праздник Вертикордии 1 апреля:

Лации жены, невестки, все чтите богиню, равно как Вы, кто ни лент, ни одежд длинных не смеет носить [541] , С мраморной шеи ее золотые снимите мониста И драгоценности все: нужно богиню омыть. Высушив шею, ей вновь золотые наденьте мониста, Свежие надо цветы, свежую розу ей дать. Вам повелела она себя вымыть под миртом зеленым… [542] … … … … … … … … … … … … … … … … … Знайте еще, почему Мужской Фортуне вы ладан Курите там, где вода теплой струею течет. Женщины входят туда, свои покрывала снимая, — Всякий заметен порок в их обнаженных телах, — Все это скроет из глаз мужей Мужская Фортуна, Если ее умолить, ладаном ей покурив.

540

⁵⁴⁰Там же, IV, 133–162.

541

То есть куртизанки в коротких туниках. — Прим. авт.

542

Растение, посвященное Венере. — Прим. авт.

Календарь Пренесты [543] дает другое объяснение (возможно, дополнительное): женщины — во всяком случае, женщины скромного состояния, так называемые humiliores, — в этот день мылись в части терм, обычно предназначенной для мужчин, «потому что именно в этом месте мужчины обнажают ту часть тела, которой добиваются женской благосклонности». Но вернемся к Овидию:

Не упусти же и мак растереть с молоком белоснежным, Не позабудь и про мед, выжав из сотов его.

543

Inscriptions Italiae, XIII, 2, 17, p. 126–127.

Речь идет о «коцете» — возбуждающем питье, которое обычно давалось новобрачной. Итак, вероятно, речь здесь идет об одном приношении (ладан и цветы) двум богиням, которое совершали женщины всех слоев общества, воспроизводя некоторые предсвадебные обряды, испрашивая удачные половые и супружеские связи.

Обратим внимание, что при всех этих различных церемониях женщины совершают публичное богослужение, прямо их касающееся, поскольку речь здесь идет о плодовитости и сексуальности. Но у нас так мало источников, что мы не можем знать точно, ни что делали матроны на этих церемониях, ни как они совершались, ни почему совершались такие-то действия. В особенности это относится к двойному празднику Карменталий 11 и 15 января (угодные богам нечетные числа до и после ид).

Кармента

Алтарь Карменты, или Карментиды, находился на Бычьем форуме и, по преданию, поставлен Эвандром, сыном богини. Римляне исторической эпохи плохо понимали этот архаический культ; они видели в Карменте то покровительницу родов [544] , то богиню-пророчицу [545] . Согласно Овидию, 11 января посвящено мальчикам, 15 января — девочкам. В легендах, объясняющих праздник, говорится также о «забастовке» матрон, якобы отказавшихся рожать и принимавших абортивные средства [546] . В отношении обряда известно, что в этом храме было запрещено варить пищу, что женщины приносили богине какие-то жертвы, что жрец (фламин Карменты) произносил сакральную формулу в храме у Карментальских ворот, причем на церемонии присутствовали понтифики. Итак, это был вполне официальный, публичный культ, касавшийся женщин, но отправлявшийся вместе с мужчинами или одними мужчинами.

544

Авл Геллий, XVI, 16, 4: одна из двух Кармент — Поррима (или Прорса) или Постверта — пекутся о родах, смотря по тому, как лежит младенец: головой или ножками вперед.

545

Овидий. Фасты, 1, 617–636 (см. также 461–586).

546

Плутарх. Римские вопросы, 56.

В той же связи можно вспомнить и Луперкалии — праздник 15 февраля, известный главным образом благодаря особым жрецам (луперкам). Они приносили в жертву Фавну козла, а затем делали из его кожи плетки, которыми хлестали всех встречных, а особенно женщин — обряд плодородия [547] или, скорее, общее очищение Города: февраль вообще был месяцем очищений и погребальных треб.

Надо упомянуть еще о некоторых женских церемониях, подчас весьма важных в публичном культе, причем некоторые из них включали настоящие жертвоприношения животных.

547

Овидий. Фасты, II, 268–450.

Женская Фортуна

Так, например, 6 июля матроны отправлялись в окрестности Рима, на границу древней городской территории, и справляли праздник Женской Фортуны, жрица которой была непременно единобрачной. В этом обряде все неясно. До нас дошло от него только этиологическое сказание [548] : во время войны с изгнанным Кориоланом, после того как послы-мужчины дважды потерпели неудачу, женщины отправились в неприятельский лагерь и добились снятия осады. В «награду» они получили храм, воздвигнутый на месте их подвига, право приносить там жертвы, а также самим воздвигнуть вторую статую рядом с изображением, поставленным за счет государства. «К этой статуе женщины, бывшие второй раз замужем, не прикасались и не венчали ее» [549] . Центральный обряд праздника Женской Фортуны — замена оружия на женскую столу: женщины действовали как мужчины, вместо и на месте мужчин как на войне, так и в религии. Чтобы оправдать в глазах римлян исторического периода странные привилегии, которыми пользовались женщины в этом храме, требовалась ссылка на Фортуну, статуя которой будто бы заговорила, приветствуя подвиг матрон.

548

Тит Ливий, II, 40; Валерий Максим, V, 2, 1; Плутарх. Кориолан, 37; Дионисий Галикарнасский. Римские древности, VIII, 39–56.

549

Дионисий Галикарнасский, VIII, 56, 4.

Стыдливость

Еще меньше известно о культе Стыдливости (Риdicitia) — идеальной сексуальной чистоты женщин, о которой здесь так много сказано. В первые годы III в. до н. э. некая патрицианка, выйдя замуж за плебея, учредила культ Плебейской Стыдливости, вторившей патрицианскому культу. Тит Ливий [550] добавляет, что право приносить жертвы двух разных видов в двух местах имели только матроны, лишь один раз бывшие замужем, известные добродетелью. И здесь женщины совершали мужские поступки: было признано, что они способны основать культ и принести жертву.

550

⁵⁵⁰X, 23, 9: ut nulla nisi spectatae pudicitiae matronae et quae uni viro nupta fuisset ius sacrificandi haberet («чтобы только матрона, признанная безупречно скромной и лишь один раз состоявшая в браке, имела право приносить на нем [алтаре Плебейской Стыдливости. — Прим. ред.] жертвы»).

Добрая Богиня

Но если какой-либо публичный женский культ оставил глубокий след в римской истории, то это, несомненно, культ Доброй Богини (Bona Dea) — архаический римский или пришедший из Великой Греции, а может быть, и то и другое. Ее праздник совершался в два этапа. Сначала 1 мая в храме на скале у подножия Авентина [551] приносились жертвы и, вероятно, совершались игры. Об этом храме известно мало: только то, что в него отнюдь не допускались мужчины, вино (вернее, называние вина) и мирты, но зато там жили змеи. В ночь же с 3 на 4 ноября совершалось второе богослужение, известное гораздо лучше [552] благодаря происшествию, случившемуся в 63 г. до н. э. у Цицерона, а главным образом — кощунству, совершенному Клодием год спустя [553] . В доме магистрата, обладавшего верховной властью (консула или претора), при закрытых дверях собирались высокопоставленные матроны со своими рабынями, все же мужчины, жившие в доме, должны были его покинуть. Праздник возглавляла хозяйка дома — вернее (согласно Плутарху), старейшая из женщин в доме. Матроны, совершавшие обряд от имени римского народа (pro populo), вдевали в волосы пурпурные ленты, украшали дом арками из ветвей (кроме миртовых), приносили в жертву свинью, совершали возлияния вина (которое при этом называлось «молоком», а амфора для него — «горшком меда»), пели и плясали. В обряде принимали участие весталки, осуществлявшие общее руководство или, скорее, обладавшие правом инициативы и юрисдикции в священнодействиях; после скандала 62 г. сенат велел им совершить возобновление (instaurato) оскверненного ритуала. Таким образом, это был действительно публичный культ, на котором сходились весталки и женщины из семейств, давших Городу крупнейших магистратов. Матрона, председательствовавшая при этом, осуществляла необходимое женское восполнение религиозных обязанностей своего супруга; нарушались два запрета для женщин: они приносили в жертву животное и пили на пиру вино, где, как участницы жертвоприношения, делили между собой мясо жертвы (кроме «абдомена», посвященного богине) и вино возлияния.

551

Овидий. Фасты, V, 148–158; Проперций. Элегии, IV, 9, 21–36 и 51–61.

552

См., например: Цицерон. Об ответе гаруспиков, 17, 37; Плутарх. Цицерон, 19–20 и 28; Плутарх. Цезарь, 9–10; Дион Кассий, XXXVII, 35, 4.

553

В тот год богослужение проходило в доме Цезаря (претора) и возглавлялось его матерью, которой помогала жена Цезаря Помпея (дочь Помпея) и сестра его. Публий Клодий Пульхр, только что избранный квестором, а позже (в 58 г.) народный трибун, переоделся музыкантшей и проник туда при помощи служанки. Возможно, его сообщницей была Помпея — во всяком случае, муж развелся с ней, потому что «жена Цезаря должна быть выше подозрений». Клодия узнали по голосу и прогнали (или он сам убежал). Дело получило огласку; потребовалось вмешательство сената, который обратился за мнением к понтификам. Против Клодия возбудили судебный процесс по всей форме, но он был оправдан. Скандал внес большую смуту в личные отношения политических деятелей того времени.