Повстанец II

Усмехнулся одним уголком рта, покрывая тело насыщенным эн-доспехом:

— Неплохое предложение. Но за свою жизнь… Я не встану на колени даже перед дьяволом! Даже перед самим богом!

Глаза убийцы удивленно расширились.

В этот момент с двух сторон послышались почти одновременные быстрые шаги.

Со стороны коридора за спиной у убийцы появилась Луньес с гаусс-винтовкой наизготовку и сразу взяла ее на прицел. А за моей спиной из коридора тенью выскочила Ларавель, ощерившись клинком. Но в следующий миг она тихонько воскликнула:

— Что, сестра?!

Убийца перестала обращать на меня внимание и прикипела взглядом мне за спину.

Незавершенный пазл в моей голове треснул и немедленно сложился в новую фигуру. Я ослабил хватку на зульфикаре и подал знак Селии опустить гауссовку.

Ларавель, как кошка прыгнула в объятья сестры, которая сняла маску и тряхнула длинными черными волосами, обнажая лицо, ни чуть не уступающее в красоте Ларавель или Селии.

С чувством она обняла Ларавель двумя руками. Мысленно я наложил их фигуры друг на друга — действительно похожи не только лицами — изгибы попы и груди могли убить наповал почти любого мужчину. Невольно сравнил: разве что ножки сестры были подлиннее, а, следовательно, и рост немного выше.

Продолжая держать сестру в объятиях, незнакомка обворожительно, но слегка холодновато улыбнулась мне и представилась:

— Мне зовут Дайна, Двейн. Я приехала помочь.

— Такому специалисту всегда найдется применение, — улыбнулся я в ответ и закрепил саблю за спиной.

Так вот о каком «сюрпризе» говорила Ларавель…

* * *

Наобнимавшись с сестрой, Дайна последовала за Двейном в его кабинет, чтобы обсудить кое-какие моменты. Ларавель взяла ее под руку и шла месте с ними, без умолку шепча ей о своем распорядке дня и прочих обыденностях. Дайна краем сознания слушала ее и на автомате отвечала, но мыслями до сих находилась под впечатлением от Двейна. Возлюбленного сестры и того, кто спас сестру от неминуемой гибели в лаборатории. Даже гнев на тех, кто посмел поместить ее сестренку в лабораторию на опыты, пока отошел на третий план.

Дайна удивлялась, какая невероятная воля скрывалась во взгляде и движениях этого юного парня, который выглядел даже моложе ее сестры. Сверля его спину, она также пыталась понять, каким образом он смог обнаружить ее присутствие… Присутствие первоклассной убийцы в ранге Мастера, одной из лучших в своем деле. Хотя сам — всего лишь третьего ранга…

На чем базировалась его уверенность в собственных силах? Насколько он бравировал, что не боится смерти?..

В электронном письме Ларавель в восхищении отзывалась о нем. Дайна ей ни на грамм не верила, списывая на глупую влюбленность. Думала, что она преувеличивает его темперамент и заслуги… Но теперь казалось, что даже преуменьшала.

Дайна не обладала таким же чувством эмпатии, как у ее сестры, скорее даже наоборот — оно изначально у нее почти отсутствовало. Именно поэтому она смогла стать лучшей в своем деле, тем, кем являлась. Лишь в последние годы она упорно пыталась вырастить в себе сострадание, чтобы не чувствовать себя неполноценной. Особенно в связи со «смертью» сестренки — единственного человека, который до Той Ночи вызывал у нее теплые и родственные чувства. И она очень сожалела, что так и не смогла их выразить… Если на то будет воля небес — теперь у нее… у них будет достаточно времени.

В отличие от ее сестры, она не имела подавляемых мыслей насчет своей природы звелинга и даже всегда гордилась, что была сильнее и быстрее большинства людей на том же уровне развития, смотрела на них с легким превосходством, а иногда и с презрением. Отчего с мужчинами она не очень ладила — к тому же все они сбегали, как только узнавали, кем она была и на что способна. Боялись заснуть вместе с ней… И больше не проснуться. Несмотря на ее красоту, считали ее чудовищем в человеческом обличье. Даже такой «антиэмпат», как она, это чувствовала. Но Двейн… Двейн на первый взгляд казался не таким. Даже узнав, что она Мастер, даже узнав, что она профессиональный убийца, под ее угрозами — внутри он словно смеялся над ее потугами взрастить к себе ненависть и поставить его на место, поставить его ниже себя.

А когда он понял, что она — сестра Ларавель, в его взгляде Дайна ощутила только теплоту и понимание, которые невозможно выразить словами. Ларавель… Жасмин… Двейн был третьим человеком в мире, кто смотрел на нее так.

…Ни грамма обиды и упрека в ответ на не самое приятное знакомство. Пускай и понарошку, но она угрожала ему смертью, хотела преподать урок. Чтобы он показал свое истинное нутро — ведь именно в такие моменты, на грани жизни и смерти, душа человека обнажается, все маски спадают и люди показывают, кто они есть на самом деле и чего стоят.

Уже в тот момент она примерно поняла, каким образом этот юноша смог заманить ее сестру в «сладкую ловушку». Чем покорил ее сердце.

…Ревность ушла. Возникло принятие. И даже нечто большее…

Возможно ли?..

Наконец они оказались в аскетичном рабочем кабинете, где самой отличительной чертой казался потертый диван, куда Двейн и предложил им сесть.

* * *

Совещание с Селией пришлось немного отложить. Хотелось поговорить с Дайной, с чем она приехала, с глазу на глаз… Ладно, с глазу на два.

Уселся на стул, спинкой вперед. Дайна сидела с прямой спиной, закинув ногу на ногу и не сводила с меня своих пурпурных глаз. Бросил взгляд на Ларавель, которая, лежа на диване, как коала обнимала старшую сестру за талию.

Приоткрыв один озорной глаз, Вэль бросила:

— Считайте меня элементом декора, — и хмыкнула, отвернувшись. Затихла.

— Давно приехала в Мантау, Дайна? — после маленькой паузы завязал разговор я.

— Успела к интересному представлению, там, на плацу, — слегка жутковато показала белые зубки она.

— Ну, — крякнул я и развел руками. — Наводили дисциплину. Порядок.

— Порядок — это хорошо… Мне понравились твои слова, Двейн. Что на публике, что при нашей первой встрече. Ты отличный лидер, хороший оратор… Не держишь на меня обиды? — внезапно спросила она.

Приложил руку к сердцу.

— Польщен. Нет, конечно. Я не настолько мелочный, — и тут же вернул комплимент. — А тебя видимо отличает прямота. Это ценное качество характера. Не очень люблю, когда мутят воду. В любом виде.

Дайна показала понимающий взгляд, а Ларавель едва заметно елозьнула телом, словно речь шла о ней. Хотя почему словно?..

Мы какое-то время поболтали с Дайной, нащупывая точки соприкосновения. Я рассказал, как мы выбрались из лаборатории Гилфордов, кратко изложил события после.

Положив голову на колени сестре и смотря в ее личико снизу-вверх, Вель вскоре стала вставлять свои комментарии. Нахваливала так дерзко и искренне, пытаясь выставить меня в максимально положительном свете, что мне впервые после пробуждения в лаборатории пришлось стушеваться. Язык как помело, ранее не замечал за ней такую словоохотливость…