Пояс Ипполиты
Шрифт:
Агнесса, увидев дым в проходе и услышав громкие возгласы, вернулась в хижину.
– Что ты сказала им, Мелета? Почему они...
– Я сказала, что я дочь полемархи. Я не умею лгать.
– Ты не сказала всей правды. Ее мать Лота возглавила бунт рабынь Фермоскиры и повела их на город. Сейчас Фермоскира во власти простого люда.
– Для чего им нужно знать это?
– Пусть они позовут сюда Тиру. Царица поймет, что ей делать. Я уверена, что она поедет учиться к твоей матери, как надо бунтовать. Ведь мы, амазонки, должны помогать друг другу. Ох уж мне эти мужики. Ты что стоишь,
Фея отвела Тита к окну, они пошептались намного, и рыбак спрыгнул через окно.
– Ладно, хозяйка. Если царица приедет к вам, поставь на это окно светильник. И мы придем. А сейчас пора на триеры. Наверно, нас уже ищут.
Обратный путь к гавани оказался труднее. Подружки заблудились в камышах и решили отдохнуть. И тут Мелета заговорила:
– Скажи мне, Несси, зачем ты затеяла все это? Я до сих пор не пойму. Если узнает Священная...
– Она нас похвалит. Ты совсем не умеешь думать. Как считаешь, почему Тира и Гекатей живут врозь?
– Может, им так удобнее. Может, Тира не любит мужа.
– Я слышала - она его ненавидит. Он присяжной архонта Сотира. А Тира вольная меотянка. Она спит и видит, как бы столкнуть царя с престола и вышвырнуть из дворца. Она хочет сделать Синдику независимой, а...
– А простых островных людей свободными?
– Плевать ей на островных людей. Тира сама хочет сесть им на шею.
– И мы ей поможем в этом, да?
– Мы поможем себе и амазонкам. Знакомство с твоей матерью придаст знатной меотянке смелости, Атосса пообещает ей помощь, Годейра, если ей повезет, посадит наездниц на коней, обрушится на Гекатея, и тогда Синдика будет наша.
– Так архонт Сотир и позволит им это. Он пошлет в Синдику флот...
– А у нас разве нет триер? Тира посадит рыбаков на лошадей, Годейра бросит на этих боспорских скотов своих наездниц... Ах, какую кашу мы тут заварим! Я принесу Синдику в приданое Левкону - сможет он отказаться от такой богатой невесты, как ты думаешь? Мы возведем тут вторую Фермоскиру, и твоя мать Лота нас тоже захочет поддержать. А сейчас мы - никто. Мы просто пленницы, не знаем даже чьи? Если об этом я расскажу Священной...
– Не спеши, подружка.
– Почему?
– Может, Тира не придет к Нимфее, да и мне не хочется ввязываться в это дело. Мама тоже не покинет Фермоскиру. Не спеши.
– Правду говорит Атосса, ты не амазонской крови.
– Давай не будем об этом. Дождемся ночи.
– Ладно. Пошли искать дорогу к гавани. Иначе ночью мы не найдем хижины Нимфеи.
Несси все же не утерпела и похвалилась матери своим планом. Священная одобрила задумку дочери и отпустила ее ночью в поход. Дала несколько советов: не рисковать, ничего Тире не обещать, только узнать о ее намерениях.
Около полуночи подруги вошли в камыши из гавани.
– Я тебе хочу признаться, Мелета,- заговорила Несси, когда они вышли на берег протоки - Маме я все рассказала.
– Ну и дура.
– Хотела я знать, как меня отпустили бы ночью.
– Что сказала Священная?
– «Ты стала взрослой, Несси». Вот что она сказала.
– А
про меня?– «Мелета - дурочка. Ей просто хочется увидеть царицу. Вы ее не вмешивайте в это дело».
– А ты что?
– «Она не дурочка. Она - не амазонка». Правду я сказала? Тебе жаль этих рыбаков, которых цари убьют в случае бунта.
– Конечно, жалко. Они же люди.
– Они плодятся как кролики. Их всех убей - через год будет еще больше.
Мелета подумала про себя: «Старуха права».
Луна скрылась за облаками, стало темно, и Несси, прижавшись к Мелете, прошептала:
– Мне страшно.
– Ты тоже не амазонка!- нарочито громко сказала Мелета.- Вспомни завет - амазонка не знает страха. Да и бояться нечего. Вон мерцает огонек. Это в окне Нимфеи.
Пристыженная Несси оторвалась от подруги, выпрямилась и пошла на огонек в ночи.
Нимфея была не одна. За столом сидел средних лет мужчина, красивый, с широкой и густой холеной бородой. Он был обнажен до пояса, за поясом висел большой нож. Около очага хлопотала высокая, статная женщина в кожаном фартуке. Стол был заставлен всевозможными яствами, посередине стола стояла амфора с вином. Нимфея провела гостей к столу, сказала:
– Это мой отец. Зовут его Мен. Маму зовут Ниоба.
– Царица вот-вот появится. Тит зря гонял в Гермонассу. Тира весь день шныряет здесь,- сказал Мен.- Она ведь тоже считает себя ойропатой. И везде успевает - не зря носит свое имя, Тира, по-нашему, быстрая. Ниоба, принеси воды и садись с нами.
Ниоба подала ему посудину с водой, села за стол и сказала, обращаясь к Несси.
– Он будет разбавлять вино, чтобы вы не подумали, что он скиф. А потом будет хлестать неразбавленное, как настоящий склот. И твой царь такая же обезьяна. Прикидывается, будто он эллин.
– А твоя царица не обезьяна? Кичится своим родством с Ипполитой, не слезает с коня. Я думаю, что она и в отхожее место ездит верхом.
– А разве это плохо - на коне?- спросила Мелета.
– В степи хоть на верблюде. Но наш царь издал указ - в Синдике бабам ездить верхом запрещено. Если сядет - кнутом по голым ягодицам.
– И Тиру тоже?
– Тира - царица. Ей все можно.
В дверь постучали. Вошел Тит, а за ним женщина в одежде простой меотянки. Если бы Мен, Ниоба и Фея не встали и не поклонились бы пришедшей, Мелета ни за что бы не подумала, что это царица.
– И ты, царский прихвостень, тут,- сказала она, обращаясь к Мену с усмешкой.- Как это ты оставил Гекатея одного?
– Он не один. Вокруг его охрана.
– Знаю я эту охрану. Дюжина боспорских блудниц - это охрана?
– Уж не ревнуешь ли, Солнцеликая?
– Кого? Гекатея? Вместо того, чтоб говорить глупости, налил бы вина. Так, стало быть, вы ойропаты?
– Дома мы зовем себя амазонками,- ответила Несси.
– Которая из вас дочь Лоты? Мне о вас рассказывал Тит, и давайте выпьем за дочерей Фермоскиры!
– Тебе разбавить, Солнцеликая?- спросил Мен.
– Самого крепкого вина! Я же родилась среди аксамитов, а они мастера выпить! Так кто же из вас дочь Лоты?
– Она,- Несси указала на Мелету.
– Красива, ничего не скажешь. А ты видела Ипполиту? Ту, что в храме.