Поймай меня

— М-м-м — отзывается с тем же треском и эта вибрация разлетается, помечая жгучим пунктиром сгиб шеи, ключицу, грудь, несколько мелких отметок на животе и… сильный толчок в самый низ. — Ты опять лежишь на мне — удивляюсь насколько реалистичный сон.

Такие острые ощущения. Прохлада неприятно ложится, когда сдвигается. Не желаю терять хоть частичку этого тепла, ныряю обратно

— Так хорошо… лежи… мне нравится….

Раскрываю бедра и позволяю плотнее прижаться к самому эпицентру пожара.

— Тепленькая…. Пустишь меня? — вопрос отзывается в каждой клеточке естества. Горю….Хочу …. Сон… — Пустишь Малыш — уже утверждает, пальцы накрывают ноющую плоть… надавливают…. поглаживают через трусики.

Стон замирает где-то в глубине, я открываю глаза… Янтарь, подернутый сонной дымкой, печет и это как ведерко со льдом, осыпается на голову.

Сначала застываю на черте между сном и реальностью. А потом все тяжелые камни укладываются в голове. Женат. Ребенок. И все гадкие слова, разъедающие момент, как щелочь.

Рома реагирует быстрее, скатывается и одевает штаны.

— Твою мать!… Раскидала магнитное поле по всей квартире… как лунатик сука…. Приполз — гневно выпихивает.

— В смысле?! Я еще и виновата, что ты ночью ко мне залез?

— А кто? Не крутила бы свои финты, сейчас дома спокойно спал.

Роман

Натираюсь утренним стояком… через трусы… по горяченькому тельцу с запахом корицы и яблок. Чувствую, как застывают соски, пиками прорезая по груди. Охуенный сон. Как в реале.

Вжимаюсь плотнее, сдвигаясь вниз, укладывая член между ножек, а там пекло. Тонкий голосок чуть тревожит дремоту

— Рома, ты опять на мне лежишь — прерывисто дышит, гоняя трескучих мурах по шее. Только хочу откатиться, как тянет обратно, зарываясь лицом. волосы щекочут, сдуваю, пускаю губы по виску. Шепотом продолжает — Лежи, так хорошо.

— Малыш, ты такая тепленькая, хочу в тебя. Пустишь? — раскрывается, пуская ближе, два слоя ткани портят ощущения. Мысли начинают пробираться в голову. Почему мы спим одетые?… Я ее отучаю ….

Бам… и ведро со льдом осыпается за шиворот.

— Сволочь! Как ты здесь оказался? — щелкаю веками как филин, и единственное, на что могу смотреть, как грудь оттопыривает маечку.

Ядовитая Анимеха, со своими магнитами, притянула во сне. Твою блять… подрываюсь. Не хотел же к ней прикасаться. Закрыл эту страничку. Сейчас снова открыл, вместе с глазами утром.

— Фу у тебя стоит — смех разбирает, вообще прям детство на выезде.

— Физиология… — в утреннем помутнении забываю, что мы на ножах. Очухиваюсь и добавляю — У тебя тоже — хватает подушку, прикрывая грудь.

— Завязывай с виагрой — колет своим остроумием.

Ты моя виагра, но молча натягиваю штаны. Гребаная Девочка-палач сведет же с ума своими выходками.

— Уходи — тычет указательным пальцем на дверь.

— Ухожу — бросаю на голову футболку, слышу легкий вздох.

— Ром? — вздрагиваю от нежного обращения, шторм сносит в щепки.

— Да Ми — с тем же сиропом в голосе отвечаю.

— Тебе бутерброды сделать — блять!.. это сильнее, чем коленом в пах. Бомбит ускоренным реактивом в грудь. Хочу тебя… и завтрак… и сука это утро без ссоры.

— Нет — резко отрезаю.

— Ну и пошел ты… я вообще не хотела… так по старой памяти вырвалось.

— Адьес — рублю на пониженных — Позвони гремлину, чтобы сегодня дома ночевал, и твое фото с геолокацией выслал.

Милана

— Чего?!!.. совсем чердак тронулся — вспыхиваю как спичка и почти машинально роняю глаза на застегивающуюся молнию.

Дико обижает его отказ, хотя чего я хочу, есть кому готовить. Больно. Обжигает по груди, отворачиваюсь на солнце. Так слезы незаметно, как будто от света. И утро оно не наше.

Пластилин в голове мешает перерабатывать ситуацию разумно. И Рома выглядит смущенно, оставшись без своей защиты. Родной, потерянный. Сбивает и не дает заряжаться злостью. Она прячется, придавленная сверху всем невозможно неправильным ощущением нас.

Рома в замешательстве передвигается по спальне, оставляя реплику без ответа. Смотрит куда угодно, только не на меня.

— Ром? Ты меня слышишь? Я не собираюсь давать отчет о передвижениях. Может уже по-хорошему разойдемся — я конечно дышу, я помню как это делать, но слова все равно получаются тихими и неуверенными. Особенно последнее.

— Нет, Анимеха, по-доброму у нас уже не получится, с твоей тягой к приключениям, ангел-хранитель неотъемлемый атрибут — ловко переворачивает ситуацию, напоминая о моем вчерашнем поступке.

Сама знаю. Добивалась одного, убрать с его лица невозмутимость, почувствовать, что ему не плевать. Банальной ревностью, создать определенность. Чувства есть, и его люблю, хоть наполовину… но правда.

— Ты сейчас на себя намекаешь? — задаю вопрос и отпускаю себя, получаю удовольствие пикировкой. Нам всегда есть что спросить и ответить.

— Почему намекаю, говорю открыто — с недоверием роняет взгляд, принимая мой спокойный тон, как затишье перед бурей.

— Тоже мне ангел нашелся.

— Будешь хорошо себя вести, дам вольную… это примерно как на УДО отмечаться.

— Ну, извини, такого опыта не было… в отличие от тебя, так что не в теме — подхватываю шутливое обсуждение и зрительный контакт, который неизменно объединяет в общий поток. Несет. Дрейфуем. Вместе и вопреки всему.

— Так, без лирики. Не будет отчета, сам начну контролировать, а там… хрен знает, чем закончится. Хотя… что тут может быть не ясно

— Фу

— Нет, скорее Рома лежи… мне так хорошо — бросаю в него подушку.

Рома вдруг начинает смеяться, заваливаясь на кровать и пытаясь притворно, накрыть ей мое лицо. Змейкой выкручиваюсь, пока он меня полностью не придавливает и есть чем.

— Ах-х А-м-м — остаются внутри, со всей силы сдерживаемые остатками воли. Молчу, прикрываю глаза и наслаждаюсь украденной секундой.

— Малыш, покорми меня — до боли нежно… и еще ладошки цепляет… и носом играется по щеке. Так ласково и… сволочь… обезоруживает.