Поющие камни
Шрифт:
Но было уже поздно: Вася исчез из глаз, и Митя почувствовал, что тоже летит в пропасть.
— Испугались какого-то несчастного леопарда!
Это были первые слова, услышанные Митей на дне пропасти, где он сидел, оглушенный падением.
— Куда мы упали? — спросил Митя.
— На какой-то луг. С обрыва ссыпались. Видишь, стога чернеют?
— У меня в глазах фонарики.
— Это пройдет. Посиди немного, а я схожу на разведку. — Вася скрылся, словно растаял в темноте.
В голове у Мити гудело, все тело ныло. Но горше этого было сознание, что он, Митя Бабашкин, снова не послушался голоса благоразумия
Митя горько улыбнулся, вспомнив, как старшая вожатая, высокая черноглазая девушка, говорила сегодня утром начальнику лагеря: «Бабашкин не справится? Я за него головой ручаюсь. Вот Шулейка, тот увлекающаяся натура, но с Бабашкиным и его пускать не страшно...»
«Справился, нечего сказать! Но зато теперь не двинусь с места. Будь что будет! Прожду здесь до утра... Да вот и сеть!»
Митя размотал сеть и удобно улегся на ней, не подозревая, какие жестокие испытания ждут его впереди. Он уже прикрыл веки, как перед ним из темноты появилось какое-то строение, освещенное изнутри малиновым пламенем, и ему показалось, что в этот миг вся земля заколебалась от страшного грохота. Митю словно ветром подняло. Он вскочил, ошеломленный, не зная, что предпринять.
— Митька, сюда! — донесся голос Васи.
И Митя, забыв про недавние страхи и раскаяние, бросился на помощь другу, держа перед собой обнаженную шпагу.
Пробежав с полсотни шагов, Митя попал в удушливое облако порохового дыма и остановился было в замешательстве, когда под самым его ухом раздался громовой клич:
— Сюда! Сюда!
— Я здесь, здесь! Тише!
Но Вася, оглушенный выстрелом, продолжал кричать даже тогда, когда Мите удалось схватить его за руку.
— Ага, ты здесь! — еще сильней завопил Вася и, надрываясь от крика, стал рассказывать: — Захожу в сарай, а он там. Как бросится и застрял в дверях. Ну, тут уж я пальнул в него. Это был выстрел! Слышал? Аж сейчас голова гудит!
Слух понемногу вернулся к Васе, и друзья более хладнокровно стали вырабатывать дальнейший план действий против коварного врага.
...Рано утром все население Сосновского пионерского лагеря собралось за старым сараем возле столетнего дуба. Ребята и взрослые стояли, подняв головы к вершине дерева. Там, в широкой сети, растянутой между двумя толстыми сучьями, спали два мальчика. Один, в голубом камзоле, лежал, свернувшись калачиком, и прижимал к груди обнаженную шпагу. Второй, в бархатном ярко-желтом плаще, лежал на спине, держа в руках пистолет со взведенным курком. Одна нога его была в сапоге, другая, босая, свешивалась через край необыкновенного гамака. Упавший сапог почтительно держали за ушки два маленьких пионера.
Среди собравшихся находился и Павел Федосеевич с черной коровой на поводу. Старик, видно, чувствовал и свою вину за беспокойство, которое доставили ребята всему лагерю. Он переходил от группы к группе и говорил, словно оправдывался:
— Прямо чудеса: забрели в лагерь с другой стороны! Когда дорога от линии такая, что младенец найдет Сосновку с закрытыми глазами! — И он шел дальше, дергал за веревку и приговаривал: — Ну ты, горе мое луковое!
Корова махала опаленным хвостом и покорно шла, прихрамывая
на переднюю правую ногу с забинтованным копытом. За ней на мягкой почве оставались три нормальных коровьих следа и один круглый, похожий на отпечаток большой кошачьей лапы.— Несут!
— Лестницу несут!
— Ребята, дорогу! — закричали пионеры.
Павел Федосеевич протискался к начальнику лагеря и высокой черноглазой девушке и снова начал было говорить о том, с какой необыкновенной легкостью можно пройти от разъезда до пионерского лагеря.
— Нет, — остановил старика начальник лагеря с бледным, усталым лицом. — Вы скажите лучше, что их заставило устроиться на этой вершине?
Старик почесал подбородок:
— Это треба разжуваты. Загадочные люди! Такие же, как и моя Чернушка! Скажите и вы мне, где эта животина смогла ночью опалить себе хвост? Ведь я ее тоже нашел возле этого самого дуба. Потом глянул кверху — и глазам не поверил: на дубу те самые хлопцы, что вечор приехали!
ТЕПЛОЕ ТЕЧЕНИЕ
Клев кончился. Митя Чуприн и Коля Луков выкупались, растянулись на носу «Чайки» и стали смотреть по очереди в «морской телескоп», опущенный за борт. В деревянную трубу, застекленную с нижнего конца, видна удивительная жизнь моря.
В синеватой толще воды висят красные и голубые медузы, похожие на большие абажуры. Как пригоршни брошенных в воду серебряных монеток, поблескивают стайки мальков.
Еще чудесней дно. Мальчикам кажется, что они наблюдают за жизнью другой планеты. Видна гряда камней, похожая на горный хребет, заросший зелеными и бурыми лесами водорослей. Там притаились черные ежи и коричневые трепанги. На камне, освещенном солнцем, спит серый бычок. Видно, как он во сне шевелит губами. На полянке, усыпанной золотым песком, алеют морские звезды.
— Раки! — шепчет Коля.
На золотую полянку выбежали два рака-отшельника, волоча домики-раковины, и стали рвать наживу на одном из крючков.
— Съедят наживу! — опять прошептал Коля и протянул было руку, чтобы вытащить леску.
— Пускай едят на здоровье, — остановил Митя. — Все равно путная рыба не клюет. Надо на глубину перебираться.
— Гляди, окуни появились! Шесть штук!
— Они теперь сытые. Видишь, курс держат на Ослиные Уши, — разочарованно сказал Митя.
Коля приподнялся на локтях и посмотрел в ту сторону, где в нежной дымке виднелись очертания двух скал, похожих на уши осла, спрятавшего голову под воду.
Бухту пересекал катер. Невдалеке пронеслись два длинношеих баклана и плюхнулись возле какого-то блестящего предмета, плавающего в воде.
— Справа по борту что-то плывет! — крикнул Коля.
Мальчики подняли парус, и яхта, слегка покачиваясь, пошла к Ослиным Ушам.
...Коля стоял на носу, но как ни вглядывался, не мог ничего рассмотреть на воде. Слепило солнце, к тому же блестящий предмет закрывали бакланы. Вдруг бакланы перекувырнулись и исчезли под водой.