Пожиратель чудовищ
Шрифт:
Пока я лениво размышлял, поглаживая лежащий в незатянутых вокруг клинка ножнах двуручник и отводя ведомого в поводу коня на обочину, стали лучше видны те, кто двигался по дороге. На карете, возглавлявшей процессию, гордо скалился герб в виде некой чупокабры неясной видовой принадлежности, изрыгавшей из разинутой беззубой пасти поток мелких алых цветков. Красота, однако. Нет, возможно, это просто мазня маленьких детишек, стыривших где-то краски, но, скорее всего, такой шедевр бы перед дальней дорогой стерли, а значит, передо мной изображение некоего родового символа, где каждая финтифлюшка чего-нибудь да значит. Уже не раз видел такие, и все время задавался вопросом: те, кто делал самые первые из них, они вообще живых зверей и окружающую природу своими глазами видели? Или
– Будь осторожен, путник! – осадил рядом со мной свою лошадь один из всадников, следующих за прогромыхавшей мимо каретой. – В половине дневного перехода отсюда на север буйствует какой-то монстр, способный напасть даже на отряд наемников и перебить его до последнего человека!
– Спасибо за предупреждение, – сглотнул я, углядев, что в самом хвосте колонны двигаются две весьма знакомого вида телеги. – А кто вы? И куда направляетесь?
Ответа, впрочем, не дождался, поскольку всадник, не желающий отставать от своих, уже дал шпоры четырехногому транспортному средству и был таков. Со мной, стоящим у обочины, поравнялись телеги, но, к счастью, никого знакомого на них не оказалось. То ли разбежавшиеся солдаты удачи удалились достаточно далеко, чтобы их оставшееся бесхозным имущество просто прихватизировали мимо проезжающие путешественники, то ли в предупреждении желающий похвастаться солдат немного преувеличил, то ли они же их и добили, чтобы завладеть не такой уж и дешевой амуницией. И потом, отрядную казну-то в впопыхах найти так и не удалось, в отличие от десятка кошелей и некоторого количества чьих-то заначек.
– Ну, мне в любом случае в другую сторону, – решил я, провожая взглядом процессию и дергая за удила своего коня, уже успевшего начать объедать какой-то куст. – На ближайшей же развилке. Только угадать бы правильно направление, куда вы свернете.
Идти вслед за недавно проскакавшими во весь опор путешественниками было не слишком приятно. Их лошади оставили после себя достаточно мин биологического происхождения, и приходилось следить, чтобы не вляпаться в одну из них.
– Хоть и ругают автомобили за загрязнение воздуха, но все равно любой между их выхлопом и свежим, с пылу с жару, навозом, выберет продукты сгорания бензина, – вслух ругался я, в очередной раз обходя неизвестно какое по счету препятствие. – Блин! Горохом вас, что ли, кормили? Хм. Кстати, а чем вообще лошади питаются, кроме подножного корма?
Самое заинтересованное в ответе лицо, то есть мой конь, ответа дать не пожелало. Впрочем, кажется, попадалось мне в какой-то сумке зерно… Но я его выкинул, взяв вместо него лишний пучок коротких арбалетных стрел, оставшихся в наследство от убитой наемницы. Вроде бы для лучшего самочувствия коням ежедневно полагается некоторое количество ячменя. А также яблоки и хлеб с солью, если они радуют хозяев.
Задумавшись, я ускорил шаг и чрезмерно сильно потянул за уздечку, заставив жеребца негодующе фыркнуть и остановиться.
– Совсем обалдел, бифштекс четвероногий? – спросил у него я, обернувшись и еще сильнее потянув его вперед. – Уже не только меня на себе возить, но и ходить не хочешь?
Лошадь одобрительно всхрапнула. В ее глазах, не сильно умных, но тем не менее достаточно выразительных, кажется, забрезжила надежда на то, что дальше ее понесут. Ну, или по крайней мере устроят еще один привал.
– Умеешь уговаривать, паршивка, – ответил на ее невысказанную просьбу я и решительно свернул с дороги в лес. Отдохнем немного. Подождем, пока неприятные ощущения в паху хоть немного утихнут. Нет, ну где справедливость, а? Если уж ношу в себе штуку, способную заменить легкие и пробитое сердце, то пусть она и по всему телу регенерацию подстегивает! Иметь такое и стонать при каждом шаге от обычной потертости – это ж умереть со смеху можно. Нет, в том маловероятном случае, если когда-нибудь научусь все-таки настоящей магии, воскрешу Джулию только за тем, чтобы мучительно убить ее еще раз. Так издеваться над людьми безнаказанно нельзя. Просто нельзя!
Холодное копченое мясо, с тающими
на языке какими-то пряными специями, цапнутое с одной из телег наемников, быстро кончалось. Странно, а ведь вроде брал солидный кусок, едва ли не окорок. И куда в меня столько влезает? Впрочем, худые как спичка руки, со свисающей с них кожей, пожалуй, дают некоторый ответ на этот вопрос. Организм спешно восстанавливает варварски выкачанные из него питательные вещества. Интересно, сколько времени это займет? И почему, судя по ощущениям, слабее я не стал? Во всяком случае идти в доспехе было не тяжело, может, попробовать немного потренироваться с двуручником, чтобы проверить, насколько ухудшилась физическая форма после подобных испытаний.– Ну-с, начнем, пожалуй, – решил я, вытряхивая свое оружие из ножен. – Так, главное – коня не зацепить. А то ведь один удар, и застряну тут надолго, пока всего не съем.
Удары и стойки, ну, вернее, та убогая пародия на них, которую успел выучить под руководством Нальсилы, сменялись одна за другой. Толстая засохшая береза, выбранная на роль противника, разлохматилась, как тряпка, являя миру ошалевших от появления на свежем воздухе короедов. Можно не сомневаться, стоит мне уйти, и у птиц, питающихся насекомыми-вредителями, начнется настоящий пир. Время текло, отлетали в сторону куски гнилой древесины, а усталости так и не появлялось. Создавалось ощущение, будто в руках порхает не тяжеленный плоский лом, а какая-нибудь резиновая пустотелая имитация, предназначенная для детских игрищ.
– Неплохо, человек, – похвалил меня чей-то голос, когда я, утомленный морально своей неутомляемостью физически, опустил оружие. – Даже больше скажу, хорошо. А теперь бросай оружие и заводи руки за спину.
Я медленно, с чувством глубокой ненависти к сказавшему эти слова, магам, артефактам и всему миру в целом, повернулся к своему пока еще не видимому собеседнику. Метрах в пятнадцати от меня стоял эльф. Классический. Остроухий, в зеленой одежде, делающей его малозаметным среди леса, и с натянутым луком в руках. Наконечник стрелы, кстати, был далеко не обычным, если, конечно, представители этой расы поголовно не носят на вооружении предметы то ли из прозрачного камня, то ли из мутного стекла.
– Чего ты на меня так смотришь? – нарушил он молчание после примерно тридцати секунд сохранения статус-кво. – Или надеешься успеть добежать и махнуть своим мечом, уповая на прочность лат? Так я за это время успею тебе в голову вогнать половину своего колчана.
Проклятье, он прав! Взять на заметку. Ходить в полном, подчеркиваю, абсолютно полном доспехе всегда. Спать в шлеме. Мыться тоже. И даже дам-с, простите, того, желательно не снимая ни единого комплекта нацепленных на тело железяк. Не знаю, правда, как подобное возможно технически, но надо подумать. Сюрпризы, без конца преподносимые жизнью, успели основательно достать, и оставаться беспомощным перед новой неприятностью больше не хочется. Комфорт – очень малая цена за безопасность.
– Слышишь, смертный, не дури, – стоило мне сделать шаг вперед, как эльф попятился. – Или на тот свет торопишься? А ты ведь гарантированно туда попадешь, если не опустишь оружия. Да стой ты, придурок, я лесник! Если ни в чем не виноват, тебе не будет причинено никакого вреда!
– Последний раз, когда я излишне промедлил с ударом и купился на ложную иллюзию безопасности… – Пока заговариваю противнику зубы, он не стреляет. Пока он не стреляет, мы сближаемся, ибо отступать спиной вперед даже у жителя лесов получается медленнее, чем у меня шагать. – Получил удар отравленным кинжалом и чудом выжил.
– Тенденция, однако. – На плечах у меня повисла неприятная тяжесть, а к горлу прижалось лезвие. Подозрительно влажное. – А теперь медленно опускай свой меч. Со всем патрулем тебе все равно не справиться.
– Неудачный сегодня день, – вздохнул я, проделывая вышеуказанные действия и наблюдая, как из-за стволов, с верхних ветвей деревьев и даже из низкой травы, не способной вроде бы укрыть и мышь, появляются абсолютно незаметные до того высокие гибкие фигуры. – И неделя. Да, пожалуй, весь месяц также не задался. Никто не знает, как астрологи его называют?