Пожиратель Империй. Часть 1

— Хочу предложить контроль над Фортом тысячи висельников, свободный от подавляющего влияния Аргиронта.

— У тебя этого нет, — сморщив нос-картошку, фыркнул Пампонгомб. — А я не даю кредитов.

— Правда? А разве ты не знаешь, насколько выгодно бывает ростовщичество? — с парочкой волков нужно было быть максимально наглым и говорить всё в лоб. Тут стоило зайти немного издалека. — Сейчас ты дашь десять, завтра потребуешь пятнадцать, послезавтра — двадцать пять, потом сорок.

— Я знаю, как работает кредит, — я ему явно не нравился. — Проблема в том, что у нас в Форте тысячи висельников многие грешат невозвратом долгов по причине своей смерти. И ты, после визита к Аргиронту — первый в очереди в могилу. Так что тебе я бы даже килограмм руды в долг не дал.

— А тебя не смущает, что я всё ещё жив, даже после встречи с этим блохастым?

— Уверен, ненадолго.

— И сколько надо времени, чтобы ты убедился, что я — вполне надёжный заёмщик?

— Месяц, допустим.

— Через месяц ты мне будешь не нужен, и предложение от тебя безвозвратно уйдёт. Потом будешь кусать локти, но будет поздно. Когда власть в Форте разделят между собой Йирро и Вайла с Фейро, совершенно не заинтересованные в прессинге заключённых, к тебе перестанут приходить и предлагать драгоценную руду в обмен на крышевание. Как думаешь, как быстро ты останешься не у дел?

— Ты с тем же успехом можешь сдохнуть за этот месяц не меньше сотни раз.

— Ну так рискни, — развёл я руками, — хватит у тебя смелости поставить на то, что никому не известный новичок, отправленный в Форт по надуманному обвинению и за первую неделю успевший разучиться поддержкой Йирро, пережить встречу с Аргиронтом и заслужить уважение парочки сумасшедших волков действительно подохнет?

Он так сильно нахмурился, что его лицо будто бы всё стянулось к носу. Но в конце концов моя «угроза» всё-таки возымела эффект.

— Неделя. Через неделю приходи, если ещё сможешь, конечно. Обсудим твой… кредит.

— У меня есть встречное предложение. Две недели, при том что я обещаю, что ты не останешься не у дел. Но ты прямо сейчас отдашь мне вон того побитого пикси, — я указал в угол, где под присмотром горилл сидел, глядя на меня большими жёлтыми глазами Зеурлор.

— Зачем он тебе? — подозрительно прищурился Пампонгомб.

— Это — уже моё дело. Если хочешь узнать, придётся заплатить за информацию.

— Ублюдок пришёл ко мне два дня назад и признался, что кража из моего тайного хранилища, виновника которой я искал почти триста лет, прежде чем попал в Форт — его рук дело. Я планировал медленно пытать его, отрезая каждый день по кусочку, на протяжение долгих лет. Думаешь, лишняя неделя твоего испытательного срока будет стоить всех его страданий?

— Моё время чертовски дорогое, чтобы ты знал, — улыбнулся я. — К тому же хранилище ты уже так и так не увидишь, какая разница, кто его обчистил? Ну намял ты ему бока, ну покромсал чуток. Можешь считать, что он тебе по гроб жизни должен. Но я хочу его забрать с собой.

— И ты обещаешь, что в случае чего я получу свою долю, даже если не буду никак участвовать?

— Да.

На этот раз Пампонгомб молчал несколько минут. Переводил взгляд с меня на Зеурлора, видимо пытался понять, что нас может связывать, обдумывал предложенные мной условия. И, наконец:

— Идёт. Забирай его. Но если ты меня обманешь, я буду преследовать тебя до самой смерти.

— Твоей или моей? — не удержался я.

— Одного из нас, — не оценив шутку, отчеканил четвёртый Отец.

* * *

— А теперь я хочу получить ответы, — вернувшись с Зеурлором в его гнёздышко, и дождавшись, когда избитый и обессиленный высший пикси уляжется на свою каменную кровать, я уселся на лавку на против и начал допрос.

— На какие вопросы? — слабым голосом поинтересовался он.

— Не юли, — вздохнул я. — Раз уж ты оказался способен предсказать моё появление, значит можешь понять, что меня интересует.

— Почему я сдался Пампонгомбу?

— Для начала.

— Я знал, что он никогда не прекращал искать того, кто его обворовал. И знал, что через плюс-минус через пару лет ему на меня донесут. Так что решил, что, раз уж всё равно он узнает, то лучше я отправлюсь к нему сам.

— Чтобы я появился и тебя вытащил, и у Пампонгомба больше не осталось к тебе претензий?

— Да.

— Надеюсь, ты теперь понимаешь, что ты передо мной в огромном долгу?

— Конечно. Я расскажу тебе всё, что ты хочешь знать о сокровищнице Семургдалиона. Однако хочу предупредить заранее. Ты туда не попадёшь. С нынешней силой — не попадёшь.

— Ожидаемо, — вздохнул я.

Раз уж Катрион ждал, что я стану Руйгу и только потом возьмусь за его задания, и раз уж у него самого так и не получилось добыть необходимые предметы, для того, чтобы преуспеть, мне нужен был совершенно иной уровень силы.

— Не торопись с этим. Поторопишься — погибнешь зазря. Продолжай двигаться вперёд по пути, что ты выбрал.

Я наклонился вперёд, пристально глядя в глаза Зеурлора. Эти его слова о пути определённо не были совпадением, почему-то я это знал.

— Кто ты чёрт побери такой?

— Ты знаешь, как умирают Руйгу? — вместо ответа спросил высший пикси.

— Знаю, что один Руйгу может захватить мир другого, если его убьёт.

— Да, это правда. Война между Руйгу сильно отличается от войн между людьми или Майигу, но итог тот же. Победитель получает всё, чем владел проигравший. Но я говорю не о последствиях. Я имею в виду, что происходит с самим Руйгу?

— Смерть? Смерть — это смерть, даже для богов, разве нет?

— Руйгу становится Законом своего мира, сливает свою мировую ауру с реальностью. Думаешь, такое существо может просто умереть?

— Ты же сам спросил про смерть! Прекращай эту игру в загадки!

— Извини, — безэмоционально вздохнул Зеурлор. — Я хотел, чтобы ты задумался об этом повнимательнее. Руйгу — это Закон мира. Когда умирает Закон, умирает и мир. Когда Руйгу захватывает чужой мир и убивает его владельца, он может заменить его Закон на свой. Изначальный хозяин в таком случае лишается статуса Руйгу, и только тогда может по-настоящему умереть. И мир остаётся цел уже с новым хозяином. Но в таком случае умирает уже не Руйгу. Как тогда может умереть Руйгу?

— Майигу бессмертны, а Руйгу и подавно. Да и убить Руйгу может только другой Руйгу. Как можно?.. — я замер на полуслове. — Да ладно. Боги тоже сводят счёты с жизнью?

— Очень редко, но бывает, — кивнул Зеурлор. — Однако, так как в случае такой смерти Руйгу остаётся Законом своего мира, происходят две вещи. Первая: мир разрушается, разбивается на мириады осколков, и хотя продолжает жить, эта жизнь в корне отличается от того, что к чему привыкли ты или я. И вторая: Руйгу постигает та же участь. Он перестаёт существовать, а его тело, душа и Закон дробятся на крошечные частички, разлетающиеся по мирозданию.