Пожизненный срок
Шрифт:
«Я должна радоваться, что Томас заботится о детях. Это, конечно, чудовищно — подозревать меня в поджоге собственного дома, но разве я могу его в этом винить? В конце концов, все так думают. Но за детьми он ухаживает…»
Компьютер громко пискнул, и Анника уставилась на экран.
Один результат.
Номер 2/17, Любакка, приход Тюсслинге, в лене Эребро.
«Что?»
Компания Ивонны Нордин владеет недвижимостью к северу от Эребро?
У Анники участился пульс.
Собственность была куплена ровно год назад — 2 декабря.
«Что бы это значило?»
Любакка, 2/17 — это не обычный адрес,
Как найти, где конкретно находится этот дом 2/17 в Любакке?
Анника зашла на сайт ленного совета Эребро, чтобы посмотреть, нет ли там карты лена, и — о, чудо невиданное! — оказалось, что все объекты недвижимости можно было посмотреть на спутниковой карте.
«Как же я люблю Интернет! С ним все становится таким простым и легким!»
В поле поиска Анника выбрала вид участка, справа замигала карта, а затем появилось изображение с низким разрешением. На снимке был виден участок леса.
Судя по надписи, владение 2/17 находилось в центре снимка, и Анника приблизила изображение.
Сделав два щелчка мышкой, она убедилась, что владение 2/17 было маленьким домиком с примыкавшим к нему сеновалом, стоявшим среди густого леса. Потом Анника включила обычную топографическую карту, чтобы разобраться с дорогами и окрестными селениями. Так как принтера не было, она набросала схему в блокноте от руки. Потом уменьшила масштаб и увидела, что дом находится на северо-западе от Эребро, на дороге, ведущей в лесной массив через Гарпхюттан.
«Зачем ты купила этот сарай год назад, Ивонна? Это было нужно для исполнения плана?»
Анника вернулась на сайт ленного совета Эребро и поискала информацию о приходе Тюсслинге и о местности под названием Любакка. Она выяснила, что это небольшой национальный парк и остатки каких-то земляных сооружений, известные под названием Любаккские ямы. Рядом находится болото Энгамоссен, заросшее чахлыми соснами, как было сказано в описании. Болото обрамлено сказочным реликтовым лесом…
Анника вышла из описания природных красот и вошла в телефонную директорию, но не нашла номера телефона владения 2/17. Тогда Анника сходила в прихожую, взяла телефон и попыталась дозвониться до телефонной справочной, но та уже не работала.
Поколебавшись, Анника набрала телефон Нины Хофман и спросила, не получила ли она фотографии.
— У меня не было времени, — ответила инспектор полиции Хофман.
— Это становится интересным. Мне хотелось бы знать, узнает ли Юлия кого-то из них. Я проверяю…
— Прости, что перебиваю, но я в машине. Мы можем встретиться у главного полицейского управления завтра рано утром, ну, например, в восемь часов?
Анника услышала в трубке треск полицейской рации.
— Конечно, — ответила она.
Они попрощались, и Анника закрыла все окна.
Взгляд ее задержался на иконке Outlook Express.
«Я прочитал служебную записку Томаса, и мне надо немедленно с ним связаться, ты можешь отправить ему сообщение?»
«Зачем? Какая может быть срочность?»
Она включила электронную почту, выбрала «отправленные сообщения» и просмотрела список получателей. Последнее было отправлено по адресу sohpia.grenborg@ sdcc.se в совете шведских ленов и коммун и было озаглавлено «Скучаю по тебе, дорогая».
Анника сглотнула и продолжила поиск.
То,
что нужно, она обнаружила в самом низу экрана.jimmy.halenius@justice.ministry.se. Письмо было озаглавлено: «Служебная записка».
Она открыла почту и не моргнув глазом открыла приложение. От прочитанного ее начала бить дрожь.
Томас докладывал статс-секретарю, что полученные им рабочие директивы не могут быть исполнены. Это попросту невозможно.
Если отменить пожизненный срок, то расходы на систему исполнения наказаний возрастут в такой степени, что придется пересматривать государственный бюджет.
«Господи, это же динамит!»
Затем следовал тщательный анализ последствий ограниченных сроков заключения для бюджета криминальной юстиции. Рассуждения сводились к тому, что замена пожизненного заключения ограниченными тюремными сроками приведет к их увеличению, что повлечет за собой рост расходов на двадцать пять процентов в течение трех лет.
Анника оставила включенным компьютер и вышла в большую комнату. Задрав голову, она посмотрела на потолок. Ей показалось, что она находится в церкви.
«Пентхаус! До какой же претенциозности может дойти человек?!»
Она посмотрела на часы. Любители оперы скоро вернутся домой. Анника беспокойно походила по студии, пугаясь эха собственных шагов, обошла обеденный стол, стилизованные кресла и вернулась в комнату с телевизором. Через несколько минут должны начаться ночные новости. Анника, к собственному удивлению, справилась с пультом и включила нужный канал, как раз когда начались новости.
Ведущей темой был пожизненный срок Юлии Линдхольм. Ведущая, молодая женщина, вещая загробным голосом, умудрилась в коротком вступлении назвать Юлию «двойной убийцей и убийцей полицейского».
Первой показали прокурора Ангелу Нильссон. Она появилась перед камерами с прямой, как палка, спиной и раскачиваясь, как в худших старых фильмах. Она объявила, что приговор был и ожидаемым и справедливым. Вид у прокурора был одновременно и довольный и суровый.
«Суд целиком и полностью согласился с моим мнением, — сказала она. — Так что я думаю, приговор можно считать обоснованным».
«Было бы странно, если бы она сказала что-то другое».
Здание суда на улице Флеминга гудело как растревоженный улей. Репортеры, наступая друг другу на ноги и толкаясь, стремились протиснуться к Ангеле Нильссон. Ей даже пришлось прикрыть глаза от ослепительного света софитов, чтобы найти дорогу.
«Нет слов, чтобы описать жестокость и цинизм, проявленные Юлией Линдхольм в отношении семей жертв», — сказала Нильссон, исчезая за дверью служебного выхода.
«Каких семей? У нее осталась только одна семья — родители, ну и, может быть, Нина».
Потом на экране появился адвокат, молодой Матс Леннстрём. Волосы обильно напомажены, на лбу — крупные капли пота. Он так сильно наклонился вперед, что уткнулся носом в камеру, оставив на объективе жирный след.
«Было совершенно очевидно, что суд склонится именно к такому вердикту, учитывая, что мою подзащитную держали под стражей все время следствия и суда, — сказал он, блестя глазами. — Но я не согласен с вынесенным приговором. В частности, мне непонятна позиция суда в отношении мальчика, э-э, Александра. Проблема заключается в том, что мы до сих пор не знаем, как его убили».