Позволь мне остаться

Еще не до конца проснувшись, чувствую напряжение во всем теле. Едва уловимый аромат проникает в меня вместе с воздухом, а упругая попка прижимается к паху, генерируя самые откровенные фантазии.

Вау… Вот это запрещенный прием.

Открываю глаза и медленно осмысливаю происходящее. Каким-то образом за ночь я оказался в опасной близости к своему искушению. Обнимаю девочку за талию, а она жмется ко мне, как испуганный котенок. Вот же засада.

Нервно сглатываю и стараюсь не шевелиться. Но кровь все равно приливает в пах, член болезненно пульсирует, упрашивая дать ему свободу. А девчонка так сладко пахнет. Чистотой и свежестью.

«Да пиздец! Я как озабоченный подросток!» – улыбаюсь и осторожно поднимаюсь с кровати, чтобы не разбудить Лию и ухожу в душ.

Прохладные струи беспощадно лупят по коже, но тело не желает расслабляться, а член стоит колом. Требует награду за мучения. Может, Гуле позвонить? Пересечемся вечером, проведем время.

Ага, а Лия будет ждать в соседней комнате, пока ты натрахаешься.

В чем, собственно, проблема?

В том, что я не трахаться я хочу, а Лию. Пиздец!

Нельзя о ней думать. И присваивать тоже нельзя! Это не моя девочка и никогда ей не будет.

Но перед глазами она обнаженная и такая сексуальная. Моя ладонь инстинктивно обхватывает ствол и проводит вверх-вниз. Несколько фрикций, и я с глухим рыком кончаю. Прикрываю глаза и упираюсь лбом в стену. Как пацан, блядь! Дожил почти до сорока лет, чтобы дрочить в ванной.

Шумно выдыхаю и включаю воду теплее. Ну вот, хоть мозг прояснился. Смываю с себя следы «преступления» и выключаю воду. Вытираюсь, повязываю полотенце на бедра и выхожу из ванной.

Картина маслом. Лия забилась к стене, а Хард пытается ее достать. Тянет морду, но лапы на кровать поставить не решается. Больше похож на тюленя, чем на собаку. Вот же засранец.

– Хард, твою мать! – рявкаю я, он мгновенно бросает все и бежит ко мне. – Ты же видишь, девочка тебя боится, – отчитываю строго.

Он нетерпеливо скулит, а я глажу по короткой шерсти. Сгребаю за шкирку и чуть приподнимаю.

– Нельзя, – указываю на Лию. Он уши прижимает и смотрит так виновато. – Давай на место. Я скоро спущусь

Плетется к двери и оглядывается в надежде, что я передумаю.

– Быстро! – срывается с места, словно получил ускорение. Только и слышно топот лап по лестнице.

Лия смотрит на меня огромными глазами и едва не плачет. Меня сносит от ее беззащитности. Какая трепетная и нежная девочка. Только ошейник портит всю красоту.

– Испугалась? – Голос предательски проседает. Лия робко кивает. – Иди сюда.

Нерешительно подходит. На ней моя футболка висит, как балахон, но совершенно не скрывает изящные женские изгибы. Убираю волосы ей за уши и за подбородок поднимаю голову, чтобы смотрела мне в глаза.

– В этом доме не бывает посторонних. Только близкие мне люди, – стараюсь говорить тихо и спокойно. – И так уж вышло, что сейчас ты входишь в их число. – Взгляд рефлекторно спускается к ее губам.

Лия словно специально облизывает их, приглашая меня, но я не сдаюсь. Выпускаю ее из своих рук и отхожу на безопасное расстояние.

– Хард выглядит сурово, но никогда тебя не обидит. Он молодой и дурной еще, энергия через край. Играть хочет. А еще ревнует. Но, повторю, не обидит.

Лия хлопает своими длинными пушистыми ресницами и от волнения снова кусает губки.

– Я понимаю, тебе сложно, но постарайся дать ему шанс, ладно? – нервно сглатываю, ощущая, как внутри поднимается волна жара. – Ты не можешь говорить, но он, в отличие от меня, прекрасно понимает жесты. Я научу тебя. Пойдем с нами гулять?

Она в страхе распахивает глаза.

– Во дворе тихо и спокойно. И совсем никого нет. Мы одни на несколько километров. Веришь мне? – протягиваю руку.

Лия кивает и с готовностью вкладывает свою ладошку.

– Ну и отлично. – Поддавшись порыву нежно глажу прохладные пальчики. – Приводи себя в порядок и спускайся на кухню. Позавтракаем и выйдем из дома.

Одеваюсь и оставляю девочку в растерянности одну. Пока спускаюсь по лестнице, листаю ленту в телефоне. Пропущенный от Гульнары. Что за дура? Не собираюсь перезванивать. Стираю. Я же тысячу раз говорил, что мне не надо звонить. Когда понадобится, сам наберу.

Хард прибегает с мячом в зубах. Готов к прогулке.

– Подожди, дружище, девочку надо покормить. – Пес кидает мяч на пол и поворачивает голову набок. – Она смотри какая худенькая. Не то что ты, здоровяк, – треплю его по бокам, а он радостно виляет обрубком хвоста.

Открываю холодильник и застываю в нерешительности. И чем таких нежных фиалок обычно кормят?

Глава 9

Лия

Бесшумно, босиком спускаюсь на первый этаж, украдкой улыбаясь тому, как меня уложили на кровать и даже укрыли одеялом. Его тепло до сих пор окутывает меня мягким облаком, а прохлада ступеней мурашками разбегается по ногам.

Такая тишина кругом. Замираю на середине лестницы и смотрю в огромное окно, упирающееся одним краем в пол, другим в потолок. А за идеально прозрачным стеклом умиротворение, проникающее в душу по капле вместо горького лекарства. Время будто встало на паузу, чтобы я могла сделать вдох и найти в себе силы для принятия каких-то решений.

Высокие деревья подпирают макушками хмурое весеннее небо средней полосы. То ли снег пойдет, то ли все же выглянет солнце, пока неясно. Мне все равно, если честно. Солнце ассоциируется с домом Хозяина. Там его много, даже зимой, но оно давно не приносит радости. Только глупо ненавидеть солнце за то, что человек, к которому я попала, мразь. Поэтому пока держу нейтралитет, договариваясь со своим разумом даже о таких мелочах, как восприятие погоды.

Пальцы скользят по металлу перил. Спускаясь еще на несколько ступеней, замечаю больше деталей в доме подполковника. Дерево, стекло, камень. Сдержанные тона. В доме воздуха не меньше, чем на улице. Дышится полной грудью, если бы я так умела, но каждый мой вдох – это примерно половина от нормального. Перманентный страх камнем лежит на груди, и поднимать его с каждым разом все сложнее. Но я борюсь, иначе он проломит мне ребра и превратит легкие в месиво. А я должна жить. Должна…

Еще пара ступеней вниз. Вздрагиваю от лая, эхом долетевшего до меня из того самого коридорчика, по которому мы ходили на кухню.

«Эта собака тебя не тронет, Лия», – завожу мысленный диалог с собой.

«А если Мирон отвернется и она кинется?»

«Тогда он уже сделал бы это, пока ты спала».

Что делать дальше?

Словно споткнувшись на этом вопросе, останавливаюсь посреди просторной гостиной с погашенным камином.

Он будет спрашивать. Обязательно будет. Что можно ему сказать, чтобы никому не навредить? А если он тоже опасен, а сейчас просто умело играет, чтобы притупить мою бдительность? Я же кукла. Мы предназначены для мужских игр, утоления потребностей и желаний.