Позволь мне решить

Большой Питон не собирался ждать, пока напуганная и вздрагивающая девушка поведает детали нападения. Судьба насильника уже была решена.

– Не плачь, моя радость… я здесь, мы дома, никто больше… никогда… Теперь я всегда буду рядом…

Феодор всегда находил нужные слова. Помнится, и Таира, запуганная, болезненная, измученная извращенцем Андоимом, успокаивалась в его объятиях. Даже уходила счастливая, словно черпая в тайном возлюбленном невыразимую поддержку, позволявшую продержаться ещё день в ожидании нового свидания.

Зарина всхлипнула в его объятиях, и Феодор мигом пришёл в себя: оказывается, успел вновь мысленно вернуться к почившей королеве. Что за напасть! Вот она – живая, тёплая, трепещущая девушка, которая доверилась ему не потому, что он оказался Большим Питоном, и не потому, что побоялась отказать столь важному лицу. Фео знал, что Зарина полюбила его искренне, не ожидая ничего взамен, доверила ему своё целомудрие и всю жизнь – воспитавшие её родственники уже успели отказаться от «гулящей девки», когда до них дошли слухи про её связь с местным бандитом. Она отдала ему всю себя, без остатка, без оглядки на прошлое и без страха перед будущим – и при мысли об этом Феодора захлестнула волна нежности.

– Люблю тебя, - шепнул он вдруг, неожиданно даже для себя. – Люблю!..

Зарина вскинула заплаканное лицо, вгляделась в горящие карие глаза – и прижалась к нему ещё крепче, утихая окончательно. Ужас, боль, отвращение, затем невероятное облегчение, жар объятий любимого – всё это лишило её сил окончательно. Спустя несколько минут Фео услышал ровное, успокоенное дыхание, и осторожно отстранился. Зарина уснула, положив голову ему на плечо, и некоторое время он не решался пошевелиться. Затем осторожно высвободил руку, укладывая белокурую головку на подушку, и укрыл девушку одеялом. Из комнаты Питон выскользнул почти неслышно и беззвучно притворил за собой дверь. Затем резко повернулся к ожидавшим его подручным.

– Где?

Ренольд молча кивнул на входную дверь. Там с мешком на голове, связанный по рукам и ногам, валялся бесчувственный насильник. Феодор нахмурился, диким усилием прогоняя желание тотчас всучить в него кинжал и распороть брюхо – снизу доверху.

В первые минуты, когда рыдающая Зарина бессвязно лопотала что-то о невидимке и колдовстве, Фео не слишком прислушивался – девушка пережила шок, всякое могло померещиться – но отчего-то вспомнил сейчас. А впрочем, почему бы и нет…

– Кол в сердце, голову отрубить, закопать за городом, да поглубже.

У Ренольда с Топором совершенно одинаково вытянулись лица и расширились глаза.

– А освящённой водицей не побрызгать? – хрюкнул Топор.

– Валяйте, - серьёзно ответил Большой Питон.

– Дык… люди засмеют…

– Засмеют, если прознают, как ты тогда на кладбище-то визжал, - едко заметил Феодор. – В других случаях побоятся. Кто ж захочет тебя врагом иметь…

Ренольд опустил голову, пряча усмешку: молодой главарь умел говорить с людьми, используя угрозы, уговоры и лесть мастерски и по назначению, а порой – вот как сейчас – и всё вместе.

– Сделаем.

Феодор отвернулся, махнул рукой:

– Обставьте как случайное дело, - велел он. – Нехорошо, если всплывёт её имя. Ступайте! Я с Зариной останусь. Нельзя ей сейчас одной…

Ренольд помедлил секунду, затем кивнул и молча взялся за связанного колдуна. Вдвоём с Топором они вытащили его наружу, и спустя несколько минут раздался цокот копыт отъезжавших лошадей: телохранители отбыли вместе с жертвой. Феодор не обманывался: Ренольд ни за что не оставил бы Питона одного. Наверняка пригонит сюда для охраны парочку амбалов – да и сам не задержится, оставит выродка на откуп Топору и его ребятам, и вернётся обратно.

При мысли о насильнике Феодора передёрнуло. Мразь получит по заслугам! И ведь до чего же мерзкая у него рожа! Кто его разберёт, может, права Зарина, колдун попался. А хоть бы и так!

Большой Питон не был суеверен. Колдун или нет, а ответ нужно держать. Порой – последний. Что ж, это дело случая, в Галагате такое частенько происходит…

Надо бы упросить сестрёнку Фло приехать вместе со своим семейством в Галагат, чтобы отвлечь Зарину от ужасающих воспоминаний: в отличие от сурового экс-короля Ореста, сестрица оказалась весьма лояльна к его возлюбленной и с удовольствием проводила с ней время. А если в этом доме раздастся громкий смех близнецов, это уж точно развеселит его Зарину. Да, это правильная мысль…

…Так, незаметно и бесследно, закончил свои дни молодой маг по имени Этьен.

Глава 10. Обжигающий лёд

Возвращению королевы с дочерьми оказались безмерно рады все. Прежде всего сам монарх, заскучавший без общества супруги и лично выехавший навстречу «своим девочкам» вместе с охраной. Оживился и галагатский двор; личность её величества вызывала хоть и неоднозначные, но всегда бурные обсуждения среди знати – разумеется, в отсутствие августейшей особы и её верной камеристки, маркизы Доминики. Встрепенулась вся столица, как только стало известно, что королева Марион возвращается не одна, а с императрицей Наалой – таким образом, эскорт двух правительниц и трёх принцесс ожидался внушительный. Горожане возбуждённо и деловито готовились к встрече: торговцы перебирали товар, ожидая наплыва покупателей, местные зеваки выбирали лучшие места для обзора, молодые уже планировали вечер гуляний и обсуждали будущие наряды.

Обрадовались, наконец, в загородном поместье: Велегор заметно приободрился от известий – впервые за долгое время – и Януш вздохнул с облегчением, глядя, как улыбается сын. Лекарь и сам мечтал о встрече с Марион, но прекрасно понимал, что во дворце в первые несколько дней после возвращения будет не до них. Они с Велегором пропустили даже торжественный приезд августейших особ: Януш плохо себя чувствовал, сын на поездке в Галагат не настаивал, утверждая, что в такой толпе отцу непременно станет ещё хуже, а их всё равно не разглядят среди народу ни принцесса Кассандра, ни королева Марион. Лекарь от такого простодушного замечания даже покраснел, но признал правоту сына и приготовился ждать обещанного приглашения во дворец. Каково же было удивление обоих, когда их позвали на следующий же день после знаменательного возвращения.

– Ишь, соскучилась, - хмыкнул Велизар, – черноволосая твоя! И это при живом-то супруге! Который и король, и воин, и просто симпатичный мужчина… А мыслишки всё о худосочном лекаре без гроша в кармане, да ещё с таким довеском в качестве отпрыска… вот и пойми после этого женщин! – хохотнул бывший охотник.

Януш, к своему удивлению, разозлился.

– Про черноволосую откуда знаешь? – отрывисто спросил он. – Велегор разболтал?

Оборотень фыркнул.

– Увы, этот парень на описания скуп. Так, обмолвился ненароком, что папеньке королева нравится, а уж про цвет волос твоей зазнобы я и раньше знал. Дину-то помнишь? Сильно тосковала вампирша, вот и обронила в сердцах, что всю жизнь тебе исковеркала фурия черноволосая. Я запомнил…

– А теперь забудь, - жёстко велел лекарь. – Во-первых, она не моя. Во-вторых, нет у неё никаких мыслишек. Даже в шутку не смей унижать её такими предположениями! В-третьих, ни слова о Велегоре в подобном тоне – иначе я ему передам твои слова, а дальше выживай как умеешь. И в-четвёртых, это моя жизнь, я её себе и исковеркал. Марион здесь ни при чём. Скорее, это я осквернил её образ…

Велизар тихо присвистнул.

– Эге… - только и сказал он, - да ты всё ещё любишь её, господин Януш.