Позволь мне верить в чудеса

Контейнер за контейнером Аня достала два супа, мясо и рыбу, гарниры и даже, кажется, десерт.

Высоцкий занимался своими делами, будто не обращая на происходящее внимания. Но это было обманчивым впечатлением, потому что ровно в тот же момент, как Аня закончила, захлопнул крышку ноутбука, чтобы отодвинуть его.

— Нужно в тарелки переложить, наверное…

Аня произнесла несмело, глядя на их будущий ужин.

— Если хочешь. Я могу и так. Не принципиально.

Мужчина же отреагировал неожиданно. Во всяком случае, для Ани. Настолько, что она вскинула взгляд, задержалась на лице Высоцкого, чуть хмурясь.

— Что?

Он, конечно, это заметил.

— Мне казалось, вам принципиально. Вы любите, чтобы… Красиво.

Аня ответила на вопрос, продолжая испытывать неловкость. Агрессии в ответ на свое замечание не ждала, но готовилась к тому, что щелчок по носу получить может.

Вот только этого не произошло. Губы Высоцкого дрогнули в улыбке, потом он потянул к себе один из контейнеров с супом.

— Я просто хочу есть. Как и ты. Приступай.

И подавая пример, действительно стал есть.

Делал это молча и аккуратно.

Аня, каким-то чудом поборовшая стеснительность, устроилась на противоположной стороне стола, тоже открыла один из контейнеров, обнаружила внутри куриный бульон с лапшой. Очень ароматный и на вкус… Почти как бабушкин. Ела неспешно, то и дело бросая, как ей казалось, незаметные взгляды на мужчину. Думала ли, что стоит завести разговор? Вряд ли. Ждала ли, что это сделает он? Немного. И ждала, и боялась.

Но Высоцкий не спешил. Справился с супом, потянул к себе контейнеры с мясом и гарниром. Сменил ложку на вилку…

— Это все твое.

— Это много. Я не съем…

— Значит, поковыряешь.

Аня с сожалением оглядела оставшуюся еду, понимая, что и бульона-то ей многовато… Но Высоцкий четко дал понять — есть придется. И опять промелькнула мысль, что это похоже на заботу. И опять захотелось отвесить себе оплеуху, потому что не может быть она.

Когда Корней поужинал, а Аня действительно перешла из состояния «есть» в состояние «ковыряться в тарелке», постепенно погружаясь в собственные мысли, стараясь скрасить царящую тишину, лежавший на столе телефон Высоцкого завибрировал, оповещая о входящем.

Аня успела вздохнуть облегченно, надеясь, что Корней возьмет трубку, а потом отойдет — может, в гостиную, может, в спальню, чтобы поговорить там. Но вздохнула рано, потому что Высоцкий сделал не так — скинул… И никуда не ушел.

— Как сборы? — зато задал вопрос. Очевидно, обращаясь к ней.

— Хорошо, спасибо. Не волнуйтесь, я успею в срок, — Аня ответила, не сочась энтузиазмом, глядя не на собеседника, а на кусочек чизкейка, который был очень вкусным, но в переполненный желудок при всем желании уже не поместился бы.

— Я не волнуюсь. И не сомневаюсь, что успеешь в срок. Вопрос в том, не нужна ли помощь.

— Пока нет, спасибо. Я собираю личные вещи. А помощь нужна будет, чтобы вывезти мебель… Чуть позже. Я у бабушки спрошу еще, что мы… Что забираем, а что выбрасываем. Но не сейчас. Сейчас ей… Нервничать нельзя…

Аня ответила немного сбивчиво, глянула на Высоцкого краем глаза, уловила кивок. Следом снова минутная тишина… И новый сброшенный звонок.

— Ты завтра в больницу?

— Да. Опять на десять.

— Я не смогу завезти.

— Это не нужно, спасибо. Вы и так… Спасибо вам. Я доберусь сама.

— А потом?

— Опять поеду в дом.

— А пары? — Высоцкий задавал вопросы без перерывов на раздумья. Сразу после ответов на прошлые. При этом смотрел на девушку довольно внимательно, неосознанно (а может и нет) смущая.

В конце концов, Аня смирилась с тем, что пусть крайне вкусный, но откровенно лишний заказанный для нее десерт она не осилит, положила вилку, немного отодвинула контейнер.

— Вы обещали, что не будете проверять мой дневник… — сказала не колко, просто усталым голосом. Как бы прося не мучать. Вот только Высоцкому до ее просьб, кажется, дела нет.

— Не буду. Но мы договорились с твоей бабушкой, что, живя у меня, ты будешь посещать университет.

— Я буду. Просто немного позже. Сначала нужно с домом разобраться…

Несколько секунд Аня думала, что ее ответ «засчитан», но ошибалась.

— Это параллельные процессы, Аня. Тем более, ты хотела стажироваться в ССК. Если планируешь делать так же — ставить в приоритет стажировку, забив на учебу, я не буду тебя рекомендовать.

Высоцкий сказал спокойно, но содержание почему-то больно кольнуло. Настолько, что Аня глянула на мужчину, снова немного хмурясь. Хотелось бросить в ответ что-то похожее: «ну и фиг с вашей стажировкой», но она сдержалась. Во-первых, его по-прежнему не стоило бы злить. Во-вторых, в чем-то он прав. Взрослая жизнь не предполагает возможности поставить что-то на паузу — будь то работа, учеба, семья, даже если в одной из этих сфер тебя настиг полный провал.

— Хорошо.

— Что именно?

— Я вас услышала. И постараюсь прислушаться.

— Постарайся.

Получив ответ, Аня почувствовала, что снова кольнуло — теперь злостью. Это ведь талант — отвечать, оставляя последнее слово за собой, а собеседника — с носом.

— Спасибо за ужин. Было очень вкусно.

— По твоим тарелкам не скажешь, но будем считать, что я поверил.

Это, наверное, была шутка, но Аня категорически не умела их воспринимать в исполнении Высоцкого. Поэтому снова испытала стыд. Даже в этом она для него — сплошное разочарование.

— Вы не против, если я пойду… Спать? Очень устала сегодня…

Особенно в последние полтора часа, которые пришлось провести с ним.

Аня посмотрела на Высоцкого, надеясь, что искренность читается в ее взгляде. Когда он кивнул — практически окрылилась, но рановато.

— Еще пять минут — и пойдешь. Я говорил, что мы вечером обсудим правила сосуществования на моей территории.

Аня кивнула, смиряясь с судьбой и очень надеясь, что сможет запомнить те самые правила с первого раза.