Прах Лангарда

Изумрудные глаза уже затуманились от кровопотери, оба лёгких харгранки были пробиты, и она медленно проигрывала битву за каждый следующий короткий вздох. Любимая подруга на глазах угасала. Бессильный крик сотряс только начавшие заживать рёбра, Лана сжала хрупкие плечи, яростно, до боли, желая отдать часть своей жизненной силы.

Но чуда не случилось. Ульма прикрыла глаза, вспоминая все те яркие и бесценные радости, что подарила ей Лана. Ей было безумно жалко их терять, вновь погружаясь в безразличное ничто, ставшее её вечностью. Вне времени, вне пространства, без ориентиров ей было не найти дорогу назад в этот цикл. Судорожно сделав последний вдох, она вырвала себя и Лану в реальность. И вспыхнула, рассыпавшись на сотни затухающих огней. Вместе с ней в ничто возвратилась и большая часть снаряжения Ланы, оставив рыдающую навзрыд девушку совершенно обнажённой.

Айр мгновенно всё осознал и взревел от ненависти. Сейчас было не до утешений, бой ещё продолжался. Многочисленные твари из кошмаров медленно окружали троих охотников и яростно, как берсерк, воющего старца, крушившего их взмахами секиры, как косарь — спелую рожь. Выхватив из своей сумки длинный плащ, рыцарь накинул его на Лану и побежал к сражающимся, перепрыгнув через остатки разбитого рояля, что превратились за спиной воина в прах.

Чувствуя обжигающий жар во всём теле, расходящийся от сердца, Лана проклинала своё промедление. Из-за него та, кого она желала защитить всем сердцем, сама спасла её и теперь оказалась недосягаемо далеко. Решительно сбросив плащ, дающий ощущение защищённости, Лана медленно поднялась на ноги во весь рост. Сердце уже затухало, но в нём всё ещё пылали остатки силы, как и в крыльях. Она взмыла вверх, чтобы мгновение спустя фиолетовым огненным шаром обрушиться на омерзительных порождений, разрывая их на части ударами хвоста.

Боль и ненависть переполняли сердце, она сорвалась, заходясь в неистовом, похожем на карканье смехе. Голыми руками серебряная фурия рвала омерзительных аберраций на части, потоки ветра, поднятые её крыльями, разбрасывали их останки по всей округе. А затем всё кончилось. Мгновенно и без предупреждения, все твари пропали, а позади Лана ощутила безразличное, обрекающее давление.

Повернувшись всем телом, она взглянула в отсветы далёких звёзд, скрытых в бездонной тьме на месте лица Спящего. Трещины в стенах медленно сходились, запечатывая кошмар от одного его присутствия. Судорожно вздохнув, пытаясь унять страх, девушка всё же решила сначала уточнить:

— Фарланг… Ты создал «это» из Майне? Твоих рук дело?

Пребывающий за пределами человечности эндорим на миг дрогнул от яростных отсветов пламени взгляда. В этих глазах почти пробудилась ненависть, истинная, обрекающая. Что будет, если два аспекта небытия сойдутся в одно? Мгновенные размышления воплощения Информации были прерваны немым, безмолвным предупреждением, пришедшим откуда-то свыше, за пределами времени, где пребывала его настоящая суть.

Он видел застывший, почти безграничный кристаллический океан на границе полой звезды, поглотившей всё сущее. Искателей, следующих за Долгом и Волей, вопреки времени и законам, по правилу Разрушителя. И её, ту, кто однажды бросит вызов самой Пустоте, чтобы достичь Безымянной. Забытой, вычеркнутой из сути мира, уже даже сейчас, в настоящем. Но правила были нарушены рождением новой концепции — Чуда. Разрушительницы основ во имя спасения и искупления. Воплощения самого первичного хаоса, противоположного его порядку.

Мгновенно всё осознав, Логос отстранился. Невозможная, немыслимая, нелепая надежда зажглась тысячами огней. И он снизошёл до ответа, чтобы избежать агрессии со стороны этой пары: голой, залитой кровью девицы и нависающего позади железного исполина. Сейчас они были слишком слабы и не представляли угрозы. Но были очень важны в дальнейших планах хранителя Знаний.

Айр и Лана узрели ровные ряды рыцарей, пламя, пожирающее крепость Красной Лиры, и воплощение Астера с мечом Байрна Грейсера в груди. В момент, когда первый аватар разлетелся на части, а воля Повелителя дрогнула, из казематов Лангарда с безумным воем освободилась стенающая женщина. Собственными силами вырвав свою душу у демона, она вернулась во тьму, следуя последним обрывкам желаний и мыслей. Оберегать и защищать.

Лана отступила на шаг, уткнулась спиной в холодный металл, обернулась и увидела Айра. Мужчина флегматично вновь её завернул в плащ, словно перед ними не нависло ужасающее присутствие спящего бога. Затем пригладил слипшиеся от крови волосы и перевёл застывший изумрудный взгляд на лик космической пустоты.

— Благодарю за исчерпывающий ответ, — холодно бросил он, словно раздражающему собеседнику на званном приёме. — Надеюсь, вы не испытываете к нам претензий за то, что мы оборвали её мучения?

— Ты сам мог это сделать! — прорычала сребровласка Логосу, едва не срываясь на крик. — Такой могучий. Всезнающий. Мудрый. Почему ты не спас одну-единственную женщину, что сражалась за других? Даже после собственной смерти! Всегда!

— Лана. Прекрати. Пойдём, — осторожно бросил Айр, настороженно всматриваясь в движения плавающей над базальтом тени. Лотаринг пока не ощущал агрессии, но всерьёз опасался, что их обоих размажут раньше, чем он успеет её защитить.

— Прекратить? Хорошо, никаких истерик, обещаю, — усилием воли взяв себя в руки, ответила девушка, перестав дрожать в его руках. — Но я кое-что скажу тебе на прощание, Логос. Если есть зло, то должно быть и добро, верно? То, что защитит слабых от сильных. Но что делать людям, если нет и его?

Сребровласка вскинула голову вверх и вгляделась в тьму над сводами подземелья, откуда она чувствовала внимательный, лишённый личности взгляд Нездешнего, а затем холодно прошептала, сливаясь с Ланнардом:

— Остаётся только создать это «добро». Так, как можем, как умеем. Что посеешь, то и пожнёшь, понимаешь, а, древний бог?

На миг ей показалось, что она ощутила в Логосе что-то похожее на сожаление. Не обычное и понятное человеческое чувство, а сродни досаде на допущенную в расчётах ошибку. А затем его тело обернулось в плащ пустоты и истаяло в мраке.

Когда Спящий исчез, Лана устало уселась на вывороченный камень. Последняя вспышка гнева выжгла её без остатка. Айр присел позади, чтобы она могла опереться о его широкую грудь, и обнял руками, словно желая защитить от всего мира.

— Вернёмся в деревню. Тебе надо отдохнуть, — тихо сказал он подруге, плотнее запахивая на ней плащ.

Трое охотников и Зуб смотрели на них со смесью ужаса и восхищения. После этой битвы о странниках пойдут байки и пересуды. Только Лане было плевать. Надо было закончить дело. Она решительно ответила сотнику:

— Нет. Я пойду в Гробницу Энима и заберу клинок.

— Вот прям так, израненная, с голой жопой, да к Первому Королю? Давай-ка сначала всё же передохнём и приведём себя в порядок, а затем нанесём визит его почившему величию, как положено, — покачал головой рыцарь.

— А если ещё какая-то лютая херь случится? Со мной иначе не бывает. Поделишься своими шмотками, и пойдём. А ещё я есть хочу, и мне за тебя страшно… — Лана избегала смотреть в глаза Айра, но тот нежно взял её за подбородок и, приподняв лицо, ласково поцеловал. И только тогда её отчаяние лопнуло, она бросилась к нему на грудь и безутешно зарыдала.

Глава 17. Греза о солнце

Глава 17. Греза о солнце

Несколько часов спустя, вернувшись в деревню под радостные крики местных жителей, Лана переоделась в охотничью одежду Рыси, состоящую из твердых кожаных доспехов, длинных свободных штанов и сапогов почти до колена. В очередной раз оставшись без оружия, она вооружилась коротким, с лезвием в локоть, мечом. Этот клинок она заприметила рядом с тем местом, где погибла Ульма, и сразу узнала клинок отца, который передала харгранке когда-то давно, в начале всей этой безумной истории.